– Как тебе армия, Исхан? – генерал подмигивает. Наверняка, это у него юмор такой – военный.
Исхан Хаккин порывается ответить прямо, как есть: «Да вот, господин генерал-майор, – (теперь Хаккин понимает в тонкостях созвездий погон досконально, и ему почему-то подозревается, будто раньше у господина генерала было на одну звезду менее), – надоело до жути, сбежал бы хоть сейчас», но что-то останавливает – не «бегство», а такой разворот еще не начатого диспута. Будучи в армии, Исхан познал кое-какую из неизвестных ему ранее сторон жизни. Оказывается все без исключения военные, даже какой-нибудь спившийся, навсегда застрявший в звании первого лейтенанта импотент, ужасно горды своей принадлежностью к вооруженным силам. По недавним взглядам Исхана Хаккина было бы чем гордиться, но разве можно сейчас сделать намек на такое отношение к службе, тет-а-тет генералу, у коего за плечами годков так двадцать пять – тридцать службистики? Вовремя выручает природная сметка:
– Внушает уважение, – отзывается Исхан Хаккин. – Но свое дело вспоминаю. Волнуюсь, как оно там? Ведь все уже, наверное…
– Там все в ажуре, Исхан. Буквально намедни, в выходные проверял, – Хайруллах-бей подмигивает.
Исхан Хаккин сбит с толку. Если «все в ажуре», тогда какого шайтана…
– Это хорошо, – говорит он, улыбаясь прямо-таки лучезарно.
– Так что в армии нравится, да? – встречно маскирует улыбку в длинных усах генерал. – Я рад. А то все же волновался. Ведь это я тебя сюда направил, Исхан Хаккин.
Исхан пытается переварить информацию. Получается плохо – наличествует несварение.
* * *
…Еще, понятно всем наверняка,
Что истребители по небу не летали,
А сверху не висел командный пункт,
С дисплеями, оседланный тарелкой
Локатора загоризонтной РЛС.
Все чисто наверху, вот только
Стрелы – собаки подлые,
Пока идет вдали, в вершине,
В переломной крутизне,
Как будто наблюдаема вполне
И даже медленна – а здесь, вблизи,
Серпом срубает жизнь, хотя не сразу,
Вначале, режет насквозь
Тот панцирный доспех,
Хваленый сотню раз когда-то раньше,
Вдалеке натурального хозяйства
И мирного труда…
В Читинском «учебном центре» подвела все-таки техника. Ага! – потрут шаловливые ручки поборники демократических ценностей антирусского окраса. Вот не дано «homo soveticusu» делать качественную технику, просто генетически не дано. То ли дело на Западе, что ни ракета, то «цаца». А расквартированному в средине Азии Ваньке – ему только сосны рубить, да и то, опять же умудрится срубить неаккуратно, со щепками. То ли дело лесоруб Североамериканских Штатов – любо-дорого смотреть, как топориком машет, ни одной зубочистки дровинушек мимо кармана не уронит, и сам топорик у него блестит, переливается, потому что трудится в условиях свободного предпринимательства, не отягощенного никаким планированием.
Однако на полигоне под Читой техника подвела как раз из-за крайне высокой надежности. Ну и еще оттого, что формула Константина Циолковского действует одинаково непреклонно как в присутствии, так и в полном отсутствии рыночной экономики. Допустим, если ракетная техника внезапно теряет обтекаемость, то тут же гасится скорость, и есть тяга или нет, но нормального управляемого полета более никак не выйдет. Но в мире присутствует еще и закон сохранения массы и энергии. Вот все это в совокупности и действует, когда два быстро летящих предмета – мишень-ракета и пущенная в нее ракета-перехватчик входят во взаимное сближение. Нет, подло напиханные в нутро устройства не дают им по настоящему совокупиться и обняться до смерти. Радио-взрыватель разрывает перехватчик на части, так что в цель барабанят уже только загодя наструганные поражающие элементы, а также конструктивные сегменты ракетного планера. Сама ракета-мишень заблаговременно лишена основной части собственного БЧ, предусмотрительно подмененного свинцовыми плитами, дабы не нарушать остойчивость и просчитанные аэродинамические параметры, так что поддержать действо своим собственным салютом не способна. Ну разве что где-то в корпусе осталось килограммчика два динамита, для осуществления самоликвидации. Это на случай, если не одна из посланных на перехват ракет не поразит цель. Такое бывает, а то, как бы в войсках проводились селекционные работы по отбору самых удачливо-везучих командиров батарей?
Так вот, когда это короткое светопреставление завершается, где-то в высоте над тайгой внезапно образуется очень много неухоженного, гнутого алюминия. То, что он в раскаленном состоянии значения не имеет, ибо в процессе дальнейшего движения сквозь воздух в дело включается термодинамика, то есть устанавливается некая равновестность температур. К тому же одновременно, в случае применения твердотопливных движков, сверху осыпается большое количество невзорвавшихся частиц пороха. А при жидкостном ракетном толкателе с небес плещет топливо с окислителем, причем порой целыми тоннами. Однако покуда все эти детские чудеса имитации планетарных столкновений происходили в высотах приличных, ибо вообще-то из добытых разведкой наставлений следовало, что подлые империалисты тоже ведают о законах сохранения, формулах великого калужанина и прочем. Так что их реактивные, ядерные носители должны, в случае наступления часа «Ч», двигаться на больших высотах, пользуясь разряженностью тамошнего воздуха, а так же надеясь запускать свои «СРЭМ-ы» с наиболее удобной, богоподобной позиции. Но в какой-то момент, подлый враг, наблюдая со спутников, а так же слушая доклады неустойчивых элементов, купленных за обернутые целлофаном брезентовые штаны, узнал о достижениях читинских чудо-сибиряков на почве боевой выучки прибывающих частей.
И тогда буржуйские конструкторы изобрели принципиально новую штуковину – ALKM. Эта воздушная тварь обязалась по инструкции летать низко-низко, иногда даже ниже сосен, над спокойным половодьем российских рек. И потому, стремясь держать боеготовность воздушного щита на прежнем уровне, в программы ракетных мишеней ввели новые алгоритмы, имитирующие эти самые натовские ALKM-ы и прочие разновидности летающей дряни. Как следствие, теперь цели и перехватчики встречались друг с дружкой над самыми верхушками сосен. И что же теперь? А то, что с этого момента выплескивающаяся горючка, раскаленный металл и порох начали вызывать в окружающей местности экологические бедствия – пожары. И что же следовало, из-за елочек и белок прекратить весенне-летние тренировки расчетов? Уж извинтите, но лучше пусть в пламени гибнут ёжики, ягоды и грибы. Двадцатикилометровый ядерный гриб над населенным мегаполисом гораздо худшее зрелище. К тому же, после запускается термодинамическая карусель огненного смерча. Читинские чудеса в сравнении с ним, просто спичечные фокусы.
Так что надежность созданной советскими инженерами техники работала теперь не только против американского военно-промышленного комплекса, но и против родимой природы. Это конечно раздражало, но поскольку ставки слишком велики, то вполне так терпелось, да и тайга достаточно протяженная штука, и разве что космонавты способны объять ее в иллюминаторе целиком.