Однако лучше ли будет другой вариант. Что, если «Прыщ» сработает сверхэффективно? Как тогда завопят эти же законодатели?
— Почему на столь мизерных ученьях такой большой процент смертности? — спросят они. — Разве сейчас война? Кто в ответе за это дело? Вы? Или вы? Что значит «машина»? А кто разработал эту столь опасную машину? Кто ее включил? Ах вы не можете контролировать Черный Ящик? А почему? Не знаете, как он работает? Но ведь вы же ученые, черт побери? Или все-таки нет? Однако у вас тут порядочки. Значит, вы не контролируете эту машину, не ведаете как она вообще работает, то есть принимает решения и при всем при том хотите, чтобы этой самой машине доверили не только оборону себя, но и оборону всей страны?
И что блеять в ответ?
— Поймите, наш Черный Ящик обучается. Мы думаем, нельзя начать его обучение с шуточек. То есть сказать, что воевать можно понарошку и в данном конкретном случае требуется воевать в щадящем режиме. То бишь не стрелять вообще или стрелять красочкой вместо патронов; да еще ни в коем случае нельзя поднимать в воздух самолеты, а еще… Понимаете, тогда вполне может случиться, что в ситуации реального нападения наш «Прыщ» снова начнет играть. Да нет, что вы. Если он каждый раз будет вынужден обращаться к нам за советом, тогда вся затея теряет смысл. Ведь он должен действовать практичнее, чем все генералы, вместе взятые, так как же можно его снова замкнуть на генералов? Пусть даже на одного? А вы считаете, что он должен это понять? Однако в нашем смысле это не разумная машина, как вы не понимаете. Да нет же, это вообще не интеллект. Это именно машина, и она без разума, но тем не менее она призвана решать стратегические задачи.
Короче, куда не кинь — всюду клин. И потому, никаких учений по отработке обороны никогда по-настоящему не проводилось. Значит, можно сказать, что сейчас это проводилось впервые. И естественно, тут ученьями не пахло. Но с чего бы это вдруг суперкомпьютер «Прыщ» после уничтожения «Архангела» или даже боевых самолетов-разведчиков решил бы обратиться к помощи не подвластной ему системы NORAD? Пусть и не имея ума, он должен был попробовать решить задачу своими силами. Первичные неудачи совершенно не должны были привести его в отчаяние или, наоборот, добавить азарта. Ведь эмоциями он тоже не обладал. Хотя что мы знаем о эмоциях Черного Ящика?
С другой стороны, почему система противовоздушной обороны США должна была насторожиться и перевести на себя обязанности обороны горы Корпуленк? Командование NORAD, по крайней мере на уровне дежурных генералов, знать не знала о системе «Прыщ» и других научных чудесах местного значения. Однако этот небольшой район почему-то являлся запретным для некоторых видов деятельности Вооруженных сил. Пунктик о сем значился где-то в инструкции, и не каждый из людей мог о нем помнить. Однако в деле защиты континентальной части США принимала участие и автоматика, в том числе помещенная на всяческие «Супремаки» и прочее. Понятное дело, она была не столь таинственна как, Черный Ящик из Колорадо, однако помнила она все. Так что всяческие последующие взрывы в районе горы никак не могли насторожить следящую за порядком автоматику. Вполне может статься, что та же аппаратура пассивного звукоанализа на «Супремаке», выполняя давно запрограммированный пункт, даже не сообщала операторам-людям о происходящих в «закрытой» зоне взрывах. Это ведь было не ее дело. Точно! Так же как и «Прыщ», она не обладала умом, хотя, может, для узких специалистов столь примитивное сравнение продуктов разных поколений электромеханики покажется некорректным. Ну, да это их дело.
Еще, думаю вполне понятно, что даже в кризисной ситуации, никто не предусматривал, автоматическую передачу оборонительной техники «Прыща» под командование NORAD. Следовательно, эти иерархические структуры разного уровня сложности, в плане количества подчиненных ступенек, никак между собой не взаимодействовали. По крайней мере, после уничтожения посредника, коим являлся давешний «Архангел». Теперь даже если бы кто-то в верхах захотел, ни NORAD, ни какое-либо другое оборонное ведомство не смогли бы принять на себя управление оборонительными периметрами горы. Если обрезаны нервные волокна, соединяющие голову с рукой, никак не получится этой самой рукой управлять. И даже наблюдать, что делает эта конечность, не получится, если в шейных позвонках предусмотрены особые углы запрета, а в глазницах — определенные секторы назначены «слепым пятном».
Короче, в теоретическом плане задача для нападающих сводилась в просачивании в эту самую щель между иерархическими структурами управления вооруженных сил и сил охраны объекта «Прыщ». Кто-то здесь что-то предусматривал, господа ученые генералы?
Вот на этой самой стройке — главной стройке двадцать первого века в Азии, помимо пятидесяти больших токийских морских пирамид, — он ее и встретил. Но ведь при чем здесь возводящиеся в океане японские километровые чудеса на семьсот пятьдесят тысяч технически избалованных жителей, давно живущих в XXII или даже XXIV веке? У нас тут погружение на столетие назад, в резвую юность Беломор-Канала, когда кирка и лопата — «други родимые». Зато мы никак не можем стать индивидуалистами-технократами, запаянными в роботизированный кокон кибернетизированного крана «CATO». Только вместе мы что-то значим; мелкие невидимые муравьи на толстом теле планеты, способные, сообща ворочая камни, изменить морщины на ее лике, дабы придать этой милой из космоса голубизне более приятельское для человека выражение. «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью».
А еще здесь можно хорошо заработать, дабы выслать хоть что-то далекой старой маме, пяти братишкам и двум маленьким-маленьким сестренкам. Правда, послать деньги напрямую отсюда никак не выйдет, и совсем не из-за того, что тут не существует банков-сберкасс. И не потому, что здесь нет современной связи с Туркменией. Теперь-то, по заключении договора с Московией, как раз и есть. Послать не получится именно деньгами. Нет, совсем не с того, что Беломор-Канал возвратился насовсем, с приложением рабства и каторжных трудодней. За труд-то платят. Однако платят особым образом — «москвитами». Это производное, то ли от «бисквита», то ли еще от чего-то в рифму. «Москвиты» — местные деньги, здесь, на стройке, на них можно купить все. Ну, на что хватит, разумеется. И что наличествует в продаже, само собой. Понятно любому пню, даже не выкорчеванному, что в продаже не имеется ширпотреба и деликатесов из далеких, отгороженных десятком границ европейских республик, и уж, безусловно, ничего «made in USA». Ибо что есть эти самые «москвиты»? Они, конечно, деньги, но как бы выдернутые из того, обильного водой будущего Средней Азии. Потому как обычными методами, привитыми привычкой десятилетий восхваления западной «экономической модели», добыть деньги на грандиознейшую стройку нельзя. То есть, естественно, можно. Под дикий процент МВФ, который обесценит строительство раньше его начала, ибо разорит не только не родившихся еще детей Азии, но и их правнуков. Так еще и не дадут! Была охота спонсировать по-настоящему серьезное дело. Вот на какую-нибудь «Супер-Макдональс-Сеть»… «Как вы говорите, чисбургер?» — «Ага! Ну, заверните, пожалуйста, три штучки». — «Сколько вы сказали стоит?» — «Ага! Тогда я это… пошел… А чисбургер-гамбургер? Ну, разверните обратно». Так вот, «москвиты» — деньги особенные — только здесь и сейчас. Но все же это деньги! Тут все-таки не родной поселок Дарган-Ата у Амударьи. В смысле, когда-то раньше был большой поселок, а теперь… В общем, денег там тоже давно нет. Да уж как-то и Амударьи… В том плане, что поубавилось, и вообще-то почти нет. И значит, ты здесь не только из-за «москвитов», но и для того, чтобы то далекое, пересохшее русло оказалось снова в самую пору. Так сказать, чтобы костюмчик сидел.