— Ты не понял! Гранатометы!
— Твою мать, я понял, что это гранатометы! Так и говори, гранатометы, а не шреки эти, черт тебя дери!
— Да я…
— Хорош трындеть, Боря! Их достаточно на холме! Давай карусель! Живо!
— Есть!
Колесников выхватил из поясной кобуры ракетницу, и красная ракета с хлопком взметнулась над полем брани.
Три БТР-80, плюнув дымом из выхлопных труб, вырвались из своих секретов и, быстро заняв круговые позиции вокруг холма, направили на вершину стволы КПВТ. Бронемашины начали эту самую карусель. Двигаясь с одинаковой скоростью вокруг холма «хороводом», они поливали вершину огнем, перемалывая с грунтом и кустарником всех тех, кто пытался там закрепиться.
— Внимание! Отсечь тех, что по кустам, от коробочек! Свинца не жалеть!
Защитники продолжали вести огонь, однако был сектор, недосягаемый для прикрытия: поняв, что те их товарищи, что на холме, обречены, враг стал отступать в глубину леса. Однако при этом агрессоры стекались в одну зону, которую прикрывал от огня с базы тот самый холм. Когда в этой зоне стал проезжать один из бронетранспортеров, они прекратили отступление и принялись его обстреливать. Оказалось, что броня БТР-80 хорошо держит удар патронов «Штурмгевера» МП-44. К тому же помимо стрелка главного калибра, за броней сидело еще несколько бойцов, ведущих огонь из автоматов через бортовые бойницы. Тогда в руках двух нападавших возникли песочного цвета предметы, похожие на какие-то колотушки: длинная рукоять и здоровенная балда на одном конце. Это были фаустпатроны. Выстрел. Удар по корпусу. Взрыв. БТР остановился. Однако КПВТ продолжал вести огонь по вершине. Тем не менее стволы «Калашниковых» в бойницах с пробитого борта замолчали.
— Что там такое?! — крикнул Стечкин.
— Кажись, коробочку подбили, Паша! — воскликнул Колесников.
— Твою!.. Боря! Давай «швейную машинку» в бой! Четвертое отделение! За мной! — майор сменил СВД на АК-74М и кинулся в сторону холма.
Справа от него что-то взревело, и Стечкин краем глаза заметил, что появился еще один бронетранспортер. Откуда? Бортовой номер 113 говорил о том, что это машина Скворцова. Не сбавляя темп, броневик заскочил за холм. Он закрыл своим корпусом подбитую машину, и теперь все внимание врага переключилось на него.
— Все командир! Приехали! — заорал Кошевой, быстро перебираясь с места механика-водителя к башне с главным оружием, стараясь при этом не задеть тело погибшего Скворцова. — Сейчас я им!..
Загрохотал пулемет, разнося сухой кустарник, наполненный врагом, в мелкие щепки. Удар фаустпатрона. Звон в ушах. Дмитрий продолжал вести огонь и орал, широко открыв рот. Еще удар из фаустпатрона. Рассудок помутнел. Все слышимое стало каким-то далеким и глухим. КПВТ перестал реагировать на желания контуженного стрелка вести огонь…
Из быстро раскрытых ворот одного из ангаров, свистя двигателем, выскочила «швейная машинка». Это была бронированная ЗСУ «Шилка» со счетверенными стволами «Амура» калибра 23 миллиметра.
Кошевой тряс оглушенной головой. Он как мог быстро выбрался из первой пробоины в своем броневике и принялся стрелять от бедра из автомата в сторону, где, по его предположению, был враг. Видеть он уже ничего толком не мог — не то от контузии, не то от отравления воздухом, не то от слез и шока.
— Скоро свидимся, командир, — пробормотал Дмитрий, обращаясь к мертвому Скворцову. Десятки пуль штурмовых винтовок врага стали кромсать его тело еще до того, как опустел рожок «Калашникова». Последнее, что увидел боец, — как в разрыве облаков ему напоследок мигнуло солнце. Кошевой сделал последний хриплый вздох и упал в сухую траву на горячие гильзы.
Шквал огня из четырех стволов «Шилки» буквально срезал вершину холма с остатками противника на ней. Когда же боевая машина заехала за холм, к двум пораженным БТРам, она принялась просто выкашивать лес впереди себя вместе с теми, кто там был. Последний в этом бою выстрел из фаустпатрона перебил «Шилке» гусеницу и остановил машину, однако не остановил огонь. Видимо, средства борьбы с бронетехникой у врага иссякли, поскольку один из отчаянных солдат противника подполз к «Шилке», оказавшись недосягаемым для четырех скорострельных пушек «Амур». Он привстал прямо перед машиной, пытаясь забросить на обхват грохочущих и обжигающих волной раскаленного воздуха вперемешку с пороховыми газами стволов сумку с взрывчаткой. В этот момент прямо перед ним распахнулся люк механика-водителя. Показались сдвоенные стволы обреза охотничьего ружья. Выстрел дуплетом в упор, и люк захлопнулся одновременно с падением мертвого врага, нашпигованного картечью.
— Гвардия! — заорал, сорвав с себя противогаз Колесников. — За мной! В атаку!
Со стороны холма раздалось громогласное «Ур-р-ра!», и вся рота, что держала оборону, двинулась добивать агрессора, ведомая Стечкиным и Колесниковым и прикрываемая двумя уцелевшими бронетранспортерами.
— Да ты садись, подкрепись с дороги. Чего сопишь-то, как лошадь загнанная? — Самохин указал на стул и миску с мелкими картофелинами, источающими пар и аромат. — Хочешь, шила налью?
— Некогда нам, товарищ майор! — отрезал гвардии старший сержант Андрей Михеев.
Свой ОЗК и противогаз, как и оружие, он оставил на первом внутреннем посту пятого форта и теперь стоял в кабинете главы общины в комбинезоне песочного цвета с черным ромбом и изображенным в нем танком на груди. — Нам помощь нужна!
Майор уставился в низкий сводчатый потолок из красного кирпича и, вздохнув, покрутил пальцами пропитанную копотью стеклянную колбу настольной керосиновой лампы, разглядывая зловещую тень от своей руки на потолке.
— Слушай, а у вас там на складе электрокабелей нет хороших? До сих пор электричество к себе в кабинет провести не могу. Несолидно как-то… — Самохин, прищурившись, усмехнулся.
— Товарищ майор, да вы что, не слушали меня, что ли?! — воскликнул сорокалетний коротко стриженный Михеев.
— Ты чего голос повышаешь, сержант? — комендант форта слегка нахмурился. — Я все прекрасно слышал. А чего Стечкин сам не приехал?
— Так он обороной командует!
— Ну да, ну да. — Самохин покачал головой и съел картофелину. — Напали, значит, на вас…
— У нас уже потери есть! Лейтенант Скворцов, который со мной сюда ехал! На засаду напоролся…
— Да ты говорил. Ага, — тот снова покачал головой, изображая наигранное участие. — А все началось с того, что Стечкин кого-то на пляже застрелил. Да?
— Так он первый огонь открыл…
— Да это понятно… И вы, значит, просите десяток стрелков?
— Хотелось бы и больше, но один бэтээр вернулся на базу. А еще тяжелую технику. У вас же есть оставшиеся от седьмого полка два танка Т-72 и БМП.
— Вот как? Хм. А топливо? У них на один марш горючки. Дефицит, знаешь ли. Вот я про кабель и спрашиваю. Сколько можно топливо керосинками жечь? А мои разведчики только короткие куски все находят. Толку от этих скруток…