«Милый мой мальчик, – говорила она про себя. – Не отвечай мне, не надо. Потому что если ты ответишь мне, то станешь убеждать, и я тебе поверю. А ведь это ни к чему, я уже все решила. Конечно, очень не хочется, но другого пути нет. Лучше короткое мучение, чем длинный, унизительный путь к предательству. Ведь если я не осуществлю это сейчас, они влезут мне в душу, испоганят тело и я перестану быть собой, а буду другая «я», корчащаяся и молящая о пощаде за любую цену. Ведь это неминуемый путь. Не в моей власти выбрать тот, или другой. Помнишь, как ты учил меня водить мобиль? У меня, дурехи, никак не получалось – все время он хотел соскочить куда-то на обочину, я так не хотела этого, а он все рвался туда. Если бы не ты, тем бы наверное и кончилось. Сейчас совсем другое – обратное действие: жизнь тянет меня вперед, руль жестко зафиксирован, а мне надо свалиться в кювет, глубокий, глубокий кювет, чтобы наверняка не выбраться. Они уверяют, что впереди ровная дорога, но я не так глупа – я не верю. Они мягко стелят. Сейчас у меня последний шанс, пока они еще надеются на сотрудничество. Скоро за мной придут, сделают укол, чтобы я впала в полудремотное состояние, они говорят, что при этом вроде бы улучшается связь с человеком-приемником. Знай, милый Браст, я тебя очень люблю, больше чем даже раньше, когда ты был рядом. А тогда я ведь недостаточно тебя любила, я ведь должна была тебя никуда не пустить, спрятать от этой проклятой армии, защитить от этого всего, ведь все это обман, весь этот долг перед родиной, надо было просто спрятаться, спрятаться вместе с тобой. Неужели нам бы стало хуже, чем сейчас, когда мы разделены тысячекилометровым выгибом планеты. Вот и придется мне теперь расплачиваться за тогдашнюю наивность и нерешительность. Прощай, Браст. Прощай, а то я так буду говорить и говорить, сама себя тормозя. И ничего не успею. Ведь если они найдут меня сразу, то могут что-то предпринять, у них тут полно медицинской техники. Нужно ведь еще успеть остыть. Как страшно об этом думать. Не хочу. Целую тебя мысленно. Вспоминай меня чаще».
Маарми осторожно оголила провода, действуя одной рукой, чтобы в случае чего ток пошел только сквозь пальцы. Теперь оно было окончательно готово к применению – страшное орудие убийства. Нужно только взяться одновременно за две фазы, взяться мгновенно и крепко, а потом руки сами не отпустят, хоть она и захочет, надо будет только единственное – не закричать. Она постарается, иначе все зря. Пятьсот вольт, двести герц – стандартная бытовая электросеть Эйрарбии. До окончания выделенного ей срока, еще целый час – она успеет превратиться в обгоревшую головешку, такую страшную, что они сами испугаются, когда найдут.
Глав-штурм-майор Мероид был, видимо, очень везучим человеком, да еще и прирожденным авантюристом. Он сам удивился, найдя в себе такие качества, и даже мельком подумал: правильно ли он выбрал воинскую специальность, может, стоило податься в боевые разведчики, хотя вряд ли бы он прошел по конкурсу, там нужно лошадиное здоровье, по крайней мере, так было в его молодости. Вот уже час, он контролировал свой объект, блокировав все мешающие факторы. Он арестовал обоих «патриотов»: все обошлось без стрельбы, пока он заговаривал им зубы, внушив, что их начальник ведет проверку его личного сейфа, прибыл вызванный по телефону вице-лейтенант Пракс с двумя вооруженными операторами энерго-кабины. Гостей обезоружили и взяли под стражу. Затем, Мероид пригласил к себе в центральную кабину гаупт-майора Бода – командира охраняющих базу «черных орлов» по очень срочному делу. Здесь прибывшего, вместе с еще двумя головорезами, Бода разоружили. Бод был ошарашен, кипел от злости, но чувствуя животом многоствольный раструб игломета, сдался без боя. Одновременно с этим, Пракс, следуя приказу командира базы, взял под контроль узел связи, заодно арестовав связиста, давно выявленного Мероидом осведомителя штаба. Теперь, все эти действия требовали разъяснений, нужно было открывать карты перед своими возможными сторонниками или противниками. Везению пора было кончиться. Глав-штурм-майор предчувствовал, что очень скоро он окажется в меньшинстве даже среди офицеров-техников, а ведь еще оставалась полная казарма «черных орлов», ныне не имеющих командира. Его мозг лихорадочно искал выход и везде натыкался на препятствия. Внутренних сил наспех состряпанного боевого ядра, само создание коего было проблематично, явно не хватало для непредсказуемо долгого, к тому же тайного для штаба, контроля «пушки» и всего объекта. Все упиралось в очень большую вероятность кровавого столкновения среди знающих друг друга людей, если создастся хотя бы одна небольшая коалиция. Сама возможность такого столкновения, остановит любое выступление против официального приказа, хотя проблема, с пропуском брашей над своей территорией, возмутит большинство. Очень многие могут проявлять доблесть, ощущая за собой давление государственной пирамиды, но почти никто не решится на героические, смертельные трюки из-за внутреннего дискомфорта вызванного расхождением исходящих сверху директив. Очень трудно в наше время иметь собственное мнение и тем более умирать за него.
Наш мозг до невероятности сложная, наверное, самая хитроумная во Вселенной машина. Далеко не во всех случаях она является наиболее эффективным решателем задач, не зря изобретены арифмометры, совсем простые механизмы, считающие быстрее. Человеческий мозг развился из более простого – обезьяньего естественным путем, природа и случай, подчиняясь теории вероятности, а где и вопреки ей, выкристализировали универсальный механизм для решения внутривидовых, то есть, человеческих, проблем. Мы не знаем досконально, как идет процесс принятия решения, наше сознание фиксирует только верхний уровень, конечный результат, взаимодействия миллионов электрических микро-сигналов, иногда даже кажется, что решение проблемы подсказывает кто-то извне, настолько внезапно оно выплывает на поверхность, как торпеда, пущенная в шторм из-под воды. Где-то там, внутри черепа, рождается новое химическое соединение, оно катализирует процесс и внезапно, между нейронами, протягивается свежий микро-электрический кабель, новая связь замыкает цепь, спонтанно активизируется все электронное облако, мы испытываем озарение, доли мгновения ощущая мистическое чувство божественного откровения, еще несколько микросекунд не понимая его смысл, и вот, сознание дает расшифровку – это и есть решение.
Глав-штурм-майор внезапно понял, что знает, как выкрутиться из щекотливой ситуации. Раз задачу по уничтожению браша нельзя решить внутренними силами базы – нужны внешние и он знает, где они.
– Лейтенант Пракс, – сказал он в микрофон. – Оставьте в узле связи надежного солдата, просветите, как выводить все звонки на меня, пригрозите трибуналом, дабы он чего-нибудь не ляпнул в микрофон, и айда сюда.
Для него, Мероида, карьера кончилась, это однозначно, за убийство Барша его могут даже самого отправить в мир иной, к луне Мятой на поруки. И почему для выполнения долга, в коем он видел уничтожение брашей, надо предварительно уничтожать своих? Правда имечко у покойного очень смахивает на враждебную расу, но это в расчет не примут.
С вице-лейтенантом Праксом у них был долгий продуктивный разговор.
– Ну, что ты решил? – спросил наконец Мероид. – Еще не поздно отойти в сторону, я просто арестую тебя, как своего противника и делу конец. Если я проиграю, выиграют браши, они прикончат несколько миллионов наших земляков, зато КПГВПС будет доволен, меня поставят к стенке, а тебя выпустят из заточения.