Лумис Диностарио не смог бы найти концов для выведывания подробностей, но то, что пленника до сих пор не прикончили, явилось следствием неразберихи, охватившей «Ящер» в последнее время. События, выпадающие из непосредственного контроля начальства, шли самотеком, и главе РНК, а тем более генерал-канониру в эти дни было не до захваченного когда-то пленника — он их более не интересовал, так как имелись явные доказательства его непричастности к творящимся вокруг «Ящера» военным передрягам. Но и приказ на его уничтожение не поступил. Вначале ему по инерции — раз в сутки — носили еду, затем забросили и это. Ну а теперь даже охрану сняли — задач у друзей Меча прибавилось. Все равно, в какой-то из ближайших дней пленник должен был умереть «естественной» смертью, из-за обезвоживания или еще из-за чего-нибудь.
— Он — не жилец, — констатировал Цис, глянув на «номер два». За последнее время все в отряде стали большими специалистами по фатальным диагнозам.
— Вижу, — передернул плечами Лумис. — Сам хотел бы встретить его розовым поросенком.
Пленник, при их появлении затравленно отползший в угол, внезапно зыркнул на обоих с некоторой надеждой. Видимо, его сбил с толку родимый эйрарбакский язык.
— Обрадовался, — с напускной веселостью проговорил бывший имперский пехотинец Цис, с ходу расшифровав поведение Дечеви. — Своих узрел.
— Ладно, — прервал командир отряда. — Доставай аппарат.
Он имел в виду не какое-то орудие пыток, а прихваченный с собой фотоаппарат: учитывая первичную неопределенность всей акции, видеокамеру они с собой не потащили. Однако и использование упрощенной техники — эдакой вынужденной любви к ретро — не внушало особой надежды, о чем не преминул напомнить Цис:
— Вы уверены, что он еще работает, командор? Все-таки радиация.
— Ты уже это говорил, солдат, не повторяйся, — вновь оборвал его Лумис. Он знал, что Цис может оказаться прав, и пленка внутри засвечена, но, кроме того, он понимал состояние подчиненного. Одно дело — убивать врагов в бою, и совсем иное — стать участником пыток, причем не когда-нибудь в будущем, а прямо сейчас. Да еще к тому же уже натерпевшегося боли человека. Постановка подчиненного на место с ходу достигалась одним — хорошо отработанным командным голосом.
— Включить кристаллофон! — распорядился Лумис.
— Готово, — отозвался побледневший Цис.
У них не было времени особо театрализовать должные случиться события — они находились внутри чужой территории. Помимо всего прочего нужно еще вынести наружу информацию о том, что здесь случится, а не только осуществить возмездие само по себе. Жалкие остатки совсем недавно живших на материке людей должны узнать о том, что мстители по-прежнему идут по следу и те, кто раскрутил тотальную рулетку, пусть запоздало, но получают свое. И все ж таки некоторая торжественность требовалась.
— Вы возрадовались, увидев земляков, мистер Map? — спросил Лумис Диностарио и хохотнул так, что создалось ощущение пошатнувшихся стен. — Вы зря это сделали. Я с удовлетворением наблюдаю, что республиканцы оказали вам достойный прием. Может, им тоже не слишком нравится вершащийся на планете кошмар? А ведь фитилек к случившемуся поднесли вы, мистер Дечеви. Подзабыли?
— Мне кажется, — несмело, шепотом прервал его Цис, щелкнув записывающим звук кристаллофоном, — он немного не в себе. Может, он уже сумасшедший и…
— Послушайте, Цис, — зло пресек его Лумис. — Вы здесь прежде всего — свидетель, оператор и мой подчиненный. Я мог бы спокойно сотворить все один, но делаю я это не для удовольствия, а для сотен тысяч ставших окончательно несчастными людей. У нас нет времени пререкаться. Да, может, ты и прав, но что с того? В еще худшем варианте он мог оказаться прямо-таки ангелочком с луны Странницы, осознавшим все свои грехи. Даже это не остановило бы нашу месть, понимаешь, Цис? Сейчас он платит за прошлое, за сознательное уничтожение города Пепермида вместе с населением. Ты свидетель возмездия, которое произойдет сегодня. Все может быть: пленка окажется засвеченной, а кристаллофон поврежден. Вот тогда и останешься ты — человек, видевший казнь и знающий, что убийца и властолюбец Map Дечеви умер страшной смертью. Убери сопли и включай технику, солдат!
И Лумис повернулся лицом к испуганному, жалкому человечку и зачитал краткий приговор. К этому моменту тот полностью осознал, кто явился к нему в гости. Он уже видел лицо Лумиса на кассетах.
Затем началось страшное.
И умный, бодро проснувшийся автопилот в голове. И точность одиночных пучковых выстрелов в мелькнувшие, только наметившиеся тени, еще не отобразившиеся в мозгах, и неопознанные силуэты. И запрет фиксации уже павших, свалившихся поперек пути. И лишь иногда расточительная, веерная обработка подозрительной темени раскинутого впереди коридора. И совсем редко по особо прытким, аномально быстро прячущимся шлемам — короткие, без замаха, выпады электродетонаторных гранат в таинственные туннельные развилки. И только иногда прерывание постоянства движений паузами — снятие с раскинутых на дороге тел — вовсе не скальпов — обойм, новых и новых обойм к непривычным, подобранным когда-то, полчаса назад, и уже сроднившимся с руками иглометам. И снова вперед, в узость лестниц, сквозь бесконечность коридоров враждебной, великанской машины. И если бог Эрр подсобит, то к выходу отсюда, из теплой пасти «свиньи», к далекой темноте холодной радиоактивности мира. И канувшее в прошлое, но определившее теперешнюю позицию решение — двигаться назад по уже пройденному маршруту, ибо неминуемость опасности в любом из направлений однозначна, а вот вероятность заблудиться все-таки чуть-чуть меньше. Однако оно вершится — автопилот в голове работает. Может, сказываются таящиеся инстинкты — далекие тысячелетия пещерной жизни человечества Геи?
И Лумис Диностарио идет вперед. Сзади — прикрытые кем-то тылы. Здесь — сдвинутый в сторону, мешающий дышать респиратор и шарящие в поиске целей зрачки и такие же маленькие и черные, как зрачки, микрожерла иглометных стволов. А иногда, отработанно прикрывая командира, броски вперед, в особо подозрительную неизвестность, младших товарищей по борьбе. Справедливо ли это? Смотря с какой точки зрения, но явно рационально со стороны перспективы, ведь по отсекам брашской «свиноматки» еще идти и идти.
Что они и делают.
— Пропустите нас для переговоров! — с надрывом орал своим порядком севшим командирским голосом Мурашу-Дид. Он уже не совсем понимал, что происходит вокруг. Это путешествие в качестве пленного проводника его окончательно надорвало. Дважды он попытался ерепениться, по собственной инициативе вести переговоры с захватившей его отставшей в развитии расой. Кончались они неизменно одинаково — его немножечко, но весьма болезненно били и даже чуточку резали. А однажды ему просто взяли и скрутили мизинец. Теперь он болтался на руке независимым предметом, но явно имел связь с остальным организмом — очень активно излучал болевые импульсы. После столь убедительных доводов Мурашу-Дид полностью дезориентировался.