Ровно через неделю Столяров вновь вернулся в лагерь на болоте. Он принёс обещанное, немного муки и картошки, бинты, йод, даже сульфамидные порошки, найденные в аптечке взорванного штабного автобуса. Немки он не увидел, как и ожидал. На вопрос, что с ней сделали — люди отмалчивались. И только когда партизаны вернулись на свою базу, дочка старейшины призналась, что ту закопали в землю живьём…
А потом были опять каратели… Поддержанные армейскими частями Вермахта они, пользуясь поддержкой авиации стали методично зачищать окрестные леса возле Курска. Множество мелких партизанских отрядов было разгромлено и уничтожено до последнего человека. Только отряд бывшего лётчика успел выскользнуть из окружения. И то, только потому, что Столяров проснулся среди ночи с криком и немедленно поднял всех по тревоге и велел уходить, бросив всё, что нельзя было утащить на себе… Они проскочили в последний миг, перед самым носом танковой колонны. Немцы успели засечь их, когда бойцы перебегали через дорогу и открыли сплошной орудийный огонь. Приказав рассредоточиться, чтобы избежать потерь, Владимир скользнул в сторону и двинулся на Запад, резонно рассудив, что немцы посчитают наиболее вероятным направлением отступления партизан Восток. Он шёл весь день и половину ночи. Уже под утро наткнулся на старую сторожку и немного поспал. Но недолго — его разбудила стрекотня переполошённых сорок. Кто-то шёл в его направлении. Верная «СВТ» была под рукой, и он приготовился к последнему бою, отложив для себя одну гранату… Но из кустов выскользнула тоненькая гибкая фигурка Сары Исаевич, дочери еврейского старшины… При виде Столярова она расплакалась и бросилась ему на грудь, щедро орошая кожаную куртку слезами… Её товарищи остались прикрывать её отход, и, по-видимому, все погибли, так как она слышала сильную стрельбу позади, потом — взрыв, и тишина… От всего отряда в пятьдесят человек в живых они остались вдвоём. Хотя может, кто-то уцелел и ещё, только потерялся, не смог их найти…
Владимир отшвырнул в сторону самокрутку и поднялся на ноги.
— Идём, Сара…
— Куда, командир?
— Воевать дальше. Бывало хуже. Но советские люди не сдаются…
Им очень повезло. Через неделю они наткнулись на одно из соединений партизанской бригады Мельника… После проверки Владимир был отправлен на «Большую землю», где его встречал сам Незнакомый, чисто по человечески обрадовавшийся встрече… Третьего июля подполковник Столяров вернулся в свою часть, где уже был заочно похоронен… Встреча была бурной. До глубины души всех лётчиков потряс его рассказ о зверствах оккупантов на Украине. Некоторые даже не верили услышанному, но сердцем понимали, что командир ВРАТЬ не будет. Не тот он человек. Между тем близилось пятое число… Владимир едва успел принять полк обратно, войти в курс дел, как началось….
— Майор Столяров?
— Так точно, товарищ полковник.
— Можете называть меня Семён Александрович. Мне так привычнее.
Александр удивлённо посмотрел на невысокого худощавого человека в военной форме с нашивками воентехника, сидевшей на том мешком…
Всё началось утром. После завтрака комбата вызвал командир полка и вручил предписание на получение новой техники. Наконец-то часть, в которой служил Столяров, получала новенькие машины. Ехать за ними пришлось в ремонтные мастерские корпуса, которые располагались не очень далеко, в тридцати километрах от деревни, где стояли танкисты. Загрузившись в новенький «студебеккер», майор с механиками-водителями батальона убыл к месту назначения. Наступило лето. С неба пригревало солнышко, всё вокруг расцветало, яркая сочная зелень радовала глаз. Дорога долго вилась по лесу, и наконец, вывела на открытое пространство. Ещё парила водная гладь реки Псёл, вдоль которой шла рокада. Где-то в лесу, на опушке разливал свою брачную трель соловей. Звонко, так, что его голос даже пробивался сквозь шум двигателя грузовика. Казалось, что наступил мир… Да и на фронтах было затишье. После мощного контрудара немцев зимой сорок третьего наши войска сумели остановиться и занять прочную оборону, не дав гитлеровцам развить свой успех. Но что-то витало в воздухе, нечто тёмное и жестокое. Все знали, что немцы не будут стоять на месте. Что со дня на день они вновь ринуться убивать, насиловать и грабить. Жечь наши города и сёла, уничтожать каждого русского, украинца, еврея на своём пути… Машина пылила вдоль сожженных дотла деревень и хуторов. Танкисты молча смотрели, как исхудавшие женщины и дети, полураздетые и босые, на коровах, а то и на себе, тянут тяжёлые плуги и бороны, кидают в землю драгоценное зерно. Кто-то произнёс:
— Бедные бабы… Каково им…
Навстречу неторопливо прошагало стадо коров, ещё с торчащими от зимней бескормицы рёбрами, раздутыми животами. Их понукал мальчонка лет четырёх, босой, в одной солдатской гимнастёрке до колен…
…Грузовик въехал на площадку перед рядом больших палаток и остановился. Александр вылез из кабины, немного размял затёкшие ноги и крикнул:
— Из машины! Пять минут на перекур, потом — строится.
Молодость берёт своё быстро. Из кузова с шутками и смехом попрыгали бойцы, защёлкали кресала, потянуло табачным дымком. Майор решительно откинул полог палатки и шагнул внутрь.
— Майор Столяров. Прибыл за техникой согласно разнарядки.
Из-за стола в углу донёсся тонкий голос:
— Товарищ майор, сейчас никого нет из начальства. Все на совещании. Вам придётся обождать. Извините…
Присмотревшись, Столяров заметил торчащую из-за столешницы голову подростка лет двенадцати, но тем не менее, одетого в военную форму, любовно подогнанную по размеру.
— А вы кто такой?
Парнишка вскочил, торопливо нахлобучил на макушку маленькую ушитую пилотку и бойко отрапортовал:
— Воспитанник Петров, товарищ майор!
— Вольно, воспитанник Петров. Садитесь. Значит, говорите, на совещании?
— Так точно, товарищ майор. Через час закончат.
— Понятно… Ладно, воспитанник Петров. Подождём…
Он вышел на улицу и закурил.
— Бойцы! Отдыхайте пока, но от машины далеко не разбредаться. Все ясно?
Дружный хор голосов рявкнул в ответ:
— Так точно!..
Александр неторопливо шагал вдоль рядов самых разнообразных машин. Вместе стояли наши «Т-34» и английские «Матильды». Американские «Шерманы» и советские «КВ». Застыли многобашенные «Ли» и призёмистые «Валентайны», тяжёлые «Черчилли» и лёгкие «Стюарты» вперемежку с «Т-60» и «Т-70». Внезапно Столяров замер, не веря своим глазам — в конце шеренги танков стояло что-то до боли знакомое, громадное, многобашенное…
— Твою ж мать…
Он невольно сглотнул — неизвестно как уцелевший, старый добрый «Т-28». [32] Его любимый танк… Майор подошёл ближе — точно, он, родимый! Нагретый июньским солнышком, тёплый… Александр откинул створки дверей водительской башни и влез внутрь — даже защемило сердце. Встреча с верным другом… Он не мог объяснить, какие чувства его охватили. Пред глазами встали лица товарищей из его экипажей, живых и мёртвых. Тех, кто сгорел заживо, кто остался калекой, и те, кто ещё воюет где-то на фронте… Качнулся на сиденье, руки сами легли на отполированные до белизны рычаги фрикционов. Ноги попробовали педали… Двигатель «схватил» с полуоборота, выбросив сизое облако из выхлопных труб. Мягко взвизгнул главный фрикцион, тугая пружина заставила скрежетнуть ферродо сцепления… Могучая машина тронулась легко и плавно, словно легковой автомобиль. Александр включил третью передачу и дал полный газ. Танк сорвался с места и устремился по проходу между стоящими танками, и казалось, что те шевелят пушками, приветствуя ветерана и отдавая ему честь… Люди забыли обо всём, глядя, как по полю легко носится тяжёлая громадная машина. Танк крутился волчком, быстро набирал скорость и тормозил, совершал разные повороты. Вот он исчез в овраге, и кто-то бросил — «застрянет»! Но, отчаянно рыча двигателем, упрямый «двадцать восьмой» выбрался из промоины и вновь продолжил своё выступление…