— Могу представить.
— Маргрет, естественно, не хотела разговаривать со мной. После этого я ее не видела. Разумеется, до меня доходили слухи, что она пьет, а тебя и Олли воспитывают ее родители, потом узнала о ее смерти.
У Магнуса перехватило дыхание. Он знал, что мать выпила полбутылки водки и врезалась на машине в скалу.
— Как думаете, было это самоубийство?
Этот вопрос он задавал себе бесчисленное множество раз.
— Думаю, да, — ответила Уннюр. — Но точно не знаю. Это просто мнение. Твои дед и бабка клялись, что она разбилась не нарочно. Но в Стиккисхольмюре поговаривали, что умысел здесь очевиден. Однако на самом деле никто не знает. Ведь люди, когда они настолько пьяны, не сознают, что делают, так ведь?
— Все так.
Несколько секунд они сидели молча.
— А мой отец? — спросил Магнус. — Каким он был?
— Он был замечательным, — ответила Уннюр. — Добрым. Внимательным. Очень умным. Очень симпатичным.
Чувства, до настоящего момента успешно подавляемые Магнусом, внезапно нахлынули с новой силой.
— Он не мог быть таким уж замечательным, раз путался с лучшей подругой жены.
Уннюр напряглась.
— Да, — произнесла она холодно. — Не мог. Пожалуй, теперь тебе лучше уйти. Ты прав, это мучительно для нас обоих.
— Извините, — поспешил исправить ситуацию Магнус, с трудом сдерживаясь. — Дело в том, что я тоже считал его замечательным человеком, и вот теперь узнаю, что он так обошелся с мамой. Но я очень благодарен вам за рассказ.
Уннюр смутилась.
— Тебе, должно быть, нелегко. И видимо, то, что мы сделали, не характеризует нас лучшим образом, так ведь?
— А что сталось с вами?
— Я познакомилась в Рейкьявике с врачом. Мы поженились, родили детей. Я вернулась сюда преподавать, муж работает в больнице. У меня все в порядке. Нет, более того: я счастлива.
— В отличие от моих родителей.
— В отличие от твоих родителей, — повторила Уннюр. — Это несправедливо, так ведь? Я ведь всему виной. Я с любовью вспоминаю их, какими они были до того, как все нарушилось, как я все нарушила.
Магнус промолчал. Несмотря на то что он имел свои претензии к участникам данной ситуации, кто он такой, чтобы обвинять? К тому же чувство вины, демонстрируемое Уннюр, несколько растрогало его, хотя он и не собирался обелять ее.
— Я, конечно, слышала об убийстве Рагнара. Убийцу нашли?
— Нет, — ответил Магнус. — Сочли, что какой-то неизвестный специально приехал в тот город, заколол моего отца и уехал, не оставив следов.
— Наверное, в Америке такое случается.
— Нет. Я работаю детективом в убойном отделе и могу утверждать, что обычно у одного человека всегда есть причина убить другого. Может, и нелепая, но причина.
— Только не в этом случае.
Неожиданно подозрения, таившиеся глубоко в сознании Магнуса с тех пор, как он узнал о супружеской неверности отца, вышли наружу. Он не мог отмахнуться от выводов, генерируемых его мозгом детектива, не мог приказать мозгу не делать того, к чему тот был приучен.
Но вместо радостного волнения, обычно испытываемого Магнусом, когда все сходилось, он внезапно ощутил неприятный холодок. Горло у него пересохло, и когда он заговорил, голос прозвучал хрипло:
— Интересно бы знать почему.
Уннюр поняла — что-то неладно, и внимательно посмотрела на него.
— Что тебе интересно?
— Виновен ли в какой-то мере мой дед?
Уннюр нахмурилась, потом улыбнулась.
Это вызвало у Магнуса раздражение.
— Что тут забавного?
— Это невозможно, — заговорила Уннюр. — Да, он мерзкий старик, имел жуткое влияние на твою мать. И терпеть не мог Рагнара. Но в том-то и дело. Он был рад, что Рагнар уехал в Штаты, оставив Маргрет здесь. Собственно, всегда хотел этого.
— Почему вы так думаете?
— Так вот, поначалу Маргрет очень радовалась по поводу предложения, поступившего от Массачусетского технологического. Ей всегда хотелось жить в какой-нибудь другой стране, и данный вариант она восприняла как прекрасную возможность для них обоих изменить жизнь.
— Значит, она хотела уехать вместе с папой?
— Совершенно верно. Но когда сказала об этом родителям, те взбеленились. Не знаю почему, но они расценили их отъезд крайне отрицательно. Халлгримур требовал, чтобы Маргрет осталась в Исландии; она заявляла, что уедет с Рагнаром. Это перешло в настоящее противостояние. Родители использовали все психологические ресурсы, имевшиеся в их распоряжении. Вынуждали ее чувствовать себя виноватой, отказывались разговаривать с ней, и все такое. Противодействовать им было трудно.
— Я помню, — сказал Магнус.
— Сперва Маргрет держалась. Но ее это мучило. Она стала много пить. Ссорилась с Рагнаром, вела себя совершенно неразумно. И в конце концов передумала. Сказала — пусть Рагнар едет один, а она останется в Исландии с тобой и с Олли. Рагнар вышел из себя. И вот тогда-то… ну… у нас с ним это произошло.
Уннюр сделала паузу. Вздохнула.
— Поэтому, когда Маргрет узнала о нашем романе, ее родители пришли в восторг. Они выиграли, Рагнар проиграл, их дочь и внуки остаются в Исландии.
— Понятно, — задумчиво проговорил Магнус. Но отказаться от мысли, что дед был виновен в убийстве отца, ему было нелегко. — По версии моей двоюродной сестры, все это выглядело по-другому. Она сказала, что Маргрет пристрастилась к выпивке после того, как узнала об этой интрижке. Собственно, она и привела ее к смерти.
— Это не так. Как я уже сказала, она сильно пила за несколько месяцев до разоблачения этой связи. Эту историю наверняка выдумал старик Халлгримур. Вряд ли он признал бы, что виновен в пьянстве дочери, так ведь?
— Да, — признал Магнус. — Но не думаете ли вы, что потом, после гибели моей матери и особенно после того как отец забрал нас, у деда могло возникнуть желание мести?
— Возможно. Твоего отца Халлгримур явно не любил. Но у меня создалось впечатление, что он многих не любит. Однако не думаю, что всех убивает. — Она нахмурилась, задумавшись. — А потом, с какой стати ждать? Убийство произошло через десять лет после смерти твоей матери, так ведь?
— Через восемь, — ответил Магнус. — И это хороший довод. Я не знаю, но, полагаю, Халлгримур способен на убийство.
— Это верно.
Уннюр умолкла, словно решая, сказать ли еще кое-что. Магнус это понял. И ждал. Наконец она заговорила:
— Ты знал, что отец Халлгримура убил человека?
— Что? Ничего об этом не слышал.
— Конечно, не слышал. Своего соседа из Храуна. Йоханнеса.