– Ну, скажу. Ну, схватят тебя. Начнут трясти. Ты же не дурак, сообразишь, что к чему, и первым делом на меня покажешь. Мне еще здорово повезет, если меня сразу убьют. Это первое. А второе – ты мне нравишься. Нет, не как мужик, а… как человек. Ну что, договорились?
– Договорились.
Отворив дверь с блестящей табличкой «Призывной пункт. Военная база „Нордвуд“», мы оказались в пустом коридоре с четырьмя дверями. На двух из них висели таблички. Одна гласила «Врач», вторая содержала более конкретную информацию: «Штаб-сержант Шканек». Толкнув ее, я вошел. Тата тихой мышкой шмыгнула за мной следом.
Комната показалась мне почти пустой, может быть, благодаря стандартной обстановке небогатого офиса. Стол. Несколько стульев. На стене пара красочных плакатов, призывающих сражаться за родину. В дальнем углу примостились два металлических шкафа темно-зеленого цвета. Они таким же резким пятном выделялись из обычного набора небогатой конторы, как и сам сержант, отличавшийся своим внешним видом от обычного бизнесмена. Плотно сбитая, мускулистая фигура. Короткая стрижка. Густые черные волосы и брови. Цепкий и властный взгляд. Хозяин кабинета производил впечатление жесткого и уверенного в себе человека.
– Садитесь, – последовало короткое приглашение в ответ на мое «здравствуйте».
Я сел напротив штаб-сержанта, Крыска расположилась на стуле у двери.
– Я тебя слушаю, парень.
– Пришел записаться в добровольцы, сержант.
– Ну что ж! Начало неплохое. Каков только конец будет? Обычно после моей краткой лекции на тему «Что такое армия, или 100 способов заставить мужика плакать» народ пулей вылетает отсюда с криком: «Надо еще подумать!» Так что, будешь слушать или сразу уйдешь?
– Буду.
– Сам напросился. Тогда начнем.
Приготовившись слушать, я стал поудобнее устраиваться на стуле, при этом слегка наклонился в сторону и увидел за стоявшей на краю стола нераспакованной коробкой пластиковых карточек…
«Я должен был это предвидеть. Должен был!»
Рядом со столом, на специальной подставке, стоял переносной терминал считывателя-определителя личности, подобный тем, что в полицейских участках. Это меняло если не все, то многое. По моему плану призывной пункт должен был стать той щелью в заборе, сквозь которую я мог пролезть, раз уж мне не хватило сил через него перемахнуть. Почему-то я думал, что стоит только помахать перед носом болванов в погонах статус-картой, а затем подписать несколько бумаг, как меня тут же отправят с отрядом новобранцев для прохождения военной службы куда-нибудь далеко-далеко. Наивный. Теперь же все осложнялось. Моя статус-карта, пройдя через определитель личности, заявит о себе в десятках баз данных. Полиция, бюро иммиграционного контроля, служба безопасности, регистрационный отдел… В ближайшие десять минут мое имя и фамилию прокачают в десятках организаций, а значит, о моем нахождении будет знать множество людей. И если среди них есть те, кто раскинул на меня сеть, то…
«Может, попробовать подкупить сержанта? Пусть вывезет меня отсюда. С рекрутами. Дать тысячу? Или полторы. Черт! Как же я не продумал такую элементарную деталь. Все эта нехватка времени, будь она неладна! Хорошо, а если он откажется? Или еще хуже – заявит в полицию? А, будь что!..»
В дверь постучали. Сержант замолк на полуслове. Я резко повернул голову на стук, заодно мазнув косым взглядом по Крыске. Та в свою очередь также напряглась, но стоило на пороге появиться солдату, как посветлела лицом, да и меня слегка отпустило. Пока рядовой тянулся по стойке «смирно», я повернулся к сержанту и попытался прочесть по его лицу, заметил он что-нибудь или нет. Если бы я не вглядывался внимательно, то вряд ли бы заметил тень настороженности, мелькнувшей в глазах штаб-сержанта.
– Сэр!
– Слушаю тебя, Джонс.
– Сэр! Вы приказали доложить, когда транспорт с базы будет на подходе. Он пребывает через двадцать минут. Сэр! Разрешите идти?!
– Подожди, рядовой!
– Ты слышал о транспорте, парень? – теперь сержант обращался ко мне. – Времени у тебя в обрез. Того, что я тебе рассказал, вполне хватит для решения. Поэтому не тяни резину! Да – или выметайся!
В который раз меня загнали в тупик, не дав ни секунды времени для раздумий. Мне бы развернуться и уйти, но я не стал этого делать. Тогда мне пришлось бы начинать все сначала. Бежать, скрываться, прятаться, а я устал от постоянного, изматывающего душу страха, устал видеть в каждом человеке врага. Только здесь, впервые за прошедшие сутки, я почувствовал себя в относительной безопасности. Мне хотелось растянуть это ощущение как можно дольше, и я решился:
– Да, сержант.
– Статус-карту, парень. – Сержант протянул руку. – И не забудь прижать палец, чтобы я знал, кого поздравить со вступлением в ряды нашей славной армии.
Прижав палец к карте, я протянул ему свой документ. Пробежав глазами по данным, сержант сначала проверил его на сканере для удостоверения подлинности, потом документ прошел через определитель. Медленно текли минуты. Судьба, видно, решила в очередной раз испытать меня на прочность.
– Вроде все нормально, – сделал заключение сержант. – Рядовой, проводишь его к врачу. Еще не передумал, рекрут?
– Нет.
– Кто эта девчонка? Сестра?
– Да.
– Как я сразу не догадался?! – ехидно улыбнувшись, воскликнул сержант. – Вы же почти близнецы!
В следующую секунду его улыбку словно стерли с лица.
– Девчонка – в коридор, ты – к врачу.
Врач осмотрел меня за две минуты. Судя по осмотру, годность к армии здесь определялась уже тем, что рекрут пришел сюда сам, так сказать, своими ногами, а не приехал в инвалидной коляске. Затем я снова оказался у сержанта, где подписал уже заполненный контракт и получил деньги.
– Прощайся с девчонкой, – буркнул сержант. – Даю пять минут. Транспорт на подходе.
Разговора не получилось. Она больше смотрела на мою руку с зажатыми деньгами, чем мне в лицо. Поняв это, я тут же вручил ей деньги. Все. Она стала торопливо пересчитывать их дрожащими пальчиками и, когда удостоверилась, что у нее в руках триста кредитов, а не обещанная половина, подняла лицо. Наши глаза встретились. Недоверие на лице сменилось робкой, недоверчивой улыбкой.
– Это все мне?
– Бери, девочка. Ты заслужила. А теперь иди, – я решил не затягивать прощание.
– Пока.
– Пока, Тата.
Ее глаза отчаянно захлопали, стараясь скрыть влагу, начавшую собираться в уголках глаз, но она была волевой, сильной девчонкой и умела контролировать свои чувства. Губы, сжавшись в тонкую, жесткую линию, тут же преобразили ее лицо. Трудно было поверить, что это жесткое и циничное выражение принадлежит не взрослой женщине, а девочке-подростку.
На следующее утро в составе взвода я стоял на плацу и слушал речь молодого, атлетически сложенного лейтенанта. На первый взгляд он был года на два, а то и на три моложе меня. Высокий, подтянутый, он хорошо смотрелся в своей новой, с иголочки форме. Если на нем она выглядела естественно, облегая фигуру, как перчатка, то я чувствовал себя неуклюжим увальнем в своем мешковатом сидящем комбинезоне. Мы были построены в две шеренги вдоль ярко-желтой линии. Напротив нас, за спиной лейтенанта, стояла короткая шеренга из четырех сержантов – командиров отделений. С тремя их них я познакомился еще вчера, по прибытии на базу, а вот четвертого видел впервые, впрочем, как и командира своего взвода.