Но почему все это выпало на его долю? Разве он похож на героя? Раскрывать преступления — вовсе не его дело. К тому же Ленка мертва, и, даже если он найдёт убийцу, она не воскреснет.
Крис знал, как в подобном случае поступил бы его дедушка. Он, несомненно, рискнул бы жизнью ради того, чтобы выяснить, кто убил Ленку; пятьдесят лет назад, на войне, дедуля рисковал собственной шкурой десятки раз. Да, но ведь это дедуля — реликт с абсолютно атрофировавшимся за годы войны инстинктом самосохранения и ещё не забытым желанием перегрызть врагу глотку!
«Ну а как поступил бы в данном случае твой отец?» — спросил Криса внутренний голос. Шипеорский-старший, этот скромный и тихий человек с твёрдыми принципами, не стал бы уклоняться от опасности. Для того, чтобы жить в консервативном Галифаксе, не скрывая своих социалистических убеждений, тоже требовалось немалое мужество.
Ладно, но как поступила бы при сложившихся обстоятельствах его мать? Женщина, которая перенесла столько испытаний, чтобы дать своим детям образование и уверенность в завтрашнем дне. Нет, его мать тоже не сдалась бы, не поддалась на угрозы негодяев.
Пример близких людей всегда служил ему опорой. Он надеялся оправдать их надежды и добиться богатства и благополучия, но даже не стал стопроцентным англичанином, как ему того хотелось. Одно время судьба его складывалась довольно благополучно: он стал хорошим банковским агентом, неплохо зарабатывал и закрывал глаза на то, как облапошивали вкладчиков дельцы вроде Йена Дарвента и Херби Экслера. Потом, правда, система жестоко его наказала, извергла из себя и швырнула на обочину, как негодную вещь.
И вот он встал перед выбором: вернуться в привычный уже мир людей, подобных Джорджу Калхауну, или поступить так, как поступили бы его родители и дед, и приложить все усилия к тому, чтобы узнать, кто убил Ленку?
Крис понял, что должен рискнуть и раскрыть тайну гибели Ленки, иначе он просто не сможет жить в ладу с самим собой.
Как только решение было принято, сразу пришло успокоение, и он наконец погрузился в сон.
Крис проснулся от страха. Он знал, что сделал правильный выбор, но мысль о последствиях принятого им решения его пугала.
Конечно, у него была возможность обезопасить себя. На время, конечно, но это уже кое-что. Предполагаемый убийца Ленки не тронет его до тех пор, пока не поймёт, что Крис, несмотря на предупреждение, решил продолжать расследование. Чем дольше ему удастся водить своего преследователя за нос, тем дольше он сможет спать спокойно.
Позавтракав у себя в комнате, Крис собрал и упаковал вещи. Потом вышел из дома, поймал такси и велел шофёру ехать через весь город в сторону туннеля Линкольна. Когда на одном из перекрёстков красный свет сменился зелёным, он неожиданно для таксиста велел ему поворачивать на север. Таксист удивлённо хмыкнул, но распоряжение клиента выполнил. Крис посмотрел в заднее стекло автомобиля. Улицы были забиты машинами, мчавшимися во всех направлениях. Если кто-то его и преследовал, то в этот момент наверняка потерял его из виду. А может, и нет. Попеременно сворачивая то влево, то вправо, они добрались до Десятой авеню, пересекавшей Верхний Вест-Сайд. Здесь Крис оглянулся снова, но так и не смог определить, преследует его кто-нибудь или нет. Сидевший за рулём шофёр-индеец решил, должно быть, что его пассажир рехнулся, но Крису было на это наплевать.
Офис доктора Марсии Хорват располагался в пятиэтажном здании на тихой улочке. Крис, оставив водителю щедрые чаевые, выпрыгнул из такси и, оглядев совершенно пустынную улочку, вбежал в здание. Было без десяти девять, и доктор Хорват уже ожидала его.
Он дал бы ей лет пятьдесят — коротко стриженные седые волосы, уверенность в осанке. Рабочий кабинет её был действительно предназначен для работы, а не для приёма гостей. Ни тебе кожаных кушеток, ни зелёных растений в горшках. Компьютер на столе, таблицы и стеллажи с книгами на стенах, большие светлые окна — ничего лишнего. Комната больше походила на контору адвоката или менеджера, нежели на кабинет практикующего психолога.
Времени у этой дамы было мало, о чём она сразу, без обиняков и заявила.
— Чем могу вам помочь, мистер…
— Шипеорский, — сказал Крис. — Я хотел бы поговорить с вами о «Блумфилд Вайсе».
— Ясно… Не скрою, в своё время «Блумфилд Вайс» приглашал меня для консультаций. Но, хотя это было много лет назад, я не могу разглашать полученную там информацию, это было оговорено соответствующим соглашением.
— Я понимаю, — сказал Крис. — Поэтому давайте сделаем так: я буду говорить, а вы сами решайте, что комментировать, а что — нет.
— В таком случае начинайте.
— Десять лет назад я занимался по программе «Блумфилд Вайса». Слушатели курсов сдавали психометрический тест. Я так и не получил результатов этого теста, да, признаться, вообще о нём забыл. Но в связи с некоторыми обстоятельствами я вспомнил о нём и пришёл к выводу, что, используя его, «Блумфилд Вайс» выявлял слушателей с наиболее агрессивным типом поведения.
— Да, это правда.
— Кроме того, я знаю, что вы были в группе психологов, проводивших этот тест.
— И это соответствует действительности.
— Что вы думаете об этом тестировании?
Доктор Хорват впервые улыбнулась, что добавило ей женской привлекательности и избавило от излишней строгости.
— Поначалу мне было просто интересно. Я всегда знала, что представители других крупных контор или банков лицемерят, заявляя, что тестирование проводится исключительно с целью отбора наиболее благородных и честных людей из числа сотрудников для последующего их продвижения на руководящие должности. На самом деле психометрическое тестирование не рассчитано на выявление «хороших» или «плохих» людей. У нас нет также такого понятия, как «прошёл» тест или «не прошёл». Люди имеют разные достоинства и недостатки, выявление которых помогает установить, насколько они приспособлены к выполнению той или иной работы. В «Блумфилд Вайсе» давно уже пришли к выводу, что некоторые руководители обладают качествами, которые могут быть полезными для дела, но вызывают негативное отношение окружающих — тех же слушателей курсов, например.
— О каких качествах вы говорите?
— Ну, если вы учились на курсах, то сами можете догадаться. Агрессия, например. Желание одержать верх любой ценой. Способность лгать, глядя в глаза. Умение манипулировать людьми. Определённая безжалостность и даже склонность к насилию.
— К насилию? — переспросил Крис.
— Многие банковские агенты очень агрессивны и способны к насилию — разве вы сами этого не замечали?
— Да, должно быть, такие есть, — неопределённо сказал Крис.
— Цивилизованное общество пытается сублимировать склонность к насилию разными способами. Самые известные из них — это спортивные игры и другие зрелища, когда толпа собирается, чтобы поглазеть на что-нибудь такое, что повышает выброс адреналина. Продажи и покупки на фондовом рынке тоже один из видов сублимации. Вы же сами банковский агент! Неужели у вас никогда не появлялось желания доминировать на рынке ценных бумаг? Занять ведущее положение?