Буквально сразу после отбытия Курта в отпуск на планету хлынул настоящий ливень материалов, техники, специалистов. Ударными темпами возводились мануфактуры, входили в строй рудники и перерабатывающие цеха. Все – предельно автоматизированное, с минимумом обслуживающего персонала. Все-таки люди в Новой Тевтонии были на первом месте. И важнее всех богатств, какими бы неисчислимыми те не казались. Так что… Следовало максимально уменьшить, а в принципе и полностью обезопасить гражданских, ликвидировать для них всяческую угрозу со стороны черных шрехтов-людоедов.
Конечно, можно было просто залить поверхность Фобоса отравляющими газами, выжечь ее напалмом. Но что потом? Получить полностью уничтоженную экосистему? Завозить крепостных с Тевтонии? И через три-четыре сотни лет столкнуться с новыми проблемами? На этот раз с сепаратизмом? А все предсказатели-аналитики давали именно такой прогноз на данный вариант развития колонизации.
Братоубийственная война. Что может быть страшнее? Так что из двух зол было решено выбрать меньшее – сохранить по возможности планету такой, какая она есть. Поэтому и сидели наблюдатели с воспаленными глазами за экранами, всматриваясь в картинки, передаваемые с десятков спутников. Эфир тщательно обшаривался многочисленными пеленгаторами в попытках перехвата сообщений врага. Ягд-команда по несколько раз в неделю вылетала на разведку в подозрительные места. Но…
Пока тщетно. А время шло. Бесплодно. Иногда, в редкие минуты отдыха, Курт с ужасом задумывался о том, какой же будет его семейная жизнь с такой вот второй половиной, и как можно скорее гнал прочь разворачивающиеся словно наяву кошмары, предстающие перед ним. В такие мгновения его словно пробирал холод, а потом парень тряс головой, отгоняя прочь свои фантазии. В то, что у него будет нормальная семья, Курт уже как-то не верил…
– Первый, я седьмой. Что-то тут не так.
В передатчике немного помолчали, затем усталый голос Лансдорфа ответил:
– А что именно?
– Больно все новенькое, – прошептал Курт.
– То есть? – не понял собеседник.
– Да… Трава словно подстрижена. На деревьях листва слишком зеленая. И, главное – ни одного животного. Птиц не видно, а орут, словно их кто-то вспугнул. Словом… Не могу объяснить, но такое ощущение, будто на меня кто-то целый ласт [15] камней навьючил. Даже дышать тяжело…
В рации вновь помолчали. Затем генерал-фельдмаршал ответил:
– Сворачивайтесь и немедленно на базу. Сегодня вечером подвесим еще пару спутников над этим местом, посадим свежих наблюдателей. А завтра – возьмем пехотную роту и перевернем каждый камешек. Не доверять твоему чутью, гауптман, у меня нет ни малейшего повода.
– Вас понял, первый.
Курт выключил прием, сунул аккуратный прямоугольник передатчика в нагрудный карман и осторожно подался назад с гребня скал, окружающих почти идеально квадратную низину, густо поросшую деревьями. Затем торопливо заскользил по покрытому слоем песка склону. Кстати, еще одна ненормальность: везде камни, земля, травяной покров, а тут вдруг песок?
Вальдхайм запнулся за что-то, едва удержал равновесие, выровнялся и наддал ходу. Уже видел стоящий внизу катер, когда ухо вдруг уловило едва слышный звук, словно кто-то пытался крикнуть через зажатый рот. Курт не смог сразу затормозить, если бы не случайный камешек, давший опору подошве. Прыжок в сторону, и вдруг в то место, где парень должен был оказаться в следующий миг, вонзилось что-то непонятное, зачерненное. Песок вспух фонтанчиком. Пуля? Нет, не похоже…
Снова рывок в сторону. Но не вправо, а влево, чтобы сбить с толку противника. Курт начал «качать маятник», а взгляд при этом лихорадочно обшаривал местность. Что-то скрипнуло, и – жжение в затылке, с каждым мигом нарастающее по экспоненте… Он внезапно присел, с силой оттолкнувшись, прыгнул назад и… врезался во что-то мягкое. И – невидимое! Ах ты же… Перекатился в сторону, как раз на открытое пространство. Замер, хотя и понимал, что это смертельный риск. Но тот оправдал себя – Курт уловил чуть слышное дыхание в мгновенной тишине. Вырвал из кобуры пистолет, до рези напрягая глаза. Ему показалось, вроде как марево пробежало по воздуху?.. Вот она, невидимая тварь! «Ба-бах! Бах! Бах! Бах!» – четыре выстрела серией с разбросом не больше пяти линий. И чмоканье входящих в чье-то тело пуль, еле слышный вскрик, и – алые пятна на сером песке. Вот он! Пятый выстрел…
Одетое в черное тело медленно проявляется, словно фотография, и оседает на песок. Осматривать некогда, скорее к катеру!
Гигантскими прыжками, словно его ошпарили кипятком, Курт продолжил бег, не забывая раскачивать тело из стороны в сторону. Возле входного люка – никого. А где же часовой? «Четвертый» стоял на страже!.. Каким чудом Вальдхайм уловил свист рассекаемого воздуха и успел блокировать удар ножом. Штатный тесак и тут не подвел. Глухой лязг, сноп искр, вскрик металла, затем едва уловимое сопротивление рассекаемой плоти, и фонтан крови, хлестнувший по лицу. И снова жуткое постепенное появление мертвеца, словно вместе с жизнью из него вытекала и невидимость…
Курт ввалился в кабину. Пилотское кресло пусто. Крохотный мазок крови на подлокотнике – неопытный взгляд и не заметит. Торопливо закрыл глаза, повел головой влево-вправо – никого. Ровный черный фон. А, дьявол! Сочно чмокнул закрываемый люк, с тихим шелестом включились камеры кругового обзора.
Курт всматривался в появившуюся картину до ощущения песка в глазах. Вот лежит один боец… Здесь прихватили второго… Из-под груды песка торчит носок ботинка третьего… Там тащили пилота… Значит, все налицо. Только он и остался в живых. Сволочи! Но ребята полегли не зря. База точно здесь!
Палец вжал кнопку запуска двигателя. Тот откликнулся сразу, сыто заурчал. Снаружи его не слышно – мощные противофазные гасители начисто срубают звук. С запозданием пришла мысль, от которой похолодело внизу живота: а если враги заложили мину? И при наборе высоты машина разлетится на куски вместе с ним? Но руки уже тянут штурвал, наддавая оборотов мотору. Вихрь песка взмыл из-под днища, и в нем сразу обрисовались плотные силуэты шести, нет, семи человек!
Сейчас вы свое возьмете на память! Еретики остроухие! Легкое движение рукоятки управления – катер начал плавный разворот, – одновременно откинуть большим пальцем предохранительную чеку и вжать большую алую кнопку спуска автоматической пушки. Грохот захлебывающегося от нетерпения ствола, сплошной сияющий веер пуль, режущий силуэты, словно лезвием, клочья плоти и брызги крови, отлетающие от противников. Нога жмет педаль акселератора, и умная машина буквально прыгает в высоту! Повинуясь командам, тут же поворачивает и, скользя почти к самой земле, выписывает замысловатые зигзаги, ни разу не повторяясь. Это чтобы сбить с толку оператора зенитной установки, если тот вдруг обнаружится. Автоматически включается постановщик помех, одновременно с передатчиком, начинающем вопить на весь эфир о том, что срочно требуется помощь.
Овраг! На мгновение подкатило к горлу, но тут же все ушло, когда катер, чуть ли не встав на нос, нырнул в глубокую промоину и понесся что есть мочи прочь от проклятого места.