Когда прошло еще десять минут, Надежда подсчитала потери. В активе было шестнадцать опрошенных контор, в пассиве – сорванный голос и нервное состояние. Положительного результата никакого.
В среднем получалось две с половиной минуты на контору.
«Значит, шестьсот, ну пускай пятьсот, нужно рассчитывать на лучшее, пятьсот контор умножить на две с половиной минуты… получается приблизительно двадцать часов. Конечно, возможно, мне повезет и я натолкнусь на Пузанкова буквально в следующий раз, но это вряд ли. Даже если я выдержу и не сорву голос, у меня просто не хватит времени, потому что конторы закроются часам к семи уж точно, а то и раньше. А назавтра к двенадцати нужно быть у нотариуса. Нет, следует срочно изобрести другой способ, как добраться до этого неуловимого Пузанкова».
Надежда Николаевна недаром слыла среди своих знакомых женщиной сообразительной, которая может найти выход из любой ситуации. Так и сейчас – она быстренько пораскинула мозгами и вспомнила о своем давнишнем приятеле Вадиме Шиманском.
Шиманский был адвокатом, и довольно хорошим.
Надежда же познакомилась с ним давно – боже упаси, не по каким-то уголовным делам, а через общих знакомых. Вадим Вадимович очень хорошо относился к семье Лебедевых вовсе не из-за Надежды. Ее-то он как раз недолюбливал за неугомонный характер. Но Сан Саныч неоднократно чинил ему компьютер, и благодарность Шиманского была безграничной. Поэтому Надежда Николаевна сочла возможным обратиться к нему с мелкой просьбой.
Шиманский был дома и сразу же взял трубку. Разумеется, у него были всевозможные юридические справочники, а также поименный список всех нотариусов, практикующих в Санкт-Петербурге.
– Должен вас разочаровать, Надежда Николаевна, – после непродолжительного шуршания послышался голос Вадима Вадимовича, – в нашем городе нет нотариуса Пузанкова.
– Это точно? – заволновалась Надежда. – Вы хорошо посмотрели?
– За кого вы меня принимаете, – обиделся Шиманский. – Половинкина Юлия Фаддеевна, а потом сразу Пулярко, нет никакого Пузанкова.
– Этого не может быть, – тихонько проговорила Надежда, прикрыв рукой трубку, – нотариус Пузанков Евгений Алексеевич… Пузанков…
– Так что простите великодушно, ничем не могу помочь, нету никакого Пузанкова…
– Стойте, Вадим Вадимович! – закричала Надежда, которую внезапно осенило, – проверьте еще Казанкова! Нотариус Казанков Евгений Алексеевич!
– Что это за шутки, Надежда Николаевна! – В голосе адвоката послышалась профессиональная подозрительность. – Вы говорили, что у нотариуса Пузанкова хранится завещание покойного дяди вашей близкой подруги…
– Ну да, – вставила Надежда.
– А теперь оказывается, что вы даже толком не знаете, как зовут нотариуса.
– Моя подруга очень рассеянна, она все путает, – пробормотала Надежда, – Вадим Вадимович, я вас умоляю, проверьте Казанкова!
– Есть, – сухо произнес Шиманский через некоторое время, – нотариус Казанков Евгений Алексеевич…
Он продиктовал адрес нотариальной конторы. Надежда произнесла слова благодарности и поскорее повесила трубку.
«Я молодец!» – сказала она своему отражению в зеркале и услышала, как в замке поворачивается ключ.
Пришлось выбросить из головы все посторонние мысли и сосредоточиться на семейном счастье.
С Татьяной удалось поговорить только утром, когда муж ушел на работу. Причем утро началось для Надежды Николаевны с важного сообщения.
В новостях по телевизору, который она включила совершенно машинально, занимаясь уборкой, шел криминальный обзор предыдущего дня, и Надежда увидела знакомое помещение склада на набережной Обводного канала.
– Сегодня ночью в здании прогремел взрыв, – раздавался голос за кадром. – Как удалось выяснить, жертва взрыва только одна – представитель криминальной группировки Георгий Мирзоян. Мирзоян являлся заместителем убитого недавно в китайском ресторане авторитета по кличке Кабаныч. Учитывая позавчерашнюю разборку в казино «Какаду», в которой участвовал Мирзоян и члены преступной группировки Кабаныча, можно с уверенностью утверждать, что в городе снова начался передел сфер влияния.
«И ничего подобного, – подумала Надежда, – то есть, конечно, в казино разборки были, не спорю. Но Жору Духа взорвала Алиса, недаром она так усмехнулась в ту ночь. Оставила, видать, ему подарочек».
– Что ж, – сказала Надежда вслух, – нехорошо радоваться смерти ближнего, но теперь я смогу хоть не думать о бандитах. С этой стороны мне ничто не грозит, потому что Стручок не знает, кто я такая, да и вообще ему никто не поверит.
Окрыленная, она набрала номер Татьяны.
– Слушай, я собираюсь наведаться к нотариусу.
– Вот как? – протянула Татьяна. – И ты знаешь, по какому адресу?
– Представь себе, знаю! Хотя, как оказалось, фамилия нотариуса Казанков, а вовсе не Пузанков! Тоже мне, подслушать правильно не могла!
Татьяна пристыженно молчала, потом неуверенно сказала:
– У меня вообще-то дела…
– Слушай, ты хочешь избавиться от опеки своего фээсбэшника? – вскипела Надежда.
– Естественно, хочу!
– Тогда мы не должны пренебрегать никакой малостью. У меня такой принцип: идти до конца! Вдруг повезет, и мы узнаем у нотариуса что-то важное?
– И каким образом мы…
– Я уже все продумала, – перебила Надежда. – Время дорого, встречаемся без пятнадцати двенадцать прямо у конторы. И вот что, меня-то никто не узнает, а тебя видели на похоронах, так что – парик у тебя есть?
– Никогда не носила! – резко ответила Татьяна.
– Тогда платком голову повяжи. И макияж поярче сделай! И пальто другое надень!
– Сделаем!
Надежда не замечала Татьяну, пока какая-то женщина в черном пальто не окликнула ее сама. Волосы были полностью закрыты темным шелковым шарфом, глаза так сильно накрашены, что казались темными. Сама Надежда тоже сегодня сделала макияж поярче и помаду выбрала соответствующую, но до вишневых губ Татьяны ей было далеко.
– Ну и ну! – поразилась она. – Совершенно другой человек передо мной!
– Паша даже заревновал немножко – куда это я иду в таком виде! – рассмеялась Татьяна.
– Все отлично, никто тебя не распознает, вот только голос… Знаешь, ты на всякий случай молчи, – распорядилась Надежда, – я сама буду говорить. Только ничему не удивляйся.
Татьяна лишь пожала плечами.
В приемной нотариуса Казанкова было людно.