– Подишь ты, экие чудеса в мире деются, пан Михаил Юрьевич. Как думаешь, нас, в смысле, «неньку» Украину, тоже за долги «Туречына» утюжит? Мы разве им должны?
– Ну, колония всегда кому-то должна. Турки здесь просто ближайший дяденька-вышибала.
– Да, подрос мальчик.
– Он подрос, а мы усохли. Разоружились, мать твою перемать. Вошли в царство доброго-светлого либерализма.
Вот теперь все у отряда типа «Альфа» стало на свое место. Теперь имелась зацепка, маленький ключик с помощью которого получалось откупорить все замочки данной головоломки. И не придется командиру «Измира» Кямрану Нури краснеть за невыполенное задание, не придется рубить будущую генеральскую (а почему нет?) карьеру. Ибо настоящие войны случаются нечасто, и упущенный сейчас шанс может не появиться более никогда. Ныне под рукой у капитана Нури имелся пленный украинский офицер. Причем офицер местный, а к тому же молодой сопляк. Правда, Кямран не сомневался, что он с ребятами смог бы обработать и окропленного сединами полковника: любой человек состоит из плоти и крови, а биологическим объектам самой природой назначено приспосабливаться к внешней среде. Роль внешней среды играл Нури и другие специалисты по допросам, а поскольку они все были хорошими профессионалами, и конкретно в плане пыток прошли удачную подготовку в несостоявшемся Курдистане, значит на преобразования осуществляемые природой-мамой за десятки лет они затрачивали даже не часы, ибо часы для жертвы это геологические периоды, а десятки минут. Но ведь и это все равно время! А главное, ускоренная эволюция не дает полной уверенности в момент осуществления акции. Мало ли что взбредет в голову отягченному долгой службой майору? Ведь для него предательство своих – разворот жизни наизнанку. То ли дело «племя младое». Они с пеленок обработаны постмодерном, в плане того, что добро и зло одно и то же, важна лишь точка зрения. Так что Кямрану Нури с компанией остается только довершить дело – поставить жирную, сдобренную кровушкой, точку.
В настоящее время пойманный за хвост зайчишка-лейтенант представлял из себя совершенную, управляемую даже не словами, а жестами, или даже тычками (ибо жесты в ночи потеряли коммуникативную составляющую) машину. Конечно, для надежности через ягодицы манипулятора пропустили толстую нейлоновую нить, причем в двух местах. Следовательно, данным лейтенантом получалось теперь управлять как лошадью в удилах – легонько дергая за нити, заставлять выруливать направо или налево, а то и просто бесшумно замирать. В данный момент отряд с позывным «Измир» приблизился к отчужденной под группу дивизионов территории вплотную. И вообще-то, со снаряжением отряда типа «α» вполне бы получилось вскрыть колючку в любом месте, но почему бы не воспользоваться уже протоптанной солдатами-самоходчиками тропой?
– Послушайте, а чего вы в такое нежилое местечко-то забрались, мстители? Или, кто вы там? освободители? – интересуется Дмитрий Гаврилович Беда. – Неужели, нельзя было на какой-то квартире устроится, а?
– Мы и это место собираемся менять, – поясняет майор Шмалько. – Считали, что после акции на площади Ленина нас будут искать. И кстати, уже ищут. В прошлый раз явились как раз на квартиру. Так то еще до площади. Спасло, что с некоторых пор у нас по-военному – завсегда выставляем караул. И кстати, явились-то не турки?
– Менты?
– Не, не угадали, Дмитрий Гаврилович.
– Щас угадаю, – щурится Беда. – Мафиози местные, так?
– Да, наверное, они самые. Отчего догадался?
– Да, падальщики они. Мы вот, с ребятишками, вообще на их утку клюнули, остолопы. Развели нас как лохов последних. Благо… Они сейчас с турками сотрудничают вполне уверенно. У них теперь, как бы, совместное предприятие.
– Грязь к грязи липнет, известное дело, – кивает Шмалько. – Но правда, мы своих доброходов не допросили. Зато двух удалось тюкнуть, а вот один, сука, сбежал. Царапнуни его только, мне кажется. Хорошо мобилки не пашут, а то бы он помощь вызвонил, сто пудов. Вот тогда мы с квартиры и свалили. Жильцов тоже уговаривали, но…
– Это в плане, тетку твою с дядей?
– Не, это уже тут, не в Макеевке. Здесь одни знакомые приютили. Кстати, теткины как раз.
– Ну, и что ж им потом?
– Да, не знаю. Надо бы, конечно, выяснить. Но мы к тому времени уж с Алексеем сошлись, Нелесным. Уже планировали операцию. Потому лишний раз засвечиваться, посылать пацанов, или самому топать, узнавать, что к чему, стало бы не лучшей тактикой. Да, и опять же, их подставлять. Ведь, если спрашивали, то им лучше было отвечать, как я инструктировал: мол, «держали под дулами; благо ваши братки сами полегли, но спугнули сволочей». Так что, не знаю. Может и живы. Хочется надеяться. Люди-то неплохие были. Ну, а здесь, с одной стороны, конечно, менее удобно, но с другой, если опять что завяжется, так мы уж совершенно никого не подставляем.
– Турки, вообще-то, я думаю, могли и весь дом, всю пятиэтажку, или что там у вас было тогда, вместе с жильцами разметелить минометами, лишь бы вас положить. Чего ж, только бандюков отправили? – рассуждает Тигран Григорьевич Чикоян.
– Откуда ж я ведаю? Мы ж этим гадам-палицаям (как еще назвать?) экспресс-опрос не устраивали. Наверное, армейцы турецкие не успевают везде и всюду. И минометов с техникой не так уж у них много для миллионного города. Да еще и область, к тому ж. Вы сами говорили, что и в Мариуполе они.
– Может, они не уверены были? – предполагает Чикоян. – Потому столь маленькую группу послали уточнить. Или даже так. За ваши головы награда обещана, вот халявшики эти и подсуетились уже на свою голову.
– Эти козлы, вместо того, чтобы маскироваться, на тачке крутой прямо к дому подогнались, только к дальнему подъезду. А потом уж, стали вдоль дома красться. Причем, фары не выключили. Ну, тут им Ладыженский Олег и сказал, из окошка: «Стий! Кто идэ! Осяять облычья!» Все, по «статуту» нынешнему. Они за пистолетики. Тут мы по ним и выдали. Я из подъезда, и по машине. Но гад из-за руля выскочил и пехом драпанул. Я покуда выцеливал он уж… Потом даже испугался, мог запросто соседнюю «хрущёвку» изрешетить. Короче, в населенных местах работать партизанами нельзя – заложников много.
– Молодец Олег, – хмыкает Беда. – Прямо таки: «Живи по уставу – завоюешь честь и славу».
Некоторое время все смеются. Молчаливый в среде взрослых дядечек младший сержант Ладыженский смущен донельзя.
Четвертая власть:
«…похоже, втянутые в конфликт стороны решили сделать паузу. Может, они тайно договорились, но не исключено, что все произошло само собой. Однако сейчас между противниками установилось перемирие. Никто не нарушает чужих воздушных и прочих пространств. Хотя конечно приходится признать, что Турция ведет более активную, даже агрессивную политику. А вот Россия ушла в тень. Но быть может она просто копит силы?…»
Когда капитан Нури продевал через ягодицы «поводыря» «уздечку», Мунис Реши, главный отрядный шутник выдал великолепную хохму.