Магнус снял трубку, позвонил на коммутатор полиции и попросил соединить его с Хольмом.
И тут услышал за спиной хихиканье.
Он обернулся.
На его кровати лежала раздетая женщина.
— Ингилейф! Ну вот что ты здесь делаешь, черт возьми?
Она отбросила одеяло и скакнула к нему в кресло.
— Ты не заметил меня, да? Какой же ты полицейский, если в упор не видишь жаждущей секса женщины, разлегшейся у тебя под одеялом?
— Ты пряталась! — возразил Магнус.
— Жалкое оправдание.
Она села верхом ему на колени. Ее столь ему знакомые восхитительные груди покачивались в нескольких дюймах от его лица, она смеялась, качая головой, и белокурые волосы тяжелыми прядями ниспадали ей на лицо.
— Где ты взяла ключ?
— Да успокойся ты, Магнус. Я ждала здесь тебя целых полчаса. И на тебе слишком много одежды.
— Но…
Она поцеловала его. Крепко. Он положил руки ей на бедра. Ему было не важно, как она здесь появилась. Он хотел ее. Немедленно.
Из упавшей на пол телефонной трубки слышалось негромкое потрескивание. Ингилейф отстранилась и подняла ее.
— Да?
— Дай сюда трубку! — крикнул Магнус и потянулся за ней.
Ингилейф отвернулась.
— Извините, сержант Магнус сейчас очень занят. Он позвонит вам, как только освободится. Это займет не больше двух минут. Обычно ему их хватает.
— Ингилейф!
Магнус столкнул ее со своих колен на пол. Ингилейф торжествующе нажала красную кнопку разъединения, перед тем как Магнус успел схватить трубку.
— Говорил какой-то старший суперинтендент, — пояснила Ингилейф. — Не беспокойся, он сказал, что прекрасно все понимает.
Магнус поднял ее с пола и бросил на кровать.
Заниматься любовью с женщиной, не перестающей смеяться, очень трудно.
— Можно теперь посмотреть «Город лентяев»?
Харпа взглянула на пустую тарелку сына.
— Ты смотрел телевизор у бабушки?
— Нет.
Маркус покачал кудрявой головой и уставился на нее ясными карими глазами. Харпа знала, что маленькие дети часто лгут, но Маркус никогда не лгал — во всяком случае, ей. Откуда у него такие проявления честности? Определенно не от отца.
И не от нее.
— Ладно, смотри.
Она пошла за мальчиком, вприпрыжку устремившимся в гостиную, и вставила видеодиск в плейер.
Потом вернулась на кухню и сложила тарелки и чашки в посудомоечную машину. Ей хотелось позавтракать вместе с сыном, хотя еще было рано.
Из кухонного окна Харпа взглянула на залив Фахсафлоуи. Справа, за гигантскими цистернами нефтехранилища, находился Рейкьявик, скопище ярко окрашенных домов, над которыми возвышалась Халлгримскиркья, ее величественный шпиль, окруженный лесами. Прямо за бухтой вырисовывался силуэт плато Эсья. Снег еще не покрывал это массивное нагромождение гранита. А слева, на самом краю полуострова, находился городок Арканес, из высокой трубы функционирующего там цементного завода поднимался тонкой струей дым.
Ее коттедж располагался поблизости от Нордурстрёнд, дороги, шедшей вдоль северо-восточной окраины Селтьярнарнес, весьма благоустроенного пригорода, занимавшего весь выступающий в бухту мыс. Дом был дорогим, во многом из-за этого вида, но Харпа смогла получить большой кредит на его покупку, который она могла легко погасить из своего жалованья в банке. Ей бы следовало взять закладную, но, подобно многим другим исландцам, она выбрала схему, рассчитанную на снижение инфляции. Ее преимущество заключалось в том, что ежемесячные выплаты были ниже.
Недостаток заключался в том, что при высокой инфляции, например при массивном обесценивании валюты, величина подлежащей возврату суммы вскоре превысила стоимость дома.
Теперь же она, лишившись банковского жалованья, не могла вносить платежи. Стоимость самого дома стала к тому же меньше взятого ею кредита. Ей неизбежно предстояло его лишиться. Этого до сих пор не случилось только потому, что правительство издало указ, требующий от банков отложить лишение права пользования до ноября.
А что потом? Возможно, банк проявит снисходительность. Или ей с Маркусом придется жить вместе с ее родителями, словно только что окончившей школу несовершеннолетней матери-одиночке. При условии, что ее родителям удастся сохранить свой дом. Харпа знала, что у них тоже возникли финансовые трудности. Она чувствовала ответственность за них, но просто боялась спросить, как у них обстоят дела.
Зачем только она брала этот треклятый кредит? Она получила в Рейкьявикском университете степень магистра в сфере управления частными предприятиями и компаниями. Знала, что существует теоретический риск, но поддалась бездумному оптимизму, охватившему всю Исландию.
Харпа включила «Новости». Говорили что-то об угрозе министров подать в отставку из-за намерения правительства выплатить четыре миллиарда евро, занятых у британского правительства, вкладчикам «Айссейв», лондонского отделения одного из исландских банков.
Потом услышала хорошо знакомое имя.
— Исландский банкир Оскар Гуннарссон, бывший председатель «Одинсбанка», убит в своем доме в Лондоне. Его застрелили.
Харпа замерла, горячая вода струилась по тарелке, которую она ополаскивала.
— Оскар Гуннарссон находился в Исландии под следствием в связи с предполагаемым мошенничеством в «Одинсбанке» до его национализации около года назад. Пока неясно, связано ли это убийство с предполагаемым мошенничеством.
Харпа бросилась к своему ноутбуку, чтобы найти дополнительные сведения. Ожидая, пока он загрузится, думала об этом харизматичном банкире, И о Габриэле Орне. Об убитом банкире. Еще одном убитом банкире.
Придет ли время, когда она не будет думать о Габриэле Орне?
Харпа открыла сайт Би-би-си. Там было еще несколько подробностей. Дом Гуннарссона находился в Кенсингтоне, в районе Онслоу-Гарденз. Примечательно, что Оскар купил его перед тем, как она закончила работу по двухгодичному контракту в Лондоне в две тысячи шестом году. Тогда он жил в Рейкьявике, но проводил много времени в Англии. Кто-то проник в дом накануне вечером и застрелил его. Подружка Оскара находилась тогда в доме, но не пострадала.
— Привет! — Со стуком открылась парадная дверь. — Харпа?
— Папа, я на кухне!
Сразу после того, как появился ее отец, послышался частый топот, в комнату вбежал Маркус и бросился к дедушке:
— Дедушка!
Эйнар Бьярнарсон прокрутил мальчика, будто перышко, смеясь при этом.
— Привет, Маркус! Как дела? Рад видеть своего старого дедушку?
— Афи, я смотрел «Город лентяев». Хочешь, пойдем посмотрим вместе?