– Там вроде как красноармейский кавкорпус отходил вдоль озера в сорок первом. Они, наверное. – Задумчиво Леонидыч. – Павлов говорил.
– Какой Павлов? – вскинул голову от тарелки Ёж.
– Командир демянского отряда. Собака которого у тебя сало сожрала.
– Аааа… У нас замдекана Павлов. Вот чего-то попутал. А этого кобеля я еще пристрелю. Из "Вальтера". Найду пистолет и пристрелю обязательно.
– Ёж, у замдекана Петров фамилия, к концу первого курса пора и запомнить! – поправил его невидимый за темнотой Захар.
– С-скорее всего, д-да, кавалеристы. – Чуть заикаясь, ответил Юра Семенов. – Железа – море. Гранаты, винтовки, патроны, к-каски. Останков нет.
– Но там есть пара ямочек приметных, похоже на захоронки. Завтра проверить надо. Глубинный щуп возьмем и потыкаем. Ага, спасибо, Марин! – поблагодарил Саша девчонку, передавшую ему тарелку с супом.
– Понятно. У вас девочки как? Бойца добрали?
– Добрали. Медальона, к сожалению, нет. Личных вещей тоже. Ремень, подсумок с патронами, лопатка. Да, в обмотках. Один кубарь, который вчера Толик нашел и все.
– Да, жалко… Толик у тебя?
– Голяк, командир. Железа много, а зацепиться не получилось.
– У нас тоже пусто. Значит, пять дней, пять бойцов, ни одного медальона. Не густо. Правда, мужики отличились под вечер. Похоже гаубичный снаряд триста пять миллиметров.
– Фига себе? Где? – Встрепенулся Юрка, неравнодушный ко всяким железякам и прочим экспонатам.
– За пригорком, на той стороне оврага.
– Слушай, погоди, а как она оказалась то здесь? Это же такая дура! Сорок пять тонн! На гусеничном ходу! Снаряд только три центнера.
– Сколько? – удивился, обычно бесстрастный, командир. – Чего-то мне показалось центнер.
– Может ста пятидесяти двух миллиметровая гаубица? Она все-таки при прорывах применялась из Резерва Главного Командования. Триста пять-то откуда?
– Юр, там свинья метра полтора длиной. – Захар наглядно показал длину снаряда.
– Ну, так что? Надо бахнуть! – важно сказал Вини. – Когда еще такое бахнуть придется?
– Ага, только надо еще перед дорогой бахнуть другого чего-нибудь. – Вставил Виталик.
– Эх, в музей бы поисковый такую… – глаза Юры Семенова горели огнем филателиста, узревшего редкостную марку в чужих руках.
Рита испуганно оглядела лица мужиков, багрово светящихся отблеском костра.
– Да вы чего, обалдели? Оно же тут на воздух подымет все, вместе с нами и Демянском в придачу?
– Рита! Без паники! Лежать ей тут нельзя. Летом пожары бывают, да и мало ли кто вскрывать полезет.
– Какие нафиг пожары? – вскипятилась она. – Сколько лет лежала не взорвалась, а тут они мир решили спасти, видите ли!
– Рита! Все нормально, все под контролем! – Попытался ее успокоить Андрейка Ежов. – Там же командир был. Все посмотрел, все видел, все рассчитал!
– Ёж! Ты бы молчал бы… – Резко развернулась она к парню. – Ты же блин вместе с этим снарядом на сосну взлетишь без штанов!
– Как влезу, так и слезу. – Не удержался он, но все же буркнул под нос себе. – Подумаешь, штаны…
– В общем так. Идут желающие. Там дел немного. – Не обращая внимания на Риту и тихие смешки поисковиков, сказал Леонидыч. – Быстро разжигаем костер, быстро валим снаряд в овраг и бегом обратно. Тут два километра. По темноте пробежим минут за десять-пятнадцать. Пока он прогреется, пока высохнет – уже вернемся, и спать ляжем. Кто идет?
– Так чего, все, наверное… – приподнялся Лешка Винокуров. – Я вот посмотреть хочу.
Рита обессилено села на бревно.
Мужики засобирались все.
Но Леонидыч остановил их.
– Погодите, девочки тут останутся. Кто-то с ними еще. Еж, как везунчик и больной… И?
– Ну чего… Чуть что – сразу Ёж! – Плюнул Андрейка с досады и попал себе в кружку с чаем.
– Можно я еще останусь? – поднял руку Лешка. – Не хочется бегать туда-сюда.
– Ага… И Иванцов остается. Через пять минут выходим.
– Пять минууут, пять минууут… Это много или мало? – запел Еж.
– А я вот все думаю… – внезапно сказал Толик, ворочая угли палкой. – Интересно, а как бы мы себя повели, если бы там оказались?
Риту передернуло:
– Я бы забилась куда-нибудь за печку и до конца войны не вылазила.
– Нет, а если серьезно посмотреть?
– Я б в разведку пошел!
– Т-тебя б-бы, Еж, не взяли.
– Это еще почему, Тимофеич.
– Шумный слишком, – засмеялся Виталик.
– Толика бы в артиллерию взяли! – сказал Вини. – Он здоровый, как раз ему снаряды ворочать.
– А тебя? Ты ж лейтенантом запаса будешь после военной кафедры? – спросила Маринка.
– Ну, вот лейтенантом бы и сунули в пехоту. А Виталика в десантуру и сюда – в Демянск.
– Это ты хочешь меня тут голодом заморить что ли? Хренушки!
– А ты ешь мало и без мяса, тебе как раз.
Виталик действительно мясо не ел. Вообще. Ни в каком виде. И яйца не ел. Зато майонез мог ведрами жрать. Странно…
– Леонидыч, а ты куда бы?
Особо не разговорчивый, тот только пожал плечами.
– В авиацию, куда еще-то… – сказал Захар.
– Был бы я помоложе – да. А так-то максимум в БАО.
– БАО? Что это? – переспросила Маринка.
– Батальон аэродромного обслуживания. Дерьмо бочками возить. Извините за мой джентльменский!
– Не, хеер майор. Это вряд ли, – сказал Еж. – Уж очень ты ценный кадр, чтобы такого терять.
– Т-точно. В н-ночной п-полк. На "уточке" немцев г-гонять
Леонидыч улыбнулся и промолчал.
– А девчонок в медсанбат. Пусть нас, раненых героев, вытаскивают и лечат.
– Я тебя, Еж, вытаскивать не буду, – сказала Рита. – Пусть тебя немцы в плен заберут, ты им мозги так высушишь, что они бросят свои "шмайсеры" и, злобно бормоча проклятия, разойдутся по домам.
Еж засмеялся довольный:
– Договорились. А Маринку в школу радисток, чтобы потом в тыл врагам забросить. Пусть диверсии делает.
– Не, не, не! Не хочу я в тыл к немцам!
– А тебя никто и не спросит. Так, кто следующий?
– Я, – сказал Захар. – Меня, значит, в пехоту заберут. Я первым делом захвачу цистерну с германским антифризом. Нажрусь в хлам и какому-нибудь политруку морду разобью. Ну, меня сразу в штрафбат и все такое.
– Тоже судьба. Тимофеич, а тебя оружейных дел мастером. Пулеметы-минометы чинить.