— Но что заставило его оклеветать вас? — удивился епископ.
— Без сомнения, его враждебность. Да и кто знает, что творится в умах этих колдунов?
Епископ задумчиво смотрел на нее. Во взгляде его серых глаз время от времени вспыхивал инквизиторский огонек. Он спрашивал себя, какие случайности, превратности судьбы помогли этой великосветской даме, доброжелательной и окруженной друзьями, быть замешанной во все эти подозрительные дела и волнующие истории, разыгравшиеся в разгаре зимы.
У Анжелики шевельнулось предчувствие, что он пригласил ее к себе не только для того, чтобы спросить о ее визите к Красному Плуту.
— Зима в этом году суровая, — сказал епископ. — Но не надо забывать, апрель уже близко, а он принесет нам избавление от всех наших бед…
В комнате воцарилось молчание. Затем его преосвященство решил переменить тему.
— Мне сказали, что из всех святых вы более всего поклоняетесь Богу-Отцу?
Она ответила утвердительно.
Епископ встал и пошел в свою библиотеку, чтобы показать ей библейские гравюры. Анжелика посмотрела в окно, не утих ли снег, но белые потоки продолжали расчерчивать черный экран ночи. Что-то ударилось в оконное стекло. Это был большой голубь, как бы искавший пристанища у людей, не найдя его на этой грешной земле. Город спасал его, давал ему пищу и укрытие. Он забился в угол окна и смотрел на нее понимающе и дружелюбно.
— Здесь его гнездо, — сказал епископ. — Маленький подоконник для него — прибежище. И он благодарит за это Господа нашего. Какой урок для нас, ведь мы так озабочены нашим благосостоянием и комфортом!
Обоюдная симпатия к голубю, казалось, придала епископу решительности, и он заявил:
— Прощу вас, мадам, задержитесь еще на несколько минут. У меня есть для вас важное и секретное сообщение. Оно касается вас и вашего мужа.
* * *
Он заговорил об отце д'Оржевале, что заставило ее насторожиться и показалось ей несчастливым предзнаменованием. Он пододвинул к себе кожаный бювар, который она заметила на столе, и открыл его. Там содержалось три послания, он достал их и назвал авторов. Но прежде он напомнил ей, что отец д'Оржеваль имел большой вес при дворе короля. Он много раз был у короля на приеме и умел привлечь его внимание во время долгих бесед.
— Здесь у меня несколько отрывков из его донесений королю. Он попытался заинтересовать его тем, чтобы использовать на военной службе на благо Франции огромные поселения местных племен. Он писал:
«Абенаки являются врагами англичан в вопросах религии. Их набожность смело ведет их на врага…». Немного далее он излагает свою точку зрения по вопросу втягивания абенаков в войну.
«Мы никогда не сможем сделать их настоящими христианами. Даже после крещения их религиозное чувство продолжает бороться с их грубыми предрассудками, которые и бросают их в лапы колдунов». Я проповедовал им, что достичь избавления и очищения можно, лишь уничтожив еретиков. И это благостное дело кажется им простым и понятным. Тысячи этих людей объединились под моим знаменем, на котором я приказал вышить пять крестов в окружении стрел и мячей…»
Письмо Кольберу, министру торговли и морского флота, которое также хранилось у епископа, содержало одобрительную оценку короля.
«Священник, отец д'Оржеваль, заслуживает всяческих похвал и поддержки, так как он единственный способен вновь разжечь войну с англичанами, с которыми мы подписали мирный договор и тем самым отрезали пути к их ослаблению и разрушению их могущества. Это прекрасная идея — перенести поле боя в леса Нового Света. Отцу д'Оржевалю следует продолжать свою деятельность и препятствовать возможным соглашениям с англичанами… Он не будет испытывать недостатка в помощи…»
На что министр, который прекрасно понял намерения своего государя, ответил следующее:
«Вы рекомендовали мне особо разжигать враждебность местных племен к англичанам, досаждать английским колонистам и, если будет возможность, подтолкнуть их к тому, чтобы они покинули страну и отказались от ее заселения…»
Король добился того, чего хотел.
— Когда было отправлено это письмо?
— Оно пришло к нам около двух лет назад. Именно в это время отец д'Оржеваль вернулся, чтобы возглавить миссию в Акадии.
— Теперь меня не удивляет широко организованная кампания по разжиганию войны, которую мы встретили и… я понимаю, почему наш приезд в Голдсборо и Катарунк был воспринят как злобное препятствие… И я воздаю по заслугам чувству справедливости в смелости, которые отличают всех офицеров Новой Франции и вас. Ваше Высокопреосвященство: все это вы продемонстрировали в ответ на наши мирные предложения.
— Верховный Совет Квебека должен обладать известной независимостью, ведь мы девять месяцев из двенадцати отрезаны от мира.
— Я чувствую, что мало знаю о вашей суровой и деликатной борьбе с отцом д'Оржевалем.
— Но борьба эта не закончена. Она вступила в новую фазу, хотя организатор ее был вынужден покинуть поле битвы. Но он приготовил ловушку…
Епископ убрал в ящик своего секретера досье, содержащее письма такого взрывного характера.
— Дело вот в чем: прежде чем покинуть Квебек, отец д'Оржеваль попросил моей аудиенции. В это время вы как раз прибыли в город. Он был краток, заявил о своем отъезде и, о бессмысленности обсуждать свое поражение. «Вы сделали свой выбор, Ваше Высокопреосвященство, Вы и члены муниципалитета Квебека». Он уступил дорогу тому, кто разрушил его планы в Акадии, графу де Пейраку. Он заявил, что мы все оказались в плену зла, но когда-нибудь мы раскаемся в этом. Он дает нам срок — шесть месяцев, до апреля, уточнял он, чтобы мы раскрыли глаза и увидели истинное лицо тех, кому сегодня доверяем. В тот момент мы нисколько не сожалели о том, что распахнули перед вами двери, но, возможно, нам придется изменить свое отношение, нас вынудят сделать это. Он собрал документы, содержащие обвинения против вас. «У вас есть время подумать, — заключил он, — до апреля. А затем я передам эти бумаги вам, Ваше Высокопреосвященство, совести Церкви в Новой Франции. В них вы найдете доказательства, которые помогут вам составить верное представление об опасностях, исходящих от этих людей из Голдсборо, а ваша паства почерпнет в них силы, которые уведут ее с разрушительного пути, на который она вступила». Апрель… Срок подходит. Вот почему я решил встретиться с вами и ввести вас в курс дела.
— Кто должен передать вам эти компрометирующие документы?
— Этого я не знаю. Единственное, в чем я уверен, это в том, что я не хочу их получать, не желаю их видеть… Вы понимаете меня?
— Отец д'Оржеваль случайно не намекал вам, чего конкретно касаются эти разоблачения?
Епископ покачал головой.
— Он казался абсолютно уверенным в том, что, получив эти бумаги, я уже не смогу оказывать вам свою поддержку.
Анжелика размышляла по поводу высказывания Виль д'Аврэя о «шпионе короля». Вероятно, какой-то незнакомец рыщет по городу и ждет своего часа, когда он передаст епископу обвинительные документы, которые тот получать не желает.