– То есть свой номерок ты мне не дашь?
– Нет, – отрезала я и направилась в ателье.
Естественно, явилась я туда с опозданием.
– Здравствуйте, Татьяна! – обратилась ко мне Людмила. – К вам Сударкина и Щелокова приходили, ждали вас, потом появилась Ольга Николаевна, и они ушли в цех.
– А что они хотели? – спросила я.
– Я не уверена, но, по-моему, они хотели поговорить с вами насчет увольнения. – И приемщица заказов с опаской поглядела на дверь директорского кабинета.
Я вспомнила, что эти швеи решили уволиться, а я посоветовала Корниловой не отпускать их без положенных двух недель отработки.
– Ладно, я разберусь с ними.
Я на минуту зашла в кабинет, поздоровалась с Еленой Федоровной, повесила куртку и отправилась в цех.
– Добрый день! Вы меня искали? – спросила я у Щелоковой, чье рабочее место располагалось ближе других ко входу.
– Да, мы с Надеждой хотим уволиться, уже нашли другое место, но Ольга Николаевна нас не отпускает.
– Да, она говорит, – повернулась к нам Сударкина, – что в этом случае нам непременно надо отработать две недели, а на новом-то месте нас долго ждать не будут. Знаете, Марина Валерьевна каким-то образом решала такие вопросы с Корниловой… Месяц тому назад она Клавдию Петрову тоже не отпускала, а Мелихова этот вопрос быстро уладила – в Клавину пользу. Татьяна Александровна, вы можете нам посодействовать, ускорить, так сказать, наше увольнение по собственному желанию?
Я терпеть не могла, когда меня с кем-нибудь сравнивали, поэтому взбрыкнула:
– Я могу вам посоветовать изучить для начала – Трудовой кодекс!
– Да мы уже сто раз его читали, – призналась Щелокова. – Там все в пользу работодателя…
Я заметила, что Мазуров, что-то чинивший в дальнем углу цеха, переместился к нам поближе.
– Можно подумать, у нас все законы и правила выполняются! – фыркнула Сударкина.
– По-вашему, мы живем в анархическом обществе?
– Конечно, нет. Но я – многодетная мать! – гордо заявила Щелокова.
– А я – мать-одиночка. Неужели нельзя пойти нам навстречу?
– Если с нами здесь что-то случится, что будет с нашими детьми? Зачем нужна эта отработка? Кто ее только придумал? – бубнила Щелокова, строча на машинке.
– Две недели выделены для того, чтобы работодатель за это время подыскал нового работника на освобождающуюся вакансию. Кто-то ведь должен выполнять план? – сказала я и краем глаза заметила, что Николай чему-то самодовольно улыбается.
– Значит, Татьяна Александровна, вы ничем нам помочь не можете? – уныло спросила Сударкина.
– Не знаю, уж как решала такие вопросы Мелихова, но я, так и быть, постараюсь найти вам замену поскорее, – сказала я и направилась к выходу.
Мазуров стоял у двери и исподлобья смотрел на меня. В его взгляде угадывался некий злорадный подтекст.
– Николай Михайлович, вы хотите мне что-то сказать? – спросила я.
– Нет, вам показалось, – ответил он и, уподобившись швейцару, открыл передо мной дверь.
Мне не понравилось это заискивание: за ним определенно скрывались какие-то крамольные мысли. Возможно, именно в этот момент Мазуров, чей больной мозг «подпитывали» некие мистические «голоса», планировал очередное преступление. Как сказал классик, опасно недооценивать человека, переоценивающего самого себя. А Николай явно был о себе очень высокого мнения. Интересно, какие такие провода он тянул вдоль стен цеха? Может, стоит спросить его об этом? Хотя техник наверняка найдет, что мне ответить.
Я вернулась в свой кабинет. Корзун и Корнилова обсуждали предстоящий тендер на поставку текстиля.
– Ольга Николаевна, я и правда понятия не имела, что в «Палитре» такие баснословные цены!
– Елена Федоровна, не надо оправдываться. Лично к вам у меня претензий нет. Просто надо просчитать конечные цены по всем этим поставщикам, для сравнения. Это срочно.
– Но мне надо готовиться к завтрашней поездке в налоговую, – воспротивилась главбухша. – Вы же сами знаете, сроки уже поджимают.
– А почему вы оставили это на последний момент? Неужели я должна еще и вас контролировать?
– Нет, просто я подумала, что отчет важнее тендера…
– И то, и другое важно! Если бы Мелихова не подсунула нам этот договор, никакого ажиотажа и форс-мажора и не возникло бы.
– Да, Марина явно лоханулась. Хорошо, Ольга Николаевна, я этим займусь немедленно.
Я даже не представляла, что Корзун способна говорить таким елейным голосочком. Видимо, она состояла в сговоре со своей подружкой Мелиховой, хотела это скрыть, но у нее это очень плохо вышло.
Корнилова повернулась ко мне:
– Так, Татьяна Александровна, к вам у меня тоже есть вопрос. Но не будем отвлекать Елену Федоровну от важного дела, пойдемте ко мне, обсудим, что нам делать с Сударкиной и Щелоковой.
Было очевидно, что речь у нас пойдет не только о них, а точнее, не столько о них, сколько о маньяке. Но я еще не была готова к этому разговору. Его стоило отложить до того момента, как у меня на руках окажется справка из психдиспансера.
– Знаете, Ольга Николаевна, я с этими женщинами уже поговорила, и, по-моему, мы пришли к взаимопониманию.
– Вот как? Когда же вы успели?
Неужели Корнилова думала, что я целый час трепалась на улице с Кузьминым?
– Как только пришла, сразу и отправилась в цех.
– Ну, и как же ваши успехи? Они передумали увольняться?
– Нет, но я думаю, швеи прониклись пониманием того, что нельзя с налету «оголять» производство. Я пообещала подыскать на их рабочие места замену. Как вы считаете, что лучше: дать заявку в службу занятости или опубликовать объявление в газете? – спросила я.
– Ни то, ни другое. Я попробую найти новых работников по своим каналам. Нам нужны опытные швеи, а не какие-нибудь молоденькие ученицы, у которых на уме только парни и дискотеки. И все-таки, Татьяна Александровна, нам надо кое-что обсудить. Пойдемте. – Корнилова открыла дверь и остановилась в проеме, ожидая меня. Мне не оставалось ничего другого, как пойти за ней. Как только мы остались с начальницей наедине, она нетерпеливо осведомилась: – Ну, давайте, скорее рассказывайте: кого нам всем надо опасаться?
– Ольга Николаевна, мне бы не хотелось повторять свою прежнюю ошибку.
– Ошибку? Что вы имеете в виду?
– Я поторопилась с догадками насчет Маши Кашинцевой, поэтому теперь собираюсь вначале все-все досконально проверить, а уже потом посвятить вас с Натальей Петровной в подробности дела.
– Татьяна Александровна, мне кажется, вы как-то излишне щепетильны. Подумаешь – заподозрили Машку в том, что это она мстит всем без разбора! Если не на деле, то в мыслях она наверняка что-нибудь эдакое держала. А скрывать имя психически нездорового человека – это неправильно! По-моему, мы с Натальей имеем полное право его узнать. Так, я ей позвоню и приглашу зайти ко мне. Вы нам все расскажете. – Корнилова шагнула к столу, потянулась к телефонной трубке, что-то задела ногой и ойкнула.