Ночью он выдержал, не натянул на голову эту дьявольскую сеть. Но уже светало, а ожидаемого посланца с информацией не предвиделось. Возможно, они потеряли еще одного человека, и, вполне может быть, сейчас, его уже обрабатывает «патриотическая полиция». Радлиф Тоу не мог об этом думать. Он открыл ящик.
* * *
Когда зазвонил дверной звонок, Радлиф Тоу находился в некоем пространстве, доступном только его воображению. Какие-то сложнейшие фигуры переплетались в узлы, и каждая сама по себе и тем более вместе (он знал это) представляла собой умопомрачительно доступную его разуму формулу. Это была стадия эйфории, как у курильщика при первой затяжке после долгого воздержания, только выражена она была много ярче и очень специфически, все-таки происходило прямое воздействие на мозг, без промежуточных этапов – чувств.
Мелодичный звон вновь разнесся по просторной комнате и замолк, поглощенный обитыми звуко-поглотителем стенами. Загорелся красный плафон на стене. Радлиф Тоу заставил себя приподнять веки, он все еще ритмично покачивал головой в соответствии с некоей слышимой только ему музыкой сфер.
– Маарми, – позвал он дочь, – сделай милость – открой.
Но, она была уже в комнате, высокая красавица в ниспадающей ниже колен тунике, так похожая на мать, которую она не помнит.
– Прибыл Лумис, папа. А ты опять, я вижу, нацепил на голову эту мерзость? Я когда-нибудь ее уничтожу. Сколько раз я тебя просила, держаться. Если тебе плохо, ты что не мог меня позвать, я сплю чутко. Поговорили бы о чем-нибудь, отвлеклись, – она неслышно (ступни утонули в рыжей шкуре меразодонта, крупного хищника, вымершего уже при жизни Старика) приблизилась к креслу похожему на полусферу.
– Все, все, дорогая, – он поднялся, – уже снимаю.
«Ой, молодость, что она может понимать?» – поворчал он про себя. Она уже помогала ему укладывать, стаскивать с черепа провода.
– Маарми, ты же знаешь, мне это необходимо, чтобы восстановить душевное равновесие, иначе я не могу работать.
– Брось, это нужно, но не в таких дозах, – она подбросила пучок проводов.
Снова раздался звонок.
– Все, успокойся. Иди, открой наконец, нельзя же держать гостя за дверью.
Когда Лумис шагнул в комнату, следы наркомании были тщательно убраны.
– Пусть солнцеликие боги будут благосклонны к хозяину дома! – гость поднял растопыренную ладонь над головой.
– Входи, и да будешь ты счастлив в нем, – хрипло произнес Старик и улыбнулся обнажив, вставные зубы из кости желтого пермалогуса. – Я всегда рад тебе Лумис, присаживайся.
Он указал на пустое пространство перед собой. Лумис опустился на шкуру меразодонта и поставил перед собой полосатый чемоданчик.
– Ты немного запоздал?
– Да, были проблемы. Но, слава Эрр, обошлось. Я принес все данные о бароне.
Старик жестом остановил его.
– Маарми! Приготовь гостю крепкий крапс, ведь он прибыл издалека.
Девушка, наклонив голову, вышла. Люк моментально задвинулся.
– Дочь у Вас, совсем взрослая стала, давно я ее не видел.
– Ты прав, Лумис, но можешь не любезничать со мной, я тебе ни какой-нибудь имперский чиновник, которому нужно угождать. Я представляю, как ты устал, но давай решим проблемы. Я слушаю.
– Я принес все данные о бароне Гуррара и точный график его передвижения, по стране, ну и, разумеется, текущую информацию.
– Прекрасно, – хозяин протянул тонкую, костистую руку.
Лумис быстро прислонил указательный и большой пальцы левой руки к двум круглым окошкам на чемодане: саквояж моментально распался напополам. Из одной половины Лумис достал кипу шифрованных хронопластин и передал их Старику.
– Открывается только твоими отпечатками пальцев? – заметил тот, уже впившись глазами в документы.
– Точно, – Лумис прикрыл веки, была возможность расслабиться, снять напряжение пока Старик работает. Он попытался войти, погрузится в некое состояние, называемое нейтральным парением, нейропаром, по-простому. Начал мысленно произносить формулу внедрения с временной настройкой выхода, как будильник: «Мои веки тяжелы как свинец. Тело теплое и расслабленное. Я хочу спать. Спать. Дыхание ровное и спокойное. Я очнусь через пять минут».
Он осознал себя скользящим в небе, в свободном падение. Волны тихонько приподнимали тело. Нет, у него не было тела. Он ощутил себя духом. Он был и его не существовало. Он оглянулся, что-то осталось там, позади. Темная тень. Вспышка света. Он ясно увидел незнакомое, но мгновенно опознанное лицо. Пенилась, кипящая, льющаяся изо рта, кровь. Все вокруг озарилось багровым пламенем. Лицо увеличивалось, катилось на него. Нет! Он успел поднырнуть, умчаться в подвернувшийся к месту водоворот. Он снова парил в небе. Он снова являлся бестелесный духом, несущимся над зеленым морем зарослей. И все это долго, очень долго. Что-то ворвалось в его грезы. Словно тиканье часов. Все пора. Лумис приоткрыл глаза. Он действительно успел несколько отдохнуть.
Радлиф Тоу держал перед собой последнюю хронопластину, затем он откинулся в кресле и, закрыв глаза, просидел минуту. Лумис знал о его феноменальной памяти, но всегда продолжал удивляться, наблюдая это наяву.
– Все, – отметил Старик поднимая веки. – Можешь уничтожать.
Лумис собрал прочитанную пачку пластин, в ней было листов сто, не меньше, и провел поверху маленьким плоским прибором, стирая верхний слой информации. Затем он положил ее обратно в саквояж, теперь внутри были простые деловые бумаги, зато в голове Радлифа Тоу уже созревал план устранения господина Гуррара. Начало было положено, механизм включился. Очень скоро, в центральных газетах на первой полосе, Лумис надеялся прочитать о скоропостижном окончании карьеры одного из рук-щупалец имперской машины подавления и слежки.
В этот момент снова раздался мелодичный звон и замерцал малиновый плафон. Конспираторы насторожились.
– Кто там, Маарми? – Радлиф Тоу хотел встать, но подавил порыв.
Он нажал какую-то клавишу в подлокотнике кресла. Когда темная пластиковая штора ушла вверх, они увидели за окном разворачивающийся трехосный электро-броневик. Двое солдат в униформе двигались к дому, а значит около дверей был еще кто-то.
– Это «патриотическая полиция»! – крикнула из прихожей Маарми.
– Открой внешний люк и задержи их в прихожей, – бросил Старик, вскакивая с кресла, с удивительной для его возраста прытью. – Лумис, за мной.
Они влетели в соседнюю комнату.
– Старик, сегодня меня сопровождал хвост, – абсолютно спокойным голосом сообщил Лумис. – Я убрал его.
Радлиф Тоу на мгновение замер и посмотрел на товарища удивленным взглядом.
– Почему ты сразу не предупредил? О, Великий Эрр, ты действуешь вначале руками, а потом головой.
– Мне казалось, я проделал все чисто. Я просто не успел подробно доложить.