Гррммм… Гррммм… Капитул возвращается на свои места на алом помосте, покрытом коврами. В руках помощников палачей ведра. Обыкновенные деревянные ведра, из которых они плещут на костер густую вязкую жидкость того же цвета, что и их одежды. Через несколько мгновений когда-то белые дрова и желтая солома становятся черными, доносится резкий запах смолы. По толпе проносится ропот… Дикий истерический крик откуда-то из людского моря. Крик боли и ненависти, задушенный руками.
Гррмм… Гррмм… Бьет колокол. Раз! Гррмм… Дробь барабанов затихает.
– Да свершится правосудие! Аминь!
Многотысячеголосый нестройный хор:
– Аминь!..
Одетый в белое палаческое одеяние Исполнитель высоко вздымает к небу факел. Тот горит, но пламени не видно, лишь почти прозрачные клубы дыма. К нему подходят четверо палачей, в свою очередь поджигают еще четыре факела. Расходятся по всем четырем углам. Вновь глухой и мрачный удар колокола. Алые синхронно подносят пламя к дровам и соломе.
Первые язычки огня пробегают вначале нехотя, а потом вдруг с жадностью, с ревом взмывают к небу. Дыма нет. Дрова просушены на славу! Но пламя почему-то не прозрачное, как у факелов, а алое. Настолько алое, что его видно даже в ярком солнечном свете, сияющем над развалинами Гроссбурга. Цвета крови, пролитой по вине чужеземки.
Стена пламени не скрывает корчащуюся у столба прикованную фигуру. Та бьется из всех сил, пытается вырваться, но тщетно. Огонь все ближе, вот первые языки лижут санбенито, оно вспыхивает и распадается, обнажая тело, на котором уже вспухают первые волдыри. Пышные светлые волосы сгорают мгновенно, уродуя пузырями ухоженное матовое лицо. Миг, и наконец сплошная завеса огня скрывает женщину. Хотя можно различить через алую стену еще бьющийся в цепях силуэт…
Гробовое молчание. Даже барабаны затихли. Тишина становится невыносимой. Кажется, что сейчас расколется само небо, уже начинающее розоветь в наступающем вечере. А костер все пылает. Его языки стирают силуэт казненной. Уже ярко светятся сквозь алую пелену раскаленные добела цепи…
Время летит сквозь молчание. Рушится, выбрасывая снопы искр, аккуратно уложенная ранее поленница. Падает столб. И только синие язычки пробегают по пеплу… По-прежнему тишина. Наконец Верховный палач приближается к кострищу. Нагибается, берет рукой в перчатке горсть пепла, пропускает через пальцы и кивает головой, обращенной к Капитулу. С кресла встает Магистр. Вопреки обычаю, он не обнажает голову. Вновь разносится над людским морем густой голос, усиленный незаметными динамиками:
– Свершилась казнь! Виновная получила свое, братья и сестры. Но мы наказали ее не за то, что падшая грешница напала на нас. Ее приговор – за те преступления, что совершили по ее приказу подчиненные войска.
Людское море приходит в движение. По нему словно расходятся какие-то волны, а голос между тем звучит над головами, вздымаясь к небесам:
– Эта женщина – лишь орудие. Инструмент! И мы должны наказать владельца руки, которая направила это орудие против нас. Слушайте все и передайте всем, кого встретите: Тевтонский Орден объявляет Крестовый Поход против Истинной империи! Да свершится Кара Божья над еретиками, убийцами мирных людей, разрушителями наших жилищ! Аминь!
Мгновение тишины, и исступленный вопль разрывает, похоже, само пространство:
– Аминь! Да будет так! Смерть! Нет им прощения!..
Курт с некоторым страхом смотрел на беснующуюся за цепью кнехтов толпу. Та сейчас неуправляема. Но едина в своем желании. Впрочем, как и весь народ Тевтонии. У всех на уме лишь одно – месть! Пусть те, кто вторгся в их привычный мир, разрушил все, что было до пришельцев, получат воздаяние сторицей. «По делам их и воздайте им!» – так сказал Господь! И теперь люди жаждут лишь мести. Они хотят убивать, жечь дома и города чужаков, насиловать их женщин, сжигать их поля и нивы. Шрехты тысячами идут на призывные пункты, чтобы стать солдатами. Уже не хватает офицеров, и приходится возвращать на службу тех, кто уволился в запас до войны.
Развернуты гигантские стройки в ранее необжитых местах. Мануфактуры, производящие строительных големов, работают круглосуточно, без выходных и праздников. Дошло до того, что на стройках начали применять труд людей, чего не случалось за последние двести лет в Тевтонии! Через неделю будут запущены еще два орбитальных лифта. Верфи, расположенные на одном из естественных спутников Новой Тевтонии – Скорпии, практически уничтоженные имперцами, сейчас почти полностью восстановлены и переоснащены. А ведь прошел только месяц! И до сих пор непонятно, как, можно сказать, голыми руками умудрились модернизировать штурмовые боты, чтобы, использовав новую тактику, разгромить флот вторжения остроухих.
Воистину, как же мало он знает свой народ!..
Курт положил руку на хрупкое плечо Маэй, по-прежнему застывшей на коленях возле его кресла члена Капитула. Фэллу бил озноб. Но почувствовав его руку, девушка начала мало-помалу успокаиваться. Хвала Деве Марии, что ее лицо скрыто под капюшоном, а на руках глухие перчатки. Увидь кто сейчас из толпы, что она тоже остроухая, просто разорвут на куски. Бедняга! Как же ей жить-то теперь?!
– Брат, нам пора уходить.
Голос Брата-казначея, обращенный к Курту, вывел его из транса. Да, нужно покинуть Поле Еретиков. Ритуал казни завершен. Крестовый Поход Возмездия объявлен. Теперь – дело за людьми Ордена. Завтра будет обнародован вердикт о даровании гражданских прав шрехтам. Начнутся новые стройки. А Вальдхайму предстоит воспитать двадцать пять юнцов самыми грозными воинами в обитаемой Вселенной! Этим мальчишкам и девчонкам достанется очень много работы в империи, когда флот Ордена появится в ее атмосфере, неся возмездие. Что потом будет с планетой, населенной чужаками, – его не волнует. Но разверзнутся небеса, и снизойдет воздаяние за то зло, что остроухие принесли на Тевтонию. И будет оно ужасным!
– Мария, за мной. И не отставай, если хочешь жить…
– Да, господин…
– Мне страшно… Что ждет мой мир? Когда я увидела, как люди превратились в чудовищ при объявлении Похода Возмездия… Мне казалось, что я сейчас умру! Что небеса рухнут на меня и похоронят под их гневом…
Маэй всхлипнула и уткнулась носом в плечо Курта. Он ласково погладил ее по голове, утешая.
– Не плачь. Все будет хорошо. Да, ваш император заплатит сторицей за все, что случилось на земле Ордена. Конечно, пострадают и невинные… Но их будет не так много. Не в привычке тевтонов убивать тех, кто ни при чем.
– Меня поддерживает только это. Спасибо, господин…
Известие о смерти Витольда Баха пришло за две недели до казни госпожи Оро. Юнкер погиб во время освобождения столицы. По рассказам очевидцев, парень пытался убить колдуна, взявшего в свои руки командование над остатками войск вторжения, и упал с рассеченной головой. Меч пришельца раскроил шлем, словно лист бумаги. Излишне горячий юноша пал смертью храбрых. Получив известие, Маэй заперлась в комнате на сутки, никому не показываясь на глаза. Доставивший известие кнехт из отряда юнкера кроме слов скорби передал и недописанное письмо к девушке. Но когда та вышла из комнаты, бумажного листка больше не было.