Когда мне это надоело, я устроил скачки по всей планете.
Я наслаждался своим могуществом, как гурман наслаждается ароматом своего любимого вина. Вернувшись обратно на свой полигон, я попробовал умерить восторги. Да где там?!
“Я стал богом. Я стал всемогущим!”
От таких мыслей у меня начинало перехватывать дыхание и замирало сердце. Больше сдерживаться я не мог. Переполняемый чувствами, я взлетел в воздух и стал делать фигуры высшего пилотажа. Потом стал кружиться над степью и орать:
– Я стал богом! Люди, посмотрите! Я бог!
Докричался до того, что охрип. Наконец первые восторг и прошли, и пришло время подумать. Первой здравой мыслью была мысль о ребятах. Мне надо вернуться обратно, чтобы их успокоить.
Я снова оказался у лестницы. Поднявшись, подошел к двери. Прислушался. За дверью шел оживленный спор. Обсуждалась тема: идти меня спасать или еще немного подождать.
Наконец Ваня решительно произнес:
– Все в сторону! Буду рубить дверь.
Тут я понял, что пришел вовремя, и закричал:
– Я жив и здоров! Нашел то, что мы искали! Сейчас выйду, только Сильвия пусть побудет пока в другой комнате.
Голоса за дверью стихли. Потом послышались удаляющиеся шаги.
– Давай вылезай, – услышал я голос Шаха.
Я не стал маскировать радужную оболочку. Чем чудесней все будет выглядеть, тем быстрее они мне поверят.
– Ребята, предупреждаю, я странно выгляжу, – сказав это, я приложил руку к экрану и открыл дверь.
Я не торопился переступать порог, давая им время привыкнуть ко мне “радужному”.
Они стояли молча. В их глазах читалось изумление и восторг. Но ни страха, ни зависти я не почувствовал. Значит, я выгляжу не страшно, по крайней мере в их глазах.
– Что с тобой там случилось? – не отрывая от меня глаз, спросил Шах.
Я им все подробно рассказал и о саркофаге, и об испытаниях доспехов. Они слушали меня так же, как слушали мои вечерние сказки, которые я им рассказывал на Станции. Когда я закончил, наступило долгое молчание.
– И что теперь будет? – наконец спросил Ваня.
– Не знаю, – честно признался я. – Я хотел бы выслушать вас. Мне нужен ваш совет.
– Мы сдержали клятву и нашли эту могилу. Теперь мы свободны, – осторожно сказал Шах.
– Да. Вы свободны. Чего не скажешь про меня, – покрутив в задумчивости головой, сказал я.
– Но почему? Ты сейчас как бог. Ты всемогущ! Что тебя тревожит?! – вскричал Шах.
– А зачем ему дали это могущество? Может, это новое испытание? – неожиданно сказал Ваня.
Я растерянно посмотрел на него. У меня в голове будто зазвенел тревожный колокольчик.
“Новое испытание? Это мысль. Похоже на экзамен. Мы сдавали экзамен. Значит, меня испытывали. Испытывали, чтобы узнать, годен ли я для новой работы или нет. Теперь все стало на свои места. Кроме одного. Зачем мне дана такая мощь? Напрашивается ответ: уничтожить серых. Но моей мощи хватит, чтобы уничтожить не только серых, но и всю планету. Значит, мне дана такая сила, чтобы искоренять зло на этой планете. Но почему именно мне?
Но сейчас, мне кажется, я знаю ответ.
Всю свою жизнь я прожил, не отделяя себя от толпы, а теперь я почувствовал ответственность за людей этой планеты. Кажется, к чему бы это? В этом мире открытых чувств и эмоций, столкнувшись не с абстрактным, а с конкретным злом, я встал на его пути, ответил ударом на удар. Как ни возвышенно звучит, но это так.
Весь этот путь мы прошли, искореняя зло. Правда и то, что путь этот залит кровью. Конечно, можно сказать, что это кровь негодяев, но будет ли это правдой? Пока я не готов ответить на этот вопрос. Странно, что кажущиеся простыми истины оказываются далеко не простыми, если заглянуть себе глубоко в душу. Сейчас мне кажется, что именно там находятся ответы на все великие вопросы, на которые издавна пытается дать ответ человечество. Просто они лежат в самой глубине нашей души, а мы берем только то, что лежит на поверхности, а это не всегда самое лучшее. Даже то, что я краешком глаза заглянул в эти глубины, перевернуло меня. Все происшедшее со мной за последние шесть месяцев оказалось тем прожектором, что помог мне осветить глубины моей души. Нет, это не открыло мне тайны Вселенной, но, кажется, я начал понимать, что человека делает человеком. Это знание меня изменило, я стал другим, больше чувствующим, больше знающим, больше понимающим.
Вот и сейчас я понимаю, что, если я уничтожу серых слуг, это будет не меньшим злом, чем если я оставлю их в живых. Зная серых, их подлую и ужасную сущность, я не могу раздавить их, как крыс. Мне противно это делать. Я это чувствую. Но где же выход?”
Мои мысли прервал Ваня:
– Будь я на твоем месте, собрал бы большую армию и стер бы серых с лица земли.
– Ты прав! Ты сто раз прав! – закричал я.
Теперь мои спутники удивленно посмотрели на меня. Моя вспышка их удивила. Но удивляться надо мне, а не им. Простое решение всегда самое верное!
– Слушайте меня. Я знаю, что вы выполнили свою клятву. Вы вольны делать, что хотите. Но вспомните легенду. Трое спасут мир, найдя могилу Одинокого бога. Помнишь, Шах, ты мне говорил, что судьба объединила нас? Мы трое как одно целое. Неужели вы сейчас оставите меня?
Я хочу, чтобы вы возглавили эту армию. Вам жить здесь дальше. У вас есть любимые. Представляете, как ваши дети будут гордиться вами, слушая песни и легенды, сложенные про подвиги их отцов?! Подумайте и дайте мне ответ.
Я смотрел на Ваню и Шаха и понимал, что и они изменились так же, как и я сам. Они уже не были одинокими воинами, которым нечего терять. Они объявили войну серым слугами и доведут ее до победного конца.
– Я согласен, – твердо сказал Ваня. – Я иду с тобой, так же решительно высказался и Шах.
– Очень рад за вас. Теперь давайте решать, что мы будем делать.
– Мы с Шахом будем собирать армию здесь, на Вольных Землях. А ты попробуй договориться с гномами.
– Будет исполнено, господин граф! – воскликнул я. Ваня слегка улыбнулся.
“Неужели это наш северный вождь? Ледяное сердце, похоже, начало оттаивать. Да здравствует любовь!”
– Если зайдет речь обо мне, скажете, что пришлось срочно уехать. Или придумайте сами что-нибудь. До встречи! Через недельку я вас найду. – С этими словами я исчез.
Следующие три дня я провел у гномов, пытаясь убедить их выступить против серых.
Дважды я держал речь перед советом вождей. И дважды слышал в ответ, что это не их война. Наконец я услышал фразу, за которую смог уцепиться: