Она поздоровалась. Тонкая снежная пыль, проникнув через дыру в крыше, обсыпала очаг и лица людей, подчеркивая темные одежды.

Они, казалось, не обращали ни малейшего внимания на снег и смотрели внимательно в одну точку.

Потом она заметила потухшую трубку и увидела, что из их ртов не вырывается пар дыхания. Она поняла, что они умерли.

Когда Пенгаши и его семья стали собираться в дорогу, грозящую новыми трудностями, ураганами и бурями, а цель была далека и неясна, отец сказал ему: «Сын мой, я остаюсь. Моя дорога завершена».

По традиции и согласно ритуалу, Пенгаши оставил им вигвам, зажег последний огонь, оставил последнюю похлебку, последние припасы и последний запас табаку. Потом он заботливо завесил вход, и в сопровождении жены, детей и маленькой служанки-англичанки, отправился на поиски французских миссий.

Анжелика оставалась без движения, стоя на коленях возле неподвижных тел, до тех пор, пока не поняла, что замерзает.

Инстинктивным жестом она протянула руку к котелку, но, как она и думала, там ничего не оказалось, кроме снега, наполовину засыпавшего посудину.

Они спокойно докурили трубочку, передавая ее друг другу, потом, после последней затяжки он положил перед собой этот священный предмет. Затем они поровну разделили еду, и когда погас последний огонек в очаге, сели, положив руки на колени. Мало-помалу внутри темнело и становилось все холоднее, а два старика спокойно ждали смерть.

Когда падение ветки расширило дыру в крыше, они были уже далеко, продолжая свой путь по дороге Великого Духа, там, где царили свет и тепло.

При бледном свете, проникающем через вход, она ясно видела лица стариков; они были как живые, она с трудом удерживалась от того, чтобы положить им на плечи принесенные одеяла.

Ей бросилось в глаза одна деталь. У каждого в руке был большой темный кусок. Это было похоже на камень или ком земли.

Но когда она подошла ближе, она заметила, что это была еда. Два тяжелых замерзших комка из перемешанной маисовой муки, мяса и сухих плодов. Это была последняя еда предков, которую они не тронули.

Она вздрогнула от неописуемой радости. Дрожа, она высвободила из окоченевших ладоней эти кусочки, а потом долго пристально вглядывалась в их лица, спрашивая: «Это для меня? Знали ли вы, что я вернусь?»

На их груди среди привычных индейских талисманов — зубов, перьев, ракушек и разных металлических бляшек, — она различила маленькие позолоченные крестики, которые носили крещеные индейцы Юго-Востока.

Видимо, это было последнее приношение Богу во имя высшей милости, о которой рассказывали им Черные Одежды.

Что значило для них оставить эту последнюю порцию еды, перед тем, как отправиться в долину Великого Духа, белой женщине и детям, голодающим всю зиму?..

Переполненная благодарностью, она положила свою находку в сумку. В руке индейской женщины был еще кошелечек, Анжелика забрала и его, подумав, что это является часть дара.

Попятившись, она натолкнулась еще на какой-то мешок. По его форме она угадала, что там находится ловушка для небольших животных, и она поняла, что индеец не забыл ее жалоб на то, что снег засыпал все ловушки.

В обмен на ружье индеец оставил ей один из своих охотничьих предметов, который мог бы открыть для нее последний шанс.

Она выбралась из вигвама, в последний раз взглянув на стариков.

— Спасибо! Спасибо! Благослови вас Господь.

И она тщательно закрыла вход, и как могла заткнула дыру в крыше, чтобы уберечь на более длительное время тела стариков от зубов диких зверей.

49

Из кошелечка на руку Анжелики, как только она развязала шнурок, выскользнули две сережки, серебряные и с гранатами. Анжелика вспомнила, что именно они были на Дженни Маниго де Ля Рошель, в день, когда ее увели индейцы. Анжелика смотрела на них с волнением и очень надеялась, что ее кольцо также дойдет до Дженни. Она, было, хотела рассказать Шарлю-Анри о его матери, но и на этот раз сдержалась.

Голод совсем их ослабил. Их чувствительность обострилась. Самые незначительные мелочи действовали им на нервы, и никогда нельзя было с уверенностью сказать, с какой стороны последует шок.

Она испытывала то же, что и дети, хотя малышей было легче развлечь. Но Анжелика опасалась за Шарля-Анри.

Она знала, что у него не осталось приятных воспоминаний о временах, когда он с индианкой кочевал из вигвама в вигвам в течение шести месяцев. Он всегда избегал говорить об этом и не отвечал, если его спрашивали на эту тему. Если, с другой стороны, он признал в ней мать, то, может быть, его рана затянулась? Напомнив, она возможно разбередит эту рану, разбудит его тоску и погрузит в меланхолию. В Вапассу он научился улыбаться, но произошло это в течение нескольких месяцев. Она убрала скромные украшения в мешочек.

Позже она отдаст их ему, тогда он будет старше, тогда они смогут собраться за столом у Абигаэль, которую он любил, потому что она одна сумела утешить его в печальные времена.

Она установила ловушку Пенгаши недалеко от их дома, под деревом, в месте, которое показалось ей подходящим. Она даже пожертвовала кусочек мяса для приманки. Орудие браконьера! Ее отец выслеживал их в своих владениях. Другие сеньоры, побогаче, имели егерей, которые схватив злоумышленника, передавали его в руки правосудия, и он приговаривался к повешению. Но господин Сансе де Монлу не был богачом, егерей у него не было, и он никого не отправил на виселицу. Иногда, господа, не менее голодные, чем их вассалы, устраивали целые битвы на своих территориях, с целью поделить оленя.

Она думала обо всем этом, и стальной капкан чуть было не сомкнулся вокруг ее запястия.

В Америке большинство добывало мясо при помощи лука и стрел, белые и индейские вожди имели ружья. А вот ловушки применялись в основном для отлова зверей с ценным мехом, — разменной монетой, которую следопыты и путешественники по весне клали на прилавки, чтобы получить в обмен топоры, ножи, лезвия шпаг, огненную воду и многое другое.

Анжелике все это не очень нравилось. Ей было неприятно представлять железный лязг капканов, калечащих маленьких зверушек. В юности она не была так чувствительна на счет животных. Но Онорина с ее манерой олицетворять себя со зверями, со всяким невинным созданием, изменила ее отношение.

Люди пришли сюда, потом ушли, и ситуация казалась ей теперь еще хуже, чем прежде. Они дали им еды еще на несколько дней, но отравили надежду.

Представляя эту маленькую семью, бредущую через заснеженные равнины, она думала, что надолго, если не навсегда оказалась запертой здесь.

Она думала с надеждой, что Пенгаши расскажет о ней. Все узнают, что она жива.

Но удастся ли Пенгаши добраться до людей? Путь был бесконечным, бури

— смертельными. Под ударами зимы вся дичь исчезла как на небе так и на земле. С ружьем индеец что-нибудь сумеет подстрелить. Она не жалела, что дала ему оружие.