Он заранее продумал всё. До момента создания монастыря РАО «Ареал» не растратило и не потеряло ни рубля государственных денег, и даже благотворительность в адрес храмов агента «Селезнёва» осуществлялась из своих прибылей. Этим он создал у РАО репутацию кристально честной и прозрачной государственной структуры, попутно приучив всех к тому, что «Ареал» со всей серьёзностью относится к слову Божьему. После создания монастыря откаты были поставлены на поток. Огромные деньги перечислялись партнёрами РАО, получившими госбюджет, на нужды обители, и именно координация этого процесса и стала основной задачей Прокопенко. Он проводил тендеры, работал с соискателями, вёл скользкие и не очень переговоры и принимал решения о «надежности или ненадежности» того или иного претендента на кусок государственного пирога. Отец Евлантий, получая миллионы долларов, лихо «отмывал» их самым беспроигрышным способом, найденным всё тем же Лозинским: монастырь занимался помощью нищим и бездомным. Обитель закупала, согласно документам, колоссальные объёмы гуманитарной помощи и бесплатно раздавала их страждущим. Проверить истинный баланс между заявленными тратами и реальными было невозможно — нищие не ведут бухгалтерских документов, а бездомные не готовят отчеты о полученной помощи.
На текущий момент автомобильный парк монастыря насчитывал более пятидесяти большегрузных фур, в которых монастырская братия странствовала по всей стране, безвозмездно раздавая гуманитарную помощь нищим, бездомным и нуждающимся. В действительности же эти траты являлись ничтожной долей тех сумм, которые официально указывал отец Евлантий, как средства, потраченные на покупку товаров. Основная часть денег уходила на тайные офшорные счета Лозинского и остальных членов Совета директоров, кроме Воронцова. С МЧСником всё было-плохо, но это неизбежное зло, с которым приходилось мириться. В целом же схема работала безотказно. Ежегодно отмывались сотни миллионов долларов, и никаких вопросов не возникало. Налогами Церковь не облагается, а никто из тех, кто догадывался об истинном предназначении монастыря отца Евлантия, не хотел рисковать навлечь на себя недовольство РПЦ какими-либо заявлениями. Не говоря уже о том, что подобная глупость автоматически делает тебя врагом не только Церкви, но и вице-премьера, и, что ещё хуже, генерал-лейтенанта ФСБ Белова. А у него, вот уж точно, разговор короткий…
— При нашем текущем положении дел три процента — это девять миллионов долларов в год! — усмехнулся Прокопенко, иронично разглядывая попа. — И вы ещё чем-то недовольны? Зачем вам пять процентов, святой отец? Все равно Патриарх весьма предусмотрительно ввел в РПЦ закон, согласно которому все деньги церковных иерархов после их смерти должны быть возвращены Церкви! Или аппетиты вашего сына настолько велики? — Чиновник изобразил ехидную улыбочку.
Чадо агента «Селезнёва», до сих пор проживавшее в Латвии, оказалось никудышным бизнесменом, но талантливым кутилой. Если бы не финансовые вливания отца, он давно уже жил бы на улице и просил подаяние. Однако отец Евлантий даже глазом не моргнул:
— Помилуйте, Максим Анатольевич, львиную долю этих средств я передаю Церкви! — Священник был сама любезность. — Вам не хуже моего известно, что для успешного воплощения в жизнь наших с вами совместных планов обитель сия должна выглядеть не просто самодостаточной, но приносить немалую пользу Патриархии, иначе у руководства может возникнуть к нам множество вопросов. Начиная от епископа местной епархии и заканчивая Контрольной службой Управления делами Московской Патриархии.
— Разумеется, мне это известно, — согласился Прокопенко, — как и то, что все эти проблемы улаживаете не вы. Ими занимается генерал Белов. Именно он выпутывает вас из неприятных ситуаций, в часть из которых вы попадаете в результате собственной недальновидности.
Он вновь воззрился на священника с добродушной улыбкой. По лицу Евлантия скользнула едва заметная тень недовольства, тут же исчезнувшая без следа, но от глаз Прокопенко это не укрылось. Про себя он довольно ухмыльнулся. Укол попал в цель. На самом деле агенту «Селезнёву» приходилось не так уж и просто. Белов действительно с легкостью решал проблемы, возникающие на высоких уровнях, но было ещё кое-что, заставлявшее Евлантия нервничать. Дело в том, что из почти ста тридцати монахов монастыря об истинных делишках настоятеля знало всего четверо доверенных лиц. Остальные монахи честно и самоотверженно отдавали себя делу служения Церкви. Десятки людей отказывали себе в еде и отдыхе, неделями, а то и месяцами не вылезая из кабин грузовых фур, развозящих по стране помощь бездомным, искренне помогали малоимущим и рисковали жизнью, проводя службы и принимая причастия на находящихся в Зонах объектах РАО. Почти все монахи принимали самое активное участие в «трудовом подвиге», только в отличие от сотрудников «Ареала» они не получали повышенных зарплат, премиальных, льготных путёвок или увеличенных отпусков.
И среди этих людей иногда находились монахи с довольно пытливым умом. Один такой умудрился связать между собой заявленные затраты монастыря на гуманитарную помощь и реальный размер этой самой помощи. Как ему удалось составить хотя бы приблизительную картину, было непонятно, но у монаха возникли некоторые сомнения и вопросы. Не имея никаких доказательств, кроме собственных умозаключений, он принялся «копать». И вскоре отец Евлантий примчался к Прокопенко белый от ужаса. Пришлось докладывать Белову. В результате делом занялся Ферзь, и чересчур умный монах, в очередной раз отправившийся проповедовать на нефтенакопитель «Ареала», трагически погиб, попав в аномалию. Как сказал сам Прокопенко в своей речи на его символических похоронах: «Это большая потеря для всех нас». И вот теперь, похоже, история грозит повториться.
— Кстати, как обстоят дела с этим вашим одноруким, как там его… Феоктистом? — ненавязчиво осведомился Прокопенко, не давая попу взять разговор в свои руки. — Все разнюхивает?
— Пока мне удается держать ситуацию под контролем, — ответил Евлантий, недовольно поджимая губы, — я предприму все, чтобы не допустить повторения той… неприятной истории.
— Да уж предпримите, — сыронизировал чиновник, — иначе у нашего руководства может сложиться мнение о вашем, так сказать, неполном служебном соответствии!
С недавних пор в хозяйстве агента «Селезнёва» объявился ещё одни чрезмерно любопытный монах. Некто, в монашестве нареченный Феоктистом, ранее был обычным нелегальным сталкером, ползал по Зонам в поисках метов, где и вляпался в аномалию. Отделался, по меркам «Ареала», легким испугом — всего-то потерял руку. Став инвалидом, ушёл в монастырь, год ходил в послушниках, потом принял постриг. Несколько лет ничем не выделялся. В силу своей инвалидности был приобщен к канцелярской работе, и вот тут-то он и засомневался в честности отца Евлантия. Теперь суёт нос куда не надо.
— Это что, угроза? — осторожно произнес агент «Селезнёв». — Или вы таким способом намекаете на то, что Валентин Иванович мною недоволен?
— Это всего лишь совет не допустить повторения ошибок, — отмахнулся Прокопенко. — Вам стоит более тщательно заниматься кадровыми вопросами. Пока что вами недоволен только я. — Он многозначительно посмотрел на священника. — Но я не ставил в известность руководство. Если бы вами был недоволен Валентин Иванович, боюсь, вас без всяких прелюдий уже постигла бы трагическая участь господина Медведкова. На данном этапе я не вижу в том необходимости, но советовал бы вам забыть о пяти процентах, так сказать, до лучших времен! Не в вашем теперешнем положении затевать вопрос об увеличении…