Активизировалось все имеющееся на орбитах вооружение. Ничего управляемого человеком в данный момент над планетой не находилось, и осталось до конца неясным, к лучшему это было или нет. Возможно, быстрое нанесение мощных ядерных ударов по району пусков решило бы проблему с еще не взлетевшими ракетами, однако в этом плане силам луны надо было быть воистину провидцами, нужно было бы держать носители вблизи предполагаемого места залпа или осуществлять круглосуточное дежурство над всей планетой. А в случае незапланированного обнаружения космических истребителей в нужном районе они бы все равно не успели получить необходимые указания: орбитальные компьютеры не имели полномочий ими командовать, а люди на базе еще ровным счетом ничего не поняли. Само наличие собственных сил над планетой в данных обстоятельствах только бы внесло путаницу в и без того перегруженные аналитические системы.
В ход пошли боевые лазеры с газовой накачкой первого эшелона, висящие в основном на орбитах в пять — десять тысяч километров. По первоначально заложенной программе они начали опознавание приоритетных целей. Газовая смесь рванулась через резонаторы, и бортовые вычислители мгновенно увязли в проблемах стабилизации боевых станций, так как каждый импульсный выброс переработанной смеси мог свободно сместить спутник с орбиты — это было нечто сродни двигателя реактивного самолета. Поскольку в космосе любое действие можно было нейтрализовать только противоположным образом, каждая лазерная платформа включила с противоположной стороны движитель-копию, уравновешивая уводящий импульс. Лазерная пушка стреляла быстро, поскольку цели еще не очень рассредоточились и поисковая система мгновенно находила новые, однако на каждый выстрел-вспышку тратилось более трех тонн топлива, плюс несколько менее на уравновешивание: ведь корректировщик имел лучшее сопло и параметры топлива. Целей было много и топливо быстро кончалось. Это было особо обидно в связи с перевесом попаданий в ложные боеголовки вместо истинных. Лазерные станции пытались проводить селекцию, однако даже облучение тяжелыми частицами для уверенного отличия пустотелых целей от настоящих часто ни к чему не вело. Теоретически тяжелые предметы должны резко выделяться наличием ответного наведенного излучения, однако в происходящем ныне, внутри ложных, покрытых металлической пылью шаров, наличествовали излучатели протонов, и по отраженному сигналу нельзя было судить точно, а времени не было. Поэтому лазеры били все, что попадалось под руку.
— Что случилось, Марч? — спросил Валье, направляя шлем в сторону «Конька-Горбунка». Ответили сразу, и ответил Садао:
— Произошла внезапная активация, видимо, получена задача от верхнего эшелона.
— Послушай, Садао. А ты там ничего ненужного не нажал? — подколол Валье, ему было страшно.
— Не пори чушь, Валье, — вмешался в разговор Марч. — Срочно на корабль!
Да, теперь было действительно не до шуток. Валье послал из своего пистолета длинную-длинную струю газа, и ньютоновские законы толкнули его в противоположную сторону. Он понесся в сторону своей ракеты, а мимо, не слишком близко, скользили гигантские медные сердечники, снова увеличиваясь в размерах из-за сближения. «Надо быстрее убираться от греха подальше», — подумал Валье. Он смотрел на свою, такую надоевшую, но столь теперь желанную ракету, когда внезапно весь окружающий мир крутнулся вокруг собственной оси. Он поспешно изменил положение пистолета и сумел остановить странное вращение. Однако его сносило куда-то в сторону и очень быстро, кроме того, он заполучил еще и поперечный крутящий момент: теперь он медленно совершал кувырки через голову. Это было чертовски странно. Пришлось затратить некоторое количество газа и на нейтрализацию новой помехи. Он не мог понять, что произошло, ведь он вроде не попадал под струю чьего-то двигателя, а ветра в открытом космосе доселе не наблюдалось. Он продолжал удаляться от станции, однако теперь, перестав вращаться, он мог обозреть ее всю. Внезапно по глазам ударило слепящее сияние: он зажмурился, а «умное» стекло поспешно ввело затемнение. Фиолетовая вспышка рванулась в сторону с недоступной человеческому зрению быстротой: он пронаблюдал не само движение, а его след в собственной глазнице. И тут же его снова крутануло, он ощутил инерционность собственной массы, и затем потащило в совсем ненужную сторону. Снова включая реактивный пистолет и задерживая это падение в бездну, он внезапно сообразил, что происходит: электромагнитная пушка стреляла! Чудовищной силы магнитное поле пыталось раздвинуть гигантские сердечники, но их масса было слишком велика, те, кто их делал, рассчитали все досконально. Зато разгонные заряды, сжатые этой невидимой мощью, мгновенно обращались в плазму и выталкивались прочь, туда, в дальний конец трехсотпятидесятиметровых стержней, а впереди себя они волокли боевые снаряды. Заодно поле воздействовало на все окружающие предметы, содержащие металл, наводя в них вихревые токи неизвестной мощности. Его одежда, ясное дело, тоже содержала металл, а потому он получал ненужные ускорения. Он похолодел при мысли о том, что бы случилось, будь он сейчас пристегнут к этим огромным столбам. Пушка, по тактико-техническим характеристикам, разгоняла снаряды до двадцати тысяч метров в секунду, и гигантские ускорения не смогло бы выдержать никакое известное живое существо. Однако и сейчас судьба не очень улыбалась ему. Он потратил неизвестное количество газа, но так и не приблизился к ракете, а ведь на нее поле тоже воздействовало, отбрасывая прочь.
Он снова остановил свое вращение и вновь похолодел. Он находился вовсе в стороне от БКС и стремительно перемещался параллельно направлению ее наведения. Он прикинул собственную скорость и на мгновение запаниковал, рассчитывая возможности газового пистолета. Он снова подумал о том, что будет, когда газ кончится. Но размышлять было некогда, каждую долю секунды он все дальше уносился от родного летательного аппарата. Валье навел пистолет, но тут циклопическое электромагнитное устройство снова активизировалось. Похоже, стрельба шла в максимальном темпе, который позволяла система охлаждения оружия. Ему некогда было размышлять на темы, чем вызвана эта самая стрельба, — он боролся со смертью. Однако, несмотря на выхлоп пистолета, его снова понесло не туда. Краем глаза он вновь заметил плазменный сгусток, мелькнувший, с его точки зрения, сверху вниз. А огромные колонны-сердечники стали хорошо видны и не только освещенными сторонами — они пылали багрянцем. «Видимо, перегрелись! — мелькнула в голове обнадеживающая мысль. — Надо успеть добраться, пока они остывают». О, если бы в этих условиях можно было бежать или хотя бы ползти, но предательский вакуум не давал такой возможности. Он сделал короткий выхлоп. Скорость отдачи немного остановила приданное сердечниками ускорение, но этого оказалось мало и пришлось повторить выстрел. В наушниках он расслышал голос Садао:
— Валье, где ты подевался! Скорее!
Он ничего не ответил, ему было некогда расслабляться, а по лицу лил пот: если бы не специальные поглотители, он бы испытывал добавочный дискомфорт. Станция приближалась, однако собственная ракета была видна не четко, словно сквозь туман: это были продукты, выброшенные системой экстренного охлаждения станции. Валье решил немного сместиться, огибая это призрачное препятствие, опасаясь отдачи реактивной струи. По его прикидкам, в пистолете было еще достаточно смеси и он мог себе позволить некоторый маневр. Он почти успокоился и решился подать голос: