Молодая англичанка все еще была погружена в задумчивость.

Наконец она произнесла торжественным и почти загробным голосом:

— Ты встретишься с мертвецом! Ты будешь говорить с ним!

Анжелика ощутила ледяную дрожь в корнях волос.

— Что это значит?

— Я точно не знаю, — ответила англичанка, покачав головой. Это неопределено. Это странно.

Анжелика вспомнила видение матушки Мадлон и не испытала при этой мысли никакого энтузиазма.

— Я вовсе не хочу говорить с мертвецом.

— Какая ты строптивая! Ты хочешь знать свою судьбу, ты хочешь знать все, даже из области невидимого, но ты ничего не принимаешь!.. А если бы ты узнала, что твоей судьбе угодно заставить тебя ненавидеть? Или если бы тебя должны были забросать камнями?.. или нас?..

— Я этого не хочу. С меня хватит побивания камнями!

— Вот так, ты права, моя дорогая. Все разрешается. То, что ты совершила в своей жизни, причисляет тебя к победителям, а не к побежденным… Вот почему мы везде видим триумф и славу, связанные с твоим именем… Послушай еще. Напрасно и безрассудно желать придать предсказаниям Таро конкретный смысл. Наше толкование иносказательно. И как я только что тебе говорила, на этой карте может быть изображен король, а может быть твой супруг, или оба, или кто-нибудь другой, кто их напоминает. Об этих вещах узнают только потом… Это символ, который нам явился… К чему насиловать наше воображение? Будь мудрой и терпеливой к предсказаниям. Ты все поймешь в нужное время.

Затем они принялись смеяться, как дети-сообщники, которые радуются своим шуткам и затеям.

Волна разбилась о край скалы и на них пахнуло соленым ветром. Все было спокойно и тихо. Все говорило о согласии. Вдали на волнах французского залива белели паруса больших кораблей и рыбацких лодок. Все, казалось, походило на элегические мечты. Ветер играл волосами трех женщин, склонившихся над магической звездой.

15

«Они ничего не сказали мне ни о „Блестящем человеке“, ни о „Панессе“,

— подумала Анжелика, когда спускалась к порту, чтобы распорядиться об отъезде своих подруг. Она не была полностью удовлетворена. Несмотря на то, что ей предсказали такие успехи и победы, Анжелика, которая соотносила свое путешествие в Новую Францию с обилием всякого рода опасностей, удивлялась, что эти хрупкие предсказательницы забыли рассказать ей о персонажах, о которых всегда отзывались с ужасом: о «Черном мужчине» и «Черной женщине», его сообщнице. Они их называли еще «Блестящий человек» и «Панесса», эти эпитеты были столь неожиданны, что Анжелике показалось, что англичанки забыли об этих людях, словно бы никогда ничего о них не слышали.

Пусть будет так! Они мертвы, их похоронили. Похоже «забывчивость» предсказательниц убедила ее.

Но Анжелика надеялась, что ей стоит безоговорочно поверить в те знаки и предзнаменования, на которые указывали Рут и Номи.

Ибо Рут, после того, как объявила ей об испытании и с большим трудом объяснила в чем состоит его сущность, ничего к этому не добавила. То ли потому, что была рассеянна, то ли оттого, что не была уж столь близка с Анжеликой, как в Салеме, или может, ее меньше интересовали ее дела по причине слабости здоровья и души после смерти Агар, тюрьмы… волшебница не могла уже так далеко заглядывать в будущее. Ее спокойствие по поводу судьбы Анжелики было полным. Все было окутано голубой дымкой, все, что касалось будущего Императрицы, то есть ее, по определению карт Таро, — героини трех триумфальных семистиший.

С большим трудом двое английских моряков тащили своего компаньона, пьяницу из экипажа. Его тошнило одновременно вином, которое он в неограниченном количестве употребил в «Гостинице при форте» и проклятьями в адрес этих «пожирателей тумана», напоивших его отменными французскими винами.

Ему связали руки и ноги и кинули на дно шлюпки.

Пришел момент прощания.

Рут Саммерс повернулась к Анжелике.

— Не терзайся!

— Мое беспокойство бессмысленно?

— Ты беспокоишься преждевременно. Это глупость. Ты обращаешь свои силы против немощных призраков.

На берегу собралось немного побольше людей, чем во время их приезда.

Жоффрей пришел попрощаться и вручил англичанкам подарки, среди которых был большой отрез черной ткани, чтобы они могли сшить себе более удобные одеяния.

Анжелика стояла рядом и смотрела, как они удаляются в шлюпке, танцующей на волнах, прижавшиеся друг к другу в своих черных капюшонах и плащах. Они напоминали черных ворон. Рядом с ними находились их защитники

— английские дворяне и офицеры в красных и черных камзолах, с развевающимися перьями, жабо и кружевными манжетами — и матросы в красно-белых шапочках, которые работали веслами, посылая последние прощальные крики берегам Французского залива от берегов Темзы.

Они возвращались в Салем, красивейший маленький городок с его сиренью, тыквами и позорным столбом.

16

— Приходите мне помочь, — сказала Анжелика Северине Берн.

После отъезда двух англичанок, появление которых произвело переворот в спокойной жизни города, но возле которых многие объединились, чтобы получить совет и лекарство, был созван Городской Совет, решивший устроить на скале лазарет. Каменщики и столяры отправились туда, чтобы обновить стены, балки, дверные петли и замок, залатать дыры в крыше. Вдоль стен укрепили доски, чтобы расставить на них склянки, коробочки, порошки, мензурки и колбы, а на полу разместили несколько сундуков для белья, ваты, корпии и одеял, а также для запасов масла, свечей и топлива.

Оставалось подмести пол и промыть щелочным раствором стол и скамеечки.

Анжелика поднималась по тропинке в сопровождении девушки и целого выводка маленьких девочек, среди которых были Доротея и Джаннетон с острова Монеган и маленькая англичанка, избежавшая гибели в Брюнсвик-Фолс

— Роза-Анна, дочка Уильямов.

Немного спустя, пока малышки выносили корзины с мусором, Анжелика и Северина, вооружившись вениками из еловых лап, старательно и энергично подметали пол и площадку вокруг будущего лазарета.

Анжелика «открыла огонь».

— А теперь скажи мне, есть ли у тебя новости о Натаниэле де Рамбур?

— Почему именно о нем? — спросила девушка, отводя взгляд.

— Потому что и у него найдется повод интересоваться тобой!

Северина пожала плечами и издала ехидный смешок, смягченный, однако, чем-то вроде снисходительности.

— Он? Меня бы это удивило! Что это взбрело ему в голову? Ничего. Меньше, чем ничего! Он похож на большую чайку, которая заблудилась в бурю! И больше того! Чайка всегда найдет своих, ее интересуют средства к существованию. Тогда, как его — нет! Он ни о чем не думает! Одни только неосуществимые проекты. Он ничего не знает…