– Поняла, поняла, – успокоила я его и направилась к мотку тонкого каната.
Я медленно наклонилась… Мазуров встал за моей спиной. В свете тусклой лампочки его фигура отбросила тень на пол, и я увидела, что он замахнулся молотком. Резко выпрямившись и круто развернувшись, я молниеносно ударила его правой ногой по руке. Псих выронил молоток, и он упал мне на ногу. Я ойкнула. Николай, смачно выругавшись матом, попер прямо на меня, как танк. Для начала он попытался ударить меня кулаком в челюсть, но я отразила удар правой рукой и от души врезала левой коленкой в пах. Мазуров, остервенев, бросился на меня, чего я никак уж не ожидала. Обычно после такого удара мужики на какое-то время выходят из строя, но только не этот больной. Похоже, он наглотался своих таблеток и не чувствовал боли. Подавить его волю к сопротивлению будет не так-то просто! Вот этого-то я и боялась. Воздействовать на его болевые точки бесполезно… Или нет? Я изловчилась и резко ударила его ребром ладони по шейному отделу позвоночника, где и находилась одна из таких точек. Но Николай не вырубился. Он лишь разъярился еще пуще, схватил меня за горло и принялся душить. Я отчаянно сопротивлялась, но силушка у этого шизофреника явно была недюжинной, а хватка – мертвой. В голове моей промелькнула мысль – это конец… И вдруг его хватка ослабла, я со всхлипом вдохнула, но в следующий момент он сильно толкнул меня, и я рухнула на бетонный пол, ударившись при этом головой.
Падая, я зацепилась за чемоданчик с инструментами, который Мазуров повсюду таскал с собой. Он раскрылся, и прямо перед моим носом на пол шлепнулась книга. Раскрылась – и я увидела, что в ее листах вырезаны опрятные прямоугольнички…
Даже ошеломленная падением, я не могла не осознать очень важную вещь, неоспоримую улику – это второй экземпляр бредовой книжицы, которую Мазуров почитывал и тщательно прятал от глаз сослуживцев!
Да, вот и подтверждение: шрифт. Чуть крупнее, чем в первой книге. Из этих строк он и составил письмо, подсунутое затем директору предприятия, на котором трудились слепые…
– Мне сказали, что тебе еще рано умирать. Обряд очищения огнем сначала тебе пройти придется, – заявил он на полном серьезе. – Будешь русской Жанной д’Арк! А пока – лежи и не рыпайся! Поняла?! – В глазах Николая засветился огонь злорадного торжества. – Поняла, сучка?!
– Ага… – И я слабо кивнула.
– То-то же!
Техник наклонился, собираясь взять молоток. Я взглянула вниз и увидела, что он стоит в кругу размотавшейся веревки. Лежа на полу, я сильно дернула за конец каната, и (о счастье!) это сработало. Николай рухнул лицом вниз как подкошенный.
– Нос… сучка, ты мне нос сломала! – завопил он. – Кровь… у меня кровь течет из носа… Все должно быть не так, совсем не так! У меня важная миссия…
Я вскочила на ноги и прыгнула ему на спину, не давая ему возможности подняться. Мазуров брыкался, ругаясь благим матом. Сидя на нем верхом задом наперед, я быстро связала его ноги. Встала, заломила ему руки за спину и скрутила потуже.
– Ну вот, Коленька… и все. Апокалипсиса сегодня не будет. Ты ошибся!
В ответ я услышала парочку крепких выражений. Я взяла свою сумку и достала включенный мобильник:
– Наталья Петровна, вы меня слышите?
– Танечка, родная моя, ты жива?!
– Жива, – подтвердила я. – Вы все слышали?
– Не все, кое-что, но вполне достаточно, чтобы понять – ты попала в беду, и ее причина – Олин техник!
– Надо бы «Скорую психиатрическую помощь» вызвать…
– Я уже ее вызвала! Я у входа в Дом быта ее караулю… Так, не поняла: почему-то сюда подъехала полиция… похоже, это спецназ. Я их не вызывала…
– Это я их вызвала, – услышала я знакомый голос. Он принадлежал Баутиной.
* * *
Ребята из группы быстрого реагирования появились на чердаке минут через пятнадцать после того, как я связала по рукам и ногам нашего шизофреника. Они взлетели сюда, как вихрь, и выстроились в ряд с автоматами наготове.
– Все нормально, мальчики, – сказала я, указав на стреноженного психа. – Он уже не опасен. И вообще, он не ваш клиент. Ему отсюда не в СИЗО, а в психушку придется поехать. Больной он, на всю голову.
– Я посланник рока! Немедленно развяжите меня! Не мешайте выполнению высшей миссии!!! – дико вращая глазами, выкрикивал Мазуров, подтверждая тем самым мое заявление.
Бригада «Скорой психиатрической помощи» прибыла минут через пятнадцать. Все, что происходило потом, я запомнила плохо – дали знать о себе нервное напряжение и сильная боль в затылке.
Я проснулась, взглянула на часы – было около полудня – и вскочила с постели с мыслью о том, что опоздала на работу. Мне не стоило делать таких резких движений. Во-первых, потому, что перед моими глазами запрыгали разноцветные искорки, как следствие вчерашнего легкого сотрясения мозга. А во-вторых, на работу мне уже можно не ходить! Корнилова решила, что я со своей задачей справилась, поэтому в ателье мне больше делать нечего. Я ведь вчера толком ничего никому не объяснила. Едва ли не все сотрудники Дома быта видели, как Мазурова грузили в машину «Скорой психиатрической помощи», и все слышали, как он при этом громко признавался в своей причастности ко всему, что там в последнее время происходило криминального. Поскольку маньяка направили на лечение, люди решили, что теперь наконец-то наступила долгожданная полоса спокойствия.
Клиентки обещали сегодня навестить меня и расплатиться окончательно. Это меня совсем не вдохновляло: мне предстояло жестоко разочаровать Корнилову и Бережковскую. Цепочка преступлений, для расследования которых они меня и наняли, пока что так еще и не была раскрыта. Целый месяц кто-то держал в страхе сотрудников фирм, арендовавших офисы в здании на Обуховской, пять, а также их посетителей. Люди только и говорили о том, кто за всем этим стоит, и обсуждали, что еще может произойти. Даже у здорового в такой обстановке нервы сдадут, что уж говорить о человеке, имеющем психиатрический диагноз в истории болезни! Совсем не удивительно, что у Мазурова началось обострение, и он четко «вписался» в общую концепцию событий.
Но кто же реально за всем этим стоит? На чьей совести смерти Частоколова, Синичкина и Дерябкина?
Я вновь улеглась в постель и задумалась над новой версией. Из моей головы не выходили странные визиты Земцова к арендаторам. Позавчера я предположила, что он решил использовать трагические события, происходящие в Доме бытовых услуг, для того чтобы разорвать контракты с арендодателями, не выплачивая им при этом неустойки, а впоследствии заключить с другими бизнесменами новые договоры – на более выгодных условиях. Теперь, когда стало ясно, что все это «замутил» вовсе не Мазуров, мне следовало пересмотреть роль арендодателя в свете этой – или другой – версии. Не исключено, что за недавними ЧП стоит лично Александр Ильич – и (или?) его совладельцы. Но – объективности ради – на другую чашу весов я мысленно «положила» аргументы в защиту Земцова и его компаньонов. С какой же все-таки целью основной арендодатель обходил свои владения? Да для того, чтобы присмотреться к своим контрагентам и понять – кто из них ведет подрывную деятельность в Доме быта!