— А что его враги?
— Врагов у него не было.
— Оставьте, Эмилия. Как мог не иметь врагов такой человек?
Глаза Эмилии раздраженно вспыхнули. Она, видимо, не терпела, чтобы ей противоречили.
— Ну, деловые конкуренты, наверное, были, но ненависти к Оскару не испытывали. Пресса любила распускать о нем сплетни, но он нужен был газетам для поддержания тиража. Во время демонстраций кое-кто из ораторов требовал его головы, но они, в сущности, не знали его.
— Клиенты банка? Вкладчики? Держатели акций? Должно быть, многие лишились своих денег, когда «Одинсбанк» национализировали.
— Да, это так. Однако не думаю, что большинство людей винили в этом моего брата. Все исландские банки потерпели крах. «Одинсбанк», пожалуй, был лучшим из них.
— А как его личная жизнь? Жена? Вернее, бывшая жена?
— Камилла? Ее потрясло расставание с ним. У Оскара был роман на стороне, Камилла узнала об этом. Но с тех пор прошло пять лет. Даже больше. Они потом неплохо ладили. Оскар регулярно виделся с детьми, пока не поселился в Лондоне.
— У него была русская любовница? Таня Прохорова, русская манекенщица.
Эмилия содрогнулась.
— Может, она и манекенщица, но себе на уме. Оскар был без ума от нее. Красивая и смелая, она умело играла на его чувствах. Мне она никогда не нравилась. А потом, когда эта особа поняла, что Оскар не так богат, как ей представлялось, она, разумеется, бросила его. Оскару гораздо лучше было с Клаудией.
— Венесуэлкой?
— Да. Она гораздо ближе ему по духу. У нее появились свои деньги после развода. Она старше Оскара на год, но ей не хотелось, чтобы кто-то еще об этом знал. Оскару с ней было гораздо спокойней. Я всего дважды встречалась с ней в Лондоне, но знаю, что для него она была хорошей спутницей жизни.
— Многих русских знавал Оскар? Помимо Тани?
— Не в курсе, — ответила Эмилия. — Возможно, знакомился с ее друзьями в компании.
— Они были клиентами банка?
Сигурбьёрг кашлянула.
Эмилия бросила на адвокатшу недовольный взгляд.
— Полагаю, я не вправе говорить о них.
— Вел ли Оскар лично какие-нибудь дела с русскими клиентами?
Эмилия не ответила.
Магнус не отставал.
— Происходило ли какое-то отмывание денег? Лишились ли русские бизнесмены денег, ведя дела с «Одинсбанком»?
Тут вмешалась Сигурбьёрг.
— Это конфиденциальные дела. В настоящее время прокурор изучает досье всех клиентов банка. Эмилия не хочет ставить под сомнение эту проверку.
Магнус пропустил эти слова мимо ушей.
— Эмилия, ваш брат мертв. Его кто-то убил. Я хочу помочь британской полиции установить, кто это сделал. Нам необходимо знать, существовала ли какая-то связь с русскими, особенно через Исландию.
— Не беспокойтесь, Сигурбьёрг, — обратилась к адвокатше Эмилия. — Русских клиентов не было. Не считая, может, одного-двух незначительных, но ни одного крупного. Оскар не доверял им, вот и все. В банке существовало правило: с русскими никаких дел.
— А могла ли Таня познакомить его с какими-то сомнительного рода бизнесменами, ищущими, куда бы пристроить лишние деньги?
— Возможно. Но мне ничего об этом не известно. И я очень в этом сомневаюсь. Оскар избегал таких людей. Я сказала лишь, что мой брат был от Тани без ума, но я выражалась фигурально, и, кроме того, полностью он ей не доверял.
— Так. — Было видно, что Магнуса это не до конца убедило. — А ваша семья? Не было там каких-то трений?
— О, для наших родителей Оскар был многообещающим юношей.
Эмилия сказала это без злобы или ревности.
— Даже после того, как разразилась креппа?
— Представьте себе. У меня есть еще брат и сестра. Брат очень расстроился, внезапно поняв, что не так богат, как предполагал. Но он преклоняется перед Оскаром. — Эмилия слегка запнулась, осознав свою ошибку. — Я хотела сказать — преклонялся.
Она закрыла глаза. По щеке ее покатилась слезинка. Образ, казалось, воплощавший собой спокойствие, рушился на глазах у Магнуса. Эмилия шмыгнула носом.
— Извините, — пробормотала она. — Это все?
Внезапно Магнусу вспомнилась Латаша, шестнадцатилетняя девушка из микрорайона в Мэттепэне. Ее пятнадцатилетний брат был убит выстрелом в голову на улице позади их дома за несколько часов до того, как Магнус стал ее допрашивать. Она держала себя весьма вызывающе и не собиралась помогать полицейским. Была смелой. Спокойной. Лишь когда Магнус собрался уходить, по щеке Латаши скатилась слеза, и она попросила Магнуса найти того, кто убил ее младшего брата.
У Магнуса это не заняло много времени: убийство совершил четырнадцатилетний парень, лучший друг ее брата. Они не поладили из-за украденного айпода.
Магнус сочувствовал родственникам жертв, будь то девушка из проблемного микрорайона или холодная исландка-предпринимательница. Всегда.
— Спасибо, Эмилия. Возможно, мы вернемся и зададим еще несколько вопросов.
Сигурбьёрг догнала Магнуса в холле у лифтов. Несмотря на свои коротко остриженные рыжие волосы и скуластое лицо, она и в сорок лет напомнила ему его полузабытую мать, умершую в тридцатипятилетнем возрасте.
— Сибба, это тоже твой клиент? — спросил Магнус, указав подбородком на викинга, сидящего на мотоцикле. — По крайней мере он не скажет лишнего.
— Извини, что я вмешалась, — заговорила Сигурбьёрг по-английски. Она выросла в Канаде и, как Магнус, вернулась в страну своих предков, когда стала взрослой. — В «ОБД-инвестмент» очень внимательно следили за прокурорским расследованием, объектом которого был «Одинсбанк».
Магнус пожал плечами.
— Ты только делала свою работу.
Адвокаты делали свою работу, создавая препятствия полицейским. Это была системная проблема, и Магнус давно перестал этим возмущаться.
— Держи, вот моя визитная карточка, — ведя встречу к завершению, проговорила Сигурбьёрг. — Знаю, когда мы последний раз встречались, я, можно сказать, удрала. Но позвони мне, ладно? Приезжай как-нибудь к нам поужинать. Мне очень хочется познакомить тебя с мужем.
Магнус взглянул на карточку. Разумеется, на ней фигурировал знакомый логотип юридической фирмы и ее адрес.
— Хорошо, приеду.
Но приезжать Магнус не собирался. Распорядок своей личной жизни он не хотел менять. Сигурбьёрг это поняла. На лице ее отразилось разочарование.
Она вошла в первый лифт, шедший вверх.
— Семейная вражда? — спросил Арни, когда он и Магнус дождались лифта, шедшего вниз.
— Не знаю, — ответил тот, хмурясь. — Можно сказать и так.