На этот раз не сдержался от кощунственного восклицания Ганс Даглиц:
– Еще бы! За картины Да Винчи наш мэтр запросто променяет три Октавы!
На что туг же своим мягким голосом отозвался Шедон Арафи:
– Нашим принципам, желаниям и мечтам подобное положение вещей соответствует полностью. Мы с этим уже согласились давно, и наши мнения остаются неизменными! – Последнее слово он произнес с нажимом, красноречиво и строго поглядывая на немца. Словно взывал к рассудку и намекал на недопущение даже малейшего недовольства своими ролями в планах более могущественной, так никому и не понятной сущности – Поэтому предлагаю еще раз тщательно продумать все тройственные настройки, которые заданы устройству гипребеш при его влиянии на Францию.
– Да вроде все продумали, – буркнул негр.
– Все? А если при ликвидации правительства и нескольких крупнейших банкиров народ взбунтуется и пойдет вразнос? Могу и открыто озвучить то, что может случиться: разграбление Лувра, а то и его сожжение.
Отто Грандж позволил себе покровительственно улыбнуться:
– За кого ты нас держишь, Шедон? Тройственные настройки позволяют извратить человеческую психику как угодно, решая тем самым любые поставленные перед нами задачи.
– Ну и? – Арафи скептически хмыкнул, – Как удастся уничтожить правительство, но при этом не допустить мятежей, погромов, неуправляемости толпы и, самое главное, сохранить великие шедевры живописи и скульптуры?
При ночном обсуждении, когда пытались на него выйти по связи, владыка Северной Америки оказался сильно занят, поэтому и не догадывался, как настраивали направленный на Францию гипребеш. При беглом размышлении никак не удавалось уместить в тройственные настройки сразу более чем одну важную задачу. Как правило, вторичная и третичная настройки служили лишь закреплением первичной, и сменить их при первом подходе логики не хватало. И сейчас Шелону было интересно, как из сложной ситуации выкрутятся его коллеги, соправители по Божественной Октаве.
Негр продолжал молчать, лишь кивком головы переправив вопросительный взгляд Арафи в сторону Ильи. И научный гений стал оживленно раскрывать разработанную доктрину:
– Справедливости ради должен заметить, что основную идею подсказал наш воскресший Айрих Вонг. А дальше уже доработать некоторые нюансы труда не составило. Так что вся модуляция гипнотических внушений выглядит таким образом: все французы обязаны встать грудью на защиту и обеспечение неприкосновенности любого произведения искусства у них в стране. Ате, кто и так стоял на защите музеев и памятников, должны немедленно броситься на правительство и банкиров и вырезать их всех до последнего. Ну и третья настройка, самая злокозненная: кто и так мечтал вырезать президента и его команду, должен сделать это, а после совершенного преступления в раскаянии повеситься.
С минуту тишину нарушало лишь интенсивное поскрипывание мозговых извилин. Творцы идеи лишний раз проверяли свои выводы, а трое остальных соправителей пытались отыскать в идее скрытые просчеты.
Первым высказался Стенли Горпс:
– Хм! Мне это нравится! Другим головы укоротят во время переворота, а потом свои шеи под веревки подставят. Оригинально!
– Первый раз слышу, что тебе что-то нравится, – проворчал Ганс Даглиц. – А ведь тут явное противоречие во втором пункте. Вдруг те, «кто и так стоял на защите», окажутся в невероятном меньшинстве? Допустим, менее десяти процентов? Да плюс к ним всего лишь десяток процентов, давно желающих свергнуть нынешнее правительство. Маловато будет.
– Последней категории граждан, – пустился в объяснения Грандж, – чуть ли не двадцать процентов. Причем десять из них это иммигранты, прибывшие в страну за последние годы. Как бы ни улучшилась их жизнь по сравнению с прежней, в душе они все равно Францию, а уж тем более французского президента ненавидят. Поэтому с радостью двинутся в первых рядах штурмующих колонн к собственной гибели, как потом также дружно встанут в очереди за веревками и за мылом. Подсчитано также процентное отношение и тех, кто относится к культурным ценностям как к божеству. Недаром Франция занимает первое место в мире по туризму. А посему каждый обитатель подспудно осознает, на чем зиждется его благосостояние. И таких обитателей – тридцать процентов. Так что в любом случае власть через несколько дней сменится. Но при этом гарантированно останутся нетронутыми вандалами и расхитителями музеи и прочие сокровищницы мирового искусства.
Шедон Арафи просчитал все гораздо быстрей и теперь похвально кивал, приговаривая:
– Даже при самых скромных прогнозах Франция за несколько дней может лишиться до сорока процентов населения. Конечно, половина из них будут эмигранты, но нас вполне устраивает такая целенаправленная резня с контролируемыми последствиями.
– Другой подводный камень, – никак не унимался Ганс Даглиц. – Если страна настолько ослабнет, особенно в последующей похоронной суете, не приведет ли это к агрессии со стороны соседей? Вдруг им тоже захочется перераспределить между собой накопленные за века мировые ценности? Та же Испания, например, сразу припомнит украденные у себя во времена Наполеона сокровища.
Илья Воларов на это лишь рассмеялся:
– Что стоит развернуть гипребеш в сторону страны виноградарей и тореадоров? Несколько дней внушения, и испанцы сами из своего Дель Прадо перевезут все самое ценное в Лувр. Еще и спасибо скажут. Но это я так, шучу. В данный момент ни одна большая страна не ввяжется в войну. И так на все смотрят как на провокацию. Но в свете гибели лайнера нашего Таикоса, о котором пытаются тщательно замолчать французские нувориши, мы хотим заявить о вершащейся мести на весь мир. И уже несколько часов ведется оголтелая кампания дискредитации правительства за уничтожение мирного корабля. Запущены в Интернет все записи о гибели корабля и последующих расстрелах шлюпок с моряками. Шум подымется такой, что у нас есть уверенность в уничтожении виновных и без применения гипребеша. Но вся суть в мести, и эту месть наши враги обязаны прочувствовать в собственном сознании заранее.
Кажется, такими ответами владыка Южной Америки остался удовлетворен вполне, но все равно он сегодня оставался активным как никогда:
– Ладно, с Францией порешили, теперь давайте об остальном. Меня очень волнуют нападки силовых структур на мои вотчины и жуткое усердие в поиске моего тельца. Пока ничего страшного, но достаточно неприятно. Стравил бы уже этих тупых солдафонов между собой, да свой гипребеш хочу еще недельку подержать на прежней задаче.
Воспользовавшись короткой паузой, Шедон Арафи буркнул:
– Ну да, чего будет стоить твоя империя инков без низкорослых перуанцев.
– Вот потому и удивляюсь! – громче продолжил немец, злобно глянув на Шедона. – Что в Европе простаивает сразу два уникальных устройства. Или тебе так важно довести до кровавого спектакля этих наивных, впадающих в детство славян?
Айрих Вонг грустно вздохнул:
– Спектакль уже бы начался еще вчера вечером, и фантазий у меня по этому вопросу хоть отбавляй. Но вся беда в том, что мы с Палием несколько перестраховались в системах безопасности вокруг гипребешей. Те продолжают работать на полную мощность, но вот подойти к ним и перенастроить у меня никак не получится. После моей смерти, не зная, что со мной произошло конкретно, грек поменял коды доступа в заминированное помещение и унес эти коды с собой. Он-то скоро вернется, а вот целая неделя уходит насмарку. Ничего придумать не смогли, только ждать остается.