— Вам кого? — удивленно спросила голубоглазая девушка, открывая дверь.
— Мне бы хотелось поговорить с Алексеем, — сообщила я, так как знала имя парня.
— Зачем? — спросила девушка, настороженно рассматривая меня.
— По личному вопросу, — уклончиво ответила я.
— А его нет дома. — Девушка явно растерялась.
— А вы кто ему будете? — немного нагловато спросила я.
— Я его жена.., можно сказать!
— Тогда я могу поговорить и с вами, — решила я и прошла в квартиру, как только девушка открыла дверь пошире.
Начинать разговор у порога о том, что я пришла выбивать у нее признания в содеянном, не имело смысла. Девушка могла спокойно хлопнуть дверью и не пустить меня на порог, поэтому я начала разговор на совершенно другую тему.
В маленькой прихожей стояла старая поцарапанная вешалка, под которой громоздились коробки с обувью. Я не стала разуваться по просьбе девушки, так как крашеный пол был откровенно грязный. Мы прошли в комнату, небогато обставленную — обшарпанный диван и небольшой шкаф для одежды. Ни телевизора, ни магнитофона, ни коврика, ни безделушки для уюта — ничего. И чем здесь занималась девушка — непонятно. На диване не было ни газет, ни журналов, ни книг, из кухни не пахло приготовленной едой. На девушке, как и вчера, была широкая юбка и свободный пуловер, только туфли стояли у порога, и она ходила в тапочках.
— Ольга Юрьевна Бойкова, — представилась я, занимая место на диване.
— Лена… — немного смутившись, тихо произнесла девушка. — Лена Чубукова.
— Вы здесь живете с Лешей? — уточнила я уже более мягким голосом, чтобы не спугнуть девушку.
— Временно, — не скрывая, ответила она. — Мы снимаем эту квартиру. Валентина Николаевна пустила нас только на лето, пока уехала на дачу. Но нам больше и не надо. Мы сами живем в деревне, а сюда приехали…
Девушка запнулась, решая, стоит ли ей быть откровенной с незнакомой девушкой, да и интересно ли мне выслушивать ее.
— Вы здесь учитесь? — догадалась я.
— Нет, — девушка покачала головой. — Лешка хотел устроиться на работу, а я поступить в институт. Но пока все наши старания безуспешны.
— А разве Лешины родители живут не в Тарасове? — Я вспомнила, что Виктор подслушал, как парень говорил Лене, что он вернется только утром, так как хочет навестить родителей. Не мог же он ночью поехать в деревню к больному отцу.
— У него, можно сказать, нет родителей, — объяснила девушка. — Отец и мать развелись, когда он был еще маленький. Отец переехал из деревни в Тарасов и живет теперь с тетей Любой, а мать Леши осталась в нашем селе, но она умерла где-то пять лет назад. Леша жил один в последнее время.
Девушка глубоко вздохнула и внимательно посмотрела на меня. Она так была напугана моими вторжением, что даже не предложила мне ни чаю, ни кофе, но мне, честно говоря, не хотелось ни того, ни другого. Я молчала, не зная, с чего мне начать разговор.
— А вы, собственно, по какому делу? — нарушила молчание девушка. — Если вы от Валентины Николаевны, то мы ей уже деньги все за квартиру отдали. Как, кстати, ее здоровье?
— Нет, я не от нее, — честно призналась я и достала из сумочки фотографии.
Была не была, начнем прямо с этого! Я протянула девушке снимки колье, кубка и диадемы, которые, по моим предположениям, хранились в ячейке банка, куда заходил недавно Леша.
— Вам знакомы эти изделия? — спросила я, наблюдая за тем, как Лена принимает у меня из рук фотографии.
Она, надо полагать, была близорука, так как, несмотря на то, что фотографии были очень крупными, поднесла их ближе к глазам. Как только девушка увидела, что изображено на первом снимке, она побелела и резко вскочила с дивана. Молчала, но лицо выдавало ее. Постепенно Лена пришла в себя, просмотрела все три снимка и посмотрела на меня. В ее взгляде не было ненависти, а только какая-то отрешенность.
— Чего вы хотите? — спросила она, собравшись наконец с силами. — Что вам нужно? Кто вас прислал?
— Я сама пришла, никто меня не присылал, — ответила я.
— Откуда у вас эти фотографии? — спросила Лена, опять усаживаясь на диван.
— А я хотела бы узнать, где сейчас находятся эти вещицы? — я намеренно не ответила на вопрос девушки, так как не хотела выдавать ей своих секретов. Мне, так же, впрочем, как и ей, было что скрывать.
— А вы этого не знаете? — удивилась девушка и явно обрадовалась, получив отрицательный ответ. — Тогда я вам не скажу.
— Скажешь! — уверенно заявила я и достала еще одну пачку фотографий, тех, которые сделал Виктор, когда мы следили за этой парочкой, начиная с выставки у Владимира Вениаминовича. Я прихватила даже фотографии выставочного зала, которые снимала сама.
По мере того как девушка смотрела снимок за снимком, глаза ее становились все шире и шире. Она была не просто поражена, но убита. Сражена наповал. Этого она никак не ожидала.
— Вы из милиции? — просипела она, не в силах оторвать взгляд от фотографий.
— Нет. Но если вы откажетесь общаться со мной, отвечать на вопросы, то я гарантирую вам, что вслед за мной придет сотрудник правоохранительных органов, и тогда вам наказания не избежать.
— Какого наказания? — испуганно спросила девушка.
— В общей сложности, по моим подсчетам, два ограбления и одно убийство плюс попытка кражи тянут лет на двадцать, это точно. Строгого режима, — добавила я, чтобы испугать ее окончательно.
Девушка молчала, не находя слов для оправдания. Взгляд ее затуманился, и я заметила слезинки в уголках ее глаз. Лена даже не старалась скрыть своего потрясения. На фотографии, небольшой стопкой лежавшие на краю дивана, она не могла даже взглянуть. Мне было ее немного жаль, ведь я поступала с ней нечестно. Даже если к ней в дом и нагрянут сотрудники правоохранительных органов, а она не признает свою вину, то доказать ее причастность к ограблениям будет сложно. Сделанные Виктором фотографии не являются в полном смысле уликой. Ничего противозаконного нет в том, что молодые люди посещают выставки, заходят в номера гостиницы. А вот если бы я сейчас разложила перед ней все сворованные экспонаты или же помахала ключиком от ячейки, записанной на Лешкино имя, вот это было бы совсем другое дело. Но ничем подобным я, увы, не располагала.
Улик у меня нет никаких, и я это прекрасно понимала. Девушка же, не так хорошо подкованная в юридических вопросах, восприняла мои снимки как доказательство того, что принимала участие в ограблениях. Будь она понаглее, запросто выгнала бы меня из своей квартиры, порвав при этом фотографии. Но Лена не знала этих тонкостей. Она до сих пор считала, что все их дела с Лешкой никем не замечены. О слежке не подозревала и поэтому очень сильно испугалась. И готова была сдаться.