— Две тачки блокируют микроавтобус и вытесняют его с трассы на обочину или в кювет. Еще две наших тачки будут задействованы на машины охраны, если тех будет две. Если машина с охраной будет одна, значит, одна наша тачка останется в резерве и прикроет на случай неожиданных осложнений. Мы должны стопорнуть микроавтобус. Там деньги. Охрану можно отогнать по ходу движения и забить, где получится. Микроавтобус однозначно тормозим и забиваем через лобовое стекло и боковины, они из жести, тонкие, от акээма не спрячешься. У нас акээмы, значит, мы будем забивать автобус. У вас дробовики, вы будете хлестать через лобовуху. Пацаны, которых ты, Лось, наймешь, будут мочить охрану. Вопросы?
* * *
В пустой холостяцкой квартире есть уютная прелесть несуетного мужского уединения. Мы со Славой сидели у меня на кухне. На столе стояла бутылка «Мартеля» V. S. О. Р., настоящего, французского, в руках мы держали широкие хрустальные «тюльпаны», согревая ладонями благородный напиток.
«Глоток хорошего коньяка — вот, что мне нужно после терок с бандитами, — решил я, когда мы вышли из трущобного кафе и сели в “гольф". — Но только глоток!»
Руководствуясь этим соображением, мы обзавелись в Гостином дворе «Мартелем» и отправились ко мне. Держать совет. После сегодняшних совещаний нам было, о чем поговорить. И помолчать. Вот мы и молчали, скупыми глоточками потягивая коньяк. Перспектива завтрашнего сражения заставляла относиться к жизни крайне внимательно.
— Положение, в котором мы оказались, нравится мне все меньше и меньше, — я поводил бокалом под носом, обоняя «Мартель». Поднес «тюльпан» к ноздрям, вдохнул коньячный аромат. Пригубил.
Корефан ответил не сразу. Понаблюдав за моими манипуляциями, залпом выплеснул содержимое бокала в рот, проглотил, шумно выдохнул, поставил «тюльпан» на стол.
— Мандраж перед боем — нормальная вещь, — успокоил он. — Все волнуются поначалу. Потом, если повезет, вырабатывается привычка к победе. Тогда боя ждешь и даже тоскуешь по нему: скорее бы начался!
— Я не об этом. Вернее, о более глобальном. Мне подельники не нравятся, уж больно они крутые для нас. И для ордена Алькантара тоже. По-моему, испанцы не просекли, с кем связались. Лось с бригадой — нормальные питерские бандиты, серьезные ребята, они не за тысячу евро на них работают. По-моему, они сейчас присматриваются, что это за иностранная контора и сколько из нее можно выжать. После вчерашнего у них появился мощный компромат, и весь орден будет на крючке. В принципе, похищения было достаточно, чтобы плотно шантажировать испанцев, но события развиваются так быстро, что приступить к вымогательству бандиты не успели. После завтрашней операции все руководство «Аламоса» плотно встрянет. Братва замутила по фирме крупную комбинацию, в которой вряд ли найдется место для двух приблудных уголовников. Мы здесь лишние. Смекаешь, что сделают бандиты с лишними лохами, за которыми никто не стоит?
— Они не успеют, — рассудительно заметил Слава.
— Почему не успеют? Кто им не даст?
— Испанцы не дадут. Ты заметил, как грамотно они использовали временной фактор? Вчера мы взяли бен Ладена, сегодня резко всех подняли и загрузили так, чтобы на реализацию компромата не осталось ни сил, ни времени. Сейчас бандосы заняты подбором и инструктажем отморозков. У них в голове только завтрашний караван, а рэкет оставлен на потом. Да только хрен они угадали! Не будет для них этого «потом».
— Ты думаешь... испанцы их... И нас тоже?!
— У испанцев расчет прост, Илюха, и не в нашу пользу. Если арабы не положат, есть шанс, что нас угрохают бандюки, когда до дележа приза дойдет. Или мы братву завалим. Или отморозки разосрутся с Лосем. Много чего может произойти. А испанцы постоят в сторонке, грохнут победителей и снимут сливки. Вот как оно завтра будет.
Такой анализ ситуации вверг меня в ступор. Покуда я шевелил мозгами, Слава наполнил свой бокал, не забыв плеснуть и в мой. Я машинально глотнул коньяк и проглотил даже не заметив, почти как воду.
— Ты как-то иначе считаешь, Илюха? — спросил «афганец», дав мне собраться с мыслями.
— Я думал, что испанцы нам помогут.
— Да, уж эти помогут! — сказал Слава. — Они только издали наблюдать будут и нам в спину целиться, чтобы ничего непредвиденного не вышло. Кабальеро сказал, что от них будет четверо наблюдателей. Со стволами, скорее всего. Может, еще другие подтянутся. Я вижу, им позарез нужны эти старинные цацки, которые ты откопал.
«Позарез»! Как много в этом слове для сердца моего слилось. С того момента, когда Петрович вытащил из ножен клинок ас-Сабаха, резня преследовала меня повсюду. Стоило ли получать высшее историческое образование, чтобы погибнуть во время дорожного ограбления или дележа добычи? Кажется, после тюрьмы я избрал неверный путь, и эта кривая дорожка завела меня в трясину криминала. Или я заплутал еще раньше, когда впервые присвоил себе археологическую находку?
«Скажи мне, счастлив ли ты, и я скажу, правильно ли ты живешь».
— Я считал, что испанцы не будут от нас избавляться физическим путем, когда приглашал тебя съездить со мной в больницу, — прокаркал я, словно в горле застряла ворона. От волнения голос сел, я прокашлялся. — Но теперь, когда появились бандиты, все стало совсем иначе.
— Бандиты ничего не меняют, — у Славы был свой взгляд на вещи. — Когда испанцы получат свои цацки, они не станут дальше иметь с нами дело, Ильюха. Мы знаем о них слишком много плохого.
Корефан словно сговорился с Марией Анатольевной. Все были против меня!
— Ты понимал это и все равно поехал со мной в больницу?
— Нет. Тогда я не догадывался. О цацках испанцы узнали только вчера от бен Ладена. Кстати, что этот усатый плел насчет тайного имама, который кому-то явится?
— Ага-хану, если он получит реликвии хашиши-нов, — пояснил я в меру собственного разумения. — Создавая секту, ас-Сабах действовал якобы по по ручению некоего имама, имя которого сохранял в тайне. Для той эпохи подобные меры безопасности были нормой. Тут вот какое дело: исмаилиты были вынуждены тихариться, потому что сами являлись раскольниками для мусульман-шиитов, которые были подданными и поклонялись королям-священникам — имамам. В середине восьмого века шестой шиитский имам Джафар ас-Садик лишил своего старшего сына Исмаила права наследовать королевство-имамат, потому что Исмаил любил бухать. Не все были согласны с решением имама Джа-фара, и возник раскол. Часть подданных признала имамом Исмаила, а когда он умер, его сына Мухаммеда ибн-Исмаила. После смерти Мухаммеда исмаилиты признавали неких тайных имамов, его потомков, скрывавшихся от преследований законных властей, вследствие чего их имена не разглашались, руководство тайного общества исмаилитов распространяло свое учение с помощью бродячих проповедников-дай, типа свидетелей Иеговы. Хасан ас-Сабах в молодости впал в исмаилитскую ересь и сам стал талантливым проповедником. Ас-Сабах придумал свою доктрину, упростив религиозное учение до минимума, чтобы даже самый тупой понял. Затем стал приплетать тайного имама для поднятия авторитета, дабы люди думали, будто за вождем стоит кто-то еще более могущественный, и сами они руководствуются не велениями ас-Сабаха, а «законного» потомка имама Исмаила. Сейчас де Мегиддель-яр рассматривает тайного имама как дьявола, с которым советовался ас-Сабах. Наверняка эта точка зрения досталась от рыцарей времен крестовых походов. Ассассинов наши испанцы боятся до сих пор. Впрочем, я тоже их боюсь. Как ты мог заметить, средневековые тайные общества, азиатские и европейские, уцелели до наших дней. Конспиративные организации вообще весьма живучи. Орден Алькан-тара — это испанские крестоносцы. Фидаинов ты тоже видел.