— Академик Рэкод, верните мне моего любезного воина, — сказал он Рэкоду. Его дуболомы как раз аккуратненько положили посреди лабораторного зала командира неблагополучного отряда. — Я его очень-очень уважал.
— Он умер, мой фюрер, — скорбно констатировал Рэкод. — Максимум, кем он станет, — это сталтехом.
— Да он был жив считаные минуты назад! — взорвался Хистер, хотя насчет минут намеренно привирал. — Оживите его. Пусть будет даже без ноги. Назначу его почетным инвалидом. Должен же у нас быть хоть один инвалид?
— Это как вам угодно, мой фюрер, — пожал плечами Рэкод. — Но не будете же вы назначать почетным инвалидом сталтеха?
Похоже, Хистер истолковал это как издевательство. Но он снова сдержался и не выхватил «Страйк».
— Сделайте, что сказано, — процедил он и убрался вон.
— Давайте что-нибудь попробуем, — храбро пискнул Бармалей, не высовываясь в первые ряды. Оно и впрямь не стоило. Из тела пораженного «проказой» уже потянулся первый серебристый побег во внешний мир.
— Прошу! — зло предложил Бармалею Рэкод. — Давай, вперед!
— Я это… — произнес Бармалей, запинаясь.
— В штаны наложил? — спросил Рэкод. Но ни ему, ни окружающим было сейчас не до иронии.
— Всем напялить «защиту»! — скомандовал Рэкод. — И дайте плазменную горелку. Хотя нет, лучше «Фрич».
— Но вы же его… — снова пискнул Бармалей.
— Убью, что ли? Так он и без того уже… — огрызнулся Рэкод. — «Фрич» быстрее! Не хватало заразить скоргами всю лабораторию.
Понятное дело, любимчика Хистера он не оживил.
Когда нагруженные и выбившиеся из сил сталкеры приблизились к охранному периметру крепости Ковчега, их окликнули.
— Кто такие?!
— Да ваши, почти родимые! — отозвался Ведич.
— Руки вверх! И эти… манипуляторы тоже.
— Так мы ж с грузом! — возмутился Ведич. — Хистера запроси.
— Ага, нашел дурака! — ухмыльнулся кто-то за амбразурой. — Буду я верховного дергать из-за каких-то придурков. Вот щас пальну из лазерной пушки, сразу у меня признаетесь, кто и откуда. Пароль давай!
— Слушай, воин, — миролюбиво произнес Глюк. — Мы понимаем, у тебя служба, всё такое. Долгое дежурство. Но у нас срочный груз. Свяжись с Квародом. Свяжись только по проводной линии. Тут поблизости целая рота танков прошла, мы даже мью-фоны не задействовали, чтобы не «засвечиваться», на всякий случай. Свяжись с Квародом, а? Ученый такой у вас в Форте.
— Откуда знаешь, кто у нас, кто? — спросили с поста.
— Ну, ты — дыня! Мы ж были тут несколько дней назад! — вспылил Ведич.
— Послушай, друг, — тихо урезонил его Глюк. — Потише тут. А то вправду пальнет. Чего им, в самом деле. Груз мы доставили. Без нас обойдутся допереть последний километр.
— Не шептаться! — рявкнули с поста.
— Наслаждаешься властью, что ли? — спросил Глюк. — Квароду доложи, говорю.
— «Квароду», — передразнили из амбразуры. — Пароль давай! Живо!
— Слушай, — шепнул обеспокоившийся не на шутку Ведич. — А что, если с Квародом что-то того? У них же тут живо можно из милости в бедолаги, так?
— Хватит бубнить! — сделали замечание с поста. — Пароль гони!
— Не стреляет все ж, — констатировал Ведич. — Может, вызвал подмогу?
— Вот и подождем, — кивнул Глюк.
— Чего бормочете, порождения Узла? — на посту по-своему веселились. — Пароль вспоминай. А то вначале предупредительный, а потом снесу бошки.
— Когда уходили, был «Генрих Гиммлер», — решил тянуть время Глюк. — Теперь, наверно, какой-нибудь рейхсмаршал Герман Геринг?
— Откуда знаешь? — удивились на посту.
— Вот что значит увлекаться в детстве историей, — подмигнул Глюк Ведичу. — Как это у них все просто.
Тут вделанный в верхней части дота танковый лючок приоткрылся, и оттуда выглянул давешний знакомый.
— Оп-па! Дела, — констатировал Глюк. — Здорово, фашист! Теперь хоть знаешь, кто такой этот Геринг?
— А то, — расплылся в редкозубой улыбке тот самый часовой, что оказался когда-то последним провожающим. — Это главный немецкий летчик.
— Точно, — похвалил Глюк. — А кто он был еще?
— Еще? — выпучил глаза часовой. — А разве…
— Ага, — кивнул ему сталкер, — у фрицев получалось совмещать много должностей. Он еще был главой государства Пруссия и руководителем штурмовых отрядов — СА. Не знал? Учи матчасть, бестолочь!
— Ты уж его не обижай, — посоветовал Ведич. — А то правда разойдется, начнет палить.
— Ладно, не отчаивайся, — уверенно сказал часовому Глюк. — Подойди прямо к своему главному фюреру и спроси чего-нибудь почитать по теме. Он тебе точно найдет. Может, за любовь к наукам повысит до начальника двух, а то и трех постов. Кстати о птичках, ты ученому — Квароду — сообщил о нашем приходе?
— Да, сообщил, сообщил. Сейчас придут вас встретить.
— Умница, — сказал Глюк и послал часовому воздушный поцелуй. — Мы, кстати, тут кучу скоргов и другой заразной всячины притащили, не хочешь вблизи глянуть?
Часовой сразу напрягся.
— Вы, это… — сказал он, напяливая защитную маску. — Отойти от дота! Немедленно! На пятьдесят метров, — выдохнул он и тут же закупорился люком.
— Храни покой и порядок в Рейхстаге! — крикнул ему напоследок Глюк. — Мы пошли, короче.
Но идти они сразу не смогли, на обоих сталкеров накатилась волна хохота. Эта была разгрузка нервов после напряжения последних дней.
Никто не знает, что стало с Рэкодом. Как закончился его жизненный и научный путь. Вскоре после «истории со сталтехом» он попросту исчез. Просто не явился утром в лабораторию. Пришел Хистер с дуболомами. Поинтересовался, что и как. В смысле, поспрашивал, где академик. Спрашивал явно без особого интереса. Так, для проформы. Все поняли — Фюрер затирает следы. Отводит от себя подозрение.
Правда, позже кто-то из приятелей Кварода предположил, что Рэкод сбежал из Форта. Мол, знал, что его ждет за пререкания с Хистером, вот и сделал ноги заблаговременно. Что, мол, ему, с его мозгами, сложно было пройти мимо охраны на входе или через периметр? Кварод был бы не прочь поверить в такую сказку. В конце концов, Рэкод ему нравился. Но он достаточно хорошо знал начальника. Знал, как сильно Рэкод любил науку и как по-настоящему стремился раскрыть тайны Пятизонья. Что ему толку от жизни за Барьером? Это даже если он, задействовав свою гениальность, решит проблему имплантатов. Вне Зоны ему делать нечего. Мир за Барьером слишком досконально изучен, чтобы его интересовать. Здесь, в лабораториях Ковчега, была вся его жизнь и все его надежды.