— Да, так.
Магнус взглянул на Бальдура. Надо отдать ему должное, он выглядел более сердитым, чем злорадным. Магнус не знал начальника, который в подобных обстоятельствах не сердился бы.
— Так. А ты понимаешь, что передачу оперативной информации правительственным органам другой страны с целью указать на возможное участие нашего гражданина в убийстве одного из ведущих политиков нельзя назвать «скрытной» деятельностью?
Магнус вздохнул.
— Да, понимаю. Прошу прощения.
— О чем ты думал? — спросил Снорри.
— Это было просто смутное подозрение, наитие. Сержант Пайпер собиралась допросить подозреваемого исландца, проживающего в Лондоне, и я попросил ее выяснить, не был ли этот подозреваемый во Франции, когда стреляли в Листера.
— Наитие! Из-за твоего наития начался международный инцидент! — Лицо Снорри побагровело. Его ясные голубые глаза сверкали. Он выглядел раздраженным. — Ну и был он во Франции?
— Нет, — признался Магнус. — Но я просил Пайпер никому об этом не говорить.
— Что же, по крайней мере она проявила какую-то служебную лояльность, — усмехнулся Снорри. — Она сообщила своему руководству.
— Вряд ли это вызовет международный инцидент, — заметил Магнус. — Нет ни доказательств, ни улик, ни четкой линии расследования.
— Вот именно! — Снорри ударил ладонью по столу. — Будь ты настоящим исландцем, понимал бы, что мы меньше всего хотим начинать это дело с британским правительством. Ты знаешь о переговорах с банком «Айссейв», тянувшихся все лето. Речь идет о нашем долге в миллиарды евро британцам. А ты швырнул гранату в эти переговоры. Как, по-твоему, будут реагировать британцы, сочтя, что имеют дело с бандой террористов? Нашу страну и без того достаточно унижали.
— Я сказал, это было наитие, но оно приносит свои плоды. Нельзя закрывать глаза на возможные связи только потому, что это приводит к политическим осложнениям. Что, если действительно существует группа исландцев, намеревавшихся убить Оскара и Листера? Что, если, пока мы разговариваем, они готовят очередное убийство? Наш долг — расследовать эту возможность.
— Не указывай мне, в чем мой долг! — Комиссар уже кричал. — Бальдур поступил правильно. Он велел тебе продолжать расследование, но скрытно. Ты его ослушался. Теперь ты отстранен от этого дела. Возвращайся в колледж. И… — Он сделал паузу. — Когда все это уляжется, я подумаю, нужен ли ты нам здесь вообще.
У Магнуса перехватило дыхание.
— Я понимаю. И извиняюсь.
— Извинением ничего не изменишь, Магнус.
Комиссар свирепо посмотрел на него. Магнус воспринял это как приказ выйти.
Когда в булочную вошел отец, у Харпы тут же заколотилось сердце. Что он выяснил? Правда ли, что Бьёрн летал в Лондон и во Францию, как предполагала подружка Фрикки?
Она бросила на отца быстрый взгляд. Тот ободряюще улыбнулся ей и встал в очередь. Это хороший признак, разве не так?
Казалось, стоявшие перед ним покупательницы никогда не уйдут. Потом появилась еще одна, и Эйнар пропустил ее вперед. К счастью, Диса тоже стояла за прилавком.
Наконец подошла очередь Эйнара.
— Ну что? — спросила Харпа, глаза ее были широко раскрыты.
— Я возьму клейну, — проговорил Эйнар с улыбкой на загрубелом лице.
— Ты навел справки о Бьёрне?
— Навел. В прошлый вторник он был в море с Густи на «Крии», а в воскресенье утром в Грюндарфьордюре помогал Сиги устанавливать навигационное программное обеспечение.
Харпа широко улыбнулась, почувствовав облегчение.
— Спасибо, папа. Сомнений в этом нет?
— Нет. Я разговаривал с управляющим портом и с Густи. Найти Сиги не смог, но капитан говорил вполне уверенно. Кажется, кроме того, в воскресенье к Бьёрну явились полицейские.
— Ничего удивительного. Папа, большое спасибо.
Эйнар подался вперед, чтобы его не слышала Диса.
— Значит, идти в полицию не нужно, а?
— Не знаю. Может, стоит все-таки?
— Харпа, оставь. Только наживешь себе неприятностей.
— Ладно, — сказала она, кивнув.
— Молодец, девочка. Увидимся попозже.
— Приятно наконец видеть тебя улыбающейся, — сказала Диса, когда за Эйнаром закрылась дверь.
— Да.
От полученной новости у нее кружилась голова. Как только она могла подозревать Бьёрна?
— Это твой отец?
— Да.
— Хорошо. Потому что он не заплатил за клейну.
— О, прошу прощения. Я заплачу. Мы были слегка расстроены.
— Я заметила.
Харпа улыбнулась своим мыслям. Отец сделал то, о чем она его так просила. Еще раз. Для окружающего мира — к примеру для некоторых членов своей судовой команды — он был крутым, вспыльчивым типом. Но она всегда знала, что он добрый. И приятно было сознавать, что эта крутизна и сила на ее стороне.
Он сделает все, что угодно, для дочери, жены и маленького Маркуса.
Однако через несколько минут радостное настроение улетучилось, его сменило гнетущее беспокойство. Да, хорошо, что Бьёрн непричастен к заговору убить Оскара и Листера, но это не значит, что непричастен Синдри. Харпа начинала жалеть о данном отцу обещании. Он прав: это не ее дело, — но если Синдри убил двоих, то мог убить и троих. Все-таки нужно было бы сообщить полиции о своих подозрениях.
Но это всего-навсего подозрения. Что, если полицейские проверят их, обнаружат, что Синдри совершенно невиновен, и решат задать еще несколько вопросов о Габриэле Орне? Тогда она ничего не добьется и в конце концов окажется в тюрьме.
Но что, если она права? И может быть, она заслуживает тюрьмы. Она совершила преступление и должна за него ответить.
Что бы ни наобещала она отцу, следует сообщить в полицию. Но сперва нужно поговорить с Бьёрном. Во всяком случае, зная теперь, что он невиновен, она может поговорить с ним об этом без особых опасений его обидеть.
В булочной никого не было. Харпа сказала Дисе, что выйдет позвонить.
Утро было прекрасное. Светло-серый бетон Халлгримскиркьи блестел над городом сквозь леса и казался почти белым. Бухта искрилась. Харпа глубоко вздохнула, набрала номер Бьёрна и сказала ему о своем решении. Он выразил недовольство.
— До сих пор думаешь, что я летал в Лондон? — спросил Бьёрн.
— Нет, — ответила Харпа. — Извини за это предположение. Я верю тебе. Но меня беспокоит, что Синдри каким-то образом причастен к этим убийствам.
— Ты понимаешь, что если пойдешь в полицию, они вновь откроют дело Габриэля Орна?
— Да, понимаю, я думала об этом.
— Так, и тогда ты расскажешь полицейским все, что произошло в тот вечер?