Эта атмосфера праздничного веселья так захватила меня, что я старался все время проводить на улицах. С того момента как мы поселились на постоялом дворе, я предлагал погулять своим спутникам. После двух совместных походов они наотрез отказались со мной ходить. Если я их правильно понял, им не понравилось мое восторженное состояние. Но тут я ничего не мог поделать, я все еще ощущал себя перенесенным в прошлое на машине времени. Объяснить им это я не мог, да и не хотел.
С другой стороны, я их прекрасно понимал. Я, воин, не должен ходить с изумленными глазами и открытым ртом, тыкать пальцем в актеров и клоунов, бежать сломя голову, засматриваться по сторонам. Но я совсем другой человек, отличный от них. Время от времени я пытался вести себя соответственно, но через пять минут забывал, что я суровый воин. В конце концов, я решил оставаться самим собой, с удовольствием ходил по улицам, заходил в шатры, смотрел уличные представления, смеялся простым шуткам. Когда чувствовал себя голодным, покупал у разносчиков пирожки с капустой или мясом и шел дальше.
В один из таких дней, бродя по городу, я вдруг с удивлением увидел, как люди, только что спокойно идущие по своим делам, вдруг стали разбегаться в разные стороны, да так быстро, будто где-то рядом появилась сама смерть. Посмотрев вдоль улицы, я не увидел ничего страшного, кроме небольшого отряда всадников. Но именно их и сторонился народ, прижимаясь к стенам домов. Заинтригованный, я остановился, разглядывая странный отряд.
Сразу бросились в глаза серые рясы, и я тут же вспомнил рассказ гномов: Серый орден, серые слуги. “Первые двое, возглавлявшие маленький отряд, были похожи на монахов. Капюшоны были надвинуты так низко, что закрывали верхнюю часть лица. Следом за ними ехали шесть воинов.
У меня за спиной кто-то негромко сказал:
– Серые привезли своих бойцов.
Когда всадники проезжали мимо меня, я вдруг ощутил резкий неприятный запах тухлятины. И вместе с этим запахом в голове вдруг прозвучало: “Смерть вам, ничтожества!” Чужие мысли исчезли одновременно с запахом, как только монахи проехали мимо меня.
Я ошеломленно стоял, не зная, как все это понять и не привиделось ли это мне. Все случилось так неожиданно, что я не сразу сообразил, что прочел чужие мысли.
Но тут же возник вопрос: “А может, мне их внушили? Он едет и внушает всем. Запугивает. Это означает только одно: они телепаты. А я? Так прочитал я их мысли или они мне их внушили?”
О телепатии у меня были смутные понятия, почерпнутые только из фантастической литературы. Что-то вроде передачи мыслей и чувств на расстоянии. Чтение чужих мыслей? Тут меня прямо передернуло.
“Значит, мысли умеешь читать, обезьяна в рясе? Ты у меня почитаешь! Так начитаешься, что в глазах потемнеет! – закипая от злости, сжимал я кулаки. – Никому не позволю залезть в мою голову. Гномы были правы: серые и в самом деле владеют каким-то колдовством. С вашей точки зрения – колдовством, а с моей – телепатией. А что еще они умеют? Вопрос интересный”.
Мои размышления прервал толчок в спину. Я обернулся и увидел здорового мужика. Он тащил чуть ли не волоком некрасивую девчонку. Если в ней и было что красивого, так большие серые глаза. Девчонка была одета в какую-то длинную рубашку, царапалась и пыталась вырваться. Мужик, толкнувший меня, заревел:
– Чего стоишь столбом, дурак! Пошел своей дорогой!
Злость на серых, кипевшая во мне, искала выхода. Недолго думая, я без замаха стукнул его в солнечное сплетение. Когда он начал сгибаться, врезал ему по печени. Он, утробно икнув, осел на землю. Развернувшись, я принялся пробираться сквозь толпу зевак, уже собравшихся вокруг нас. Вернувшись на постоялый двор, решил больше никуда не выходить. Хватит впечатлений и приключений, надо отдохнуть перед завтрашними состязаниями.
Утром я провел “бой с тенью”, отжался пятьдесят раз и сделал короткую пробежку. Уже неделю я поддерживал форму: отжимался, бегал. Прислонив к стене плотно набитый соломой матрац, часами отрабатывал удары. Готовился по полной программе, состязания есть состязания. Мне хотелось показать всем, а особенно своим спутникам, на что я способен.
После зарядки, позавтракав, мы в полном составе отправились во дворец великого князя. Со всех сторон народ стекался к дворцовой площади. Люди шли группами, радостно переговариваясь и шутя. Среди народа бойко сновали лоточники. Их задорные крики висели над толпой:
– Кому квас? Пирожки горячие! С пылу с жару! С мясом, с капустой!
Царило праздничное оживление. Толпа переговаривалась, смеялась, шутила. На подходе к площади люди стояли настолько плотно, что нам пришлось пробиваться силой. Кое-кто хоть и не злобно, но огрызался: куда, мол, лезете? Но, посмотрев на Ваню и услышав, что мы бойцы, успокаивался и давал нам дорогу. Тут же нам в спину летели вопросы. Одни спрашивали, за кого мы выступаем, другие громко сравнивали нас с другими бойцами. Так мы добрались до первых рядов и встали, ожидая, что будет дальше. Кругом обсуждали, какой боец откуда приехал, кто сильнее и кто же будет победителем. Толковали, что такие крупные состязания редко бывают, что в нынешних будут участвовать около пятидесяти бойцов.
Слушая все это, я должен был бы волноваться и нервничать, но меня охватило чувство нереальности происходящего. Будто я участвую в каком-то гигантском спектакле, а стоящие кругом люди – хорошо исполняющие свои роли актеры. Уж больно по-театральному все выглядело. Кругом стоят декорации, а сейчас на сцену выйдет актер, играющий роль великого князя. Себя я чувствовал актером, исполнявшим роль сказочного воина.
Но тут затрубили рога, и все встало на свои места. Ворота дворца широко распахнулись. Из них выбежали три десятка воинов, которые, оттеснив толпу от ворот, выстроились широким полукругом.
Снова трижды протрубили рога. Из ворот вышел князь Гвидон. Я взглянул на него и понял, что этот человек великий не по званию, а по уму. Высокий лоб, ясный взгляд, окладистая борода с проседью, широкие плечи – все это притягивало взгляд. На плечи был наброшен широкий ниспадающий плащ. Из-под плаща виднелась толстая золотая цепь с изображением солнца. Он поднял руку, и народ мгновенно замолчал.
– Люди добрые, я рад видеть вас в этот знаменательный день! Вы пришли сюда, чтобы отпраздновать день совершеннолетия моей дочери, моей красавицы Любавы. Мой стол – это ваш стол. Сегодня вы все мои гости. А теперь, люди, полюбуйтесь на мою дочь и пожелайте ей самого хорошего от всего сердца!
Только он закончил свою короткую речь, как из ворот вышла девушка, окруженная тремя подружками. Длинный ярко-зеленый сарафан с поясом из мелких золотых звеньев выгодно подчеркивал стройную фигуру. Юное лицо, слегка курносый нос, большие голубые глаза и толстая коса, перекинутая через плечо. На голове диадема с изумрудами. Не идет, а плывет белым лебедем. Не красавица, но как мила!
“Эх, где мои семнадцать лет?.. Всех женихов бы разогнал”, – возникли в моей голове игривые мысли. Неожиданно в памяти всплыло лицо жены, когда она была юной и тоненькой девушкой. Вспомнил дискотеку в институте, где мы с ней познакомились. Как давно это было, и как далеки мы теперь друг от друга. Теперь она там, на Земле, а я здесь.