– Добро пожаловать в ад! – бородач весело подмигнул Василию и неожиданно двинул его кулаком в живот.
Рухнув на колени, Дрон упал в прямоугольный бетонный колодец. Ему показалось, что он летит в бездну. Непроглядная темнота и тишина вдруг сменились быстро чередующимися видениями. Промелькнули лица Филиппова и Родимова. Потом купола церкви. Василий хотел перекреститься, но не почувствовал рук. Неожиданно перед самым лицом стали носиться какие-то хлопья вроде гигантских птиц. Потом все стало покрываться мелкими пятнышками, увеличивающимися в размерах, и расползаться.
– Эй! – донеслось откуда-то сверху. – Очнись!
С трудом разлепив веки, он увидел над собой силуэт. Это был некто, похожий на обезьяну, с торчащими в разные стороны космами.
– М-м! – Василия охватил ужас. Он попытался отстраниться от этого кошмара, но не мог.
– Видать, досталось тебе! – обдав его запахом гниющих зубов, проговорило тем временем отдаленно напоминавшее человека существо, и он пришел в себя.
– Ты кто?
– Вопрос в этих стенах философский, – со свистом втянув в себя воздух, человек отстранился от Василия и привалился к стене.
Дрон попытался приподняться на локтях, чтобы осмотреться, но не смог. Все тело болело. Тогда майор перевернулся на бок. Мужчина подтянул колени к животу и обхватил их руками. Кожа на лице у него казалась черной. В зрачках играл отблеск свечи, горевшей за спиной Василия.
Как оказалось, кроме говорившего с ним человека, здесь был еще один мужчина. Он лежал в углу, свернувшись на каком-то тряпье калачиком. Новое жилище представляло собой бетонный, с дощатым потолком бункер, в котором с трудом можно было вытянуться во весь рост. Такой же была и ширина. У стены, рядом с выходом наверх, стояло ведро с привязанной к дужке веревкой. Напротив, с другой стороны, в алюминиевой миске коптил огарок свечи.
– Военный? – уточнил мужчина.
– Угу, – подтвердил Василий, шаря взглядом по сторонам. – Вода есть?
– Утром, если настроение хорошее, будет, дадут.
– У кого? – заранее зная ответ, стал дурачиться Дрон. Он откровенно радовался хоть такой, но жизни.
– Что – у кого? – переспросил человек.
– Ну, настроение.
– А-а, – протянул тот. – Так у обреков этих. Не у нас же.
– Понятно, – он облизал пересохшие губы и показал рукой на ведро: – Это, как я понял, наш сортир.
– Догадливый, – мужчина криво усмехнулся. Его лицо было заросшим волосами.
«Скоро я таким буду», – с тоской подумал Дрон, поднимаясь, и неожиданно испугался этих мыслей.
Кое-как добравшись до ведра, наконец освободил мочевой пузырь. Вернувшись на место, устало сел. Каждое движение причиняло боль.
– Били? – зачем-то спросил мужчина.
– Нет, целовали! – отчего-то разозлился Дрон. Он прекрасно понимал, что человек, который провел здесь не один месяц и уже как-то свыкся со своим положением, попросту сходит с ума. Он будет говорить с кем угодно, даже со случайно оказавшейся здесь крысой.
– Извини, нервы, – взял себя в руки Василий. – Что это за место?
– Какое-то селение в горах. Здесь, скорее всего, пастбища. Рядом лес.
– Ясно, – кивнул Дрон. – Ты сам откуда?
– В каком смысле?
– Служил здесь?
– Нет, – мужчина стал яростно чесать живот. – Турист-экстремал.
Дрону стало весело. Он много слышал и не переставал удивляться этим людям. Туда, куда он ездит в командировки, они отправляются за приключениями. Ирак, Афганистан, Камбоджа.
– Ты, наверное, на седьмом небе? – съязвил он. – Как наркоман в газовой камере. Радости полные штаны.
– Да уж, – мужчина махнул тонкой рукой. – Меня, кстати, Толян зовут.
– Я – Василий, – представился Дрон. – А это? – он посмотрел в сторону третьего обитателя зиндана.
– Э-э! Ну чего вам неймется? – прохрипел тот, поняв, что принялись за обсуждение его персоны. Он приподнял взлохмаченную голову, посмотрел на не в меру разговорчивых заложников и вновь улегся.
– Хохол, – резюмировал Толян. – Стоценко Игорек. А я уже здесь примерно полгода.
– Ничего себе! – Дрон поежился и неожиданно вспомнил жену. – Не дай бог!
– Так что, брат, плохи дела, – Толян зашелся глухим кашлем.
– Бежать пробовал? – дождавшись, когда он успокоится, осторожно поинтересовался Дрон.
– Выводят редко. И то, когда надо грязную работу сделать, – покачал Толян головой и сокрушенно вздохнул. – Постоянно сопровождают один-два человека. В основном молодежь. Пистолеты парни всегда берут с собой. Перед тем, как скажут, что делать, бьют. Потом не то что бежать – думать о побеге не хочется. Повсюду заборы. Эх! – он отмахнулся и посмотрел в угол: – Хохол! Расскажи новенькому, как ты повоевал!
– Пошел ты! – недовольно пробурчал мужчина и, немного поерзав, сел: – Ты, я так понял, федерал?
– Правильно понял, – Василий перебрался к стене и привалился к ней спиной. – А что?
– Убьешь, наверное?
– Почему?
– Он еще в девяносто пятом сюда приехал, – хихикнул экстремал. – В составе отряда УНА УНСО.
– И что? – как ни странно, Василий не почувствовал к этому человеку даже неприязни. Тот уже сам себя наказал.
– Сначала думали, никакой войны не будет, – проговорил отрешенно националист. – Так, дурачились. Когда все началось, уже некуда было деться. После того как из Грозного погнали, боевики пообещали всех рассчитать и отпустить.
– Что было потом, я знаю, – Дрон был наслышан о том, как, выдавая деньги за оказанную помощь перед объективами видеокамер, бандиты позже перехватывали пробирающихся из республики украинских националистов, отбирали у них гонорары и убивали. – Здесь как оказался?
– Я прочухал, что живым не дадут уйти, сказал, будто воевать хочу. Сам удобного случая ждал. Дожил до перемирия, – Игорь пожал плечами. – Кое-что заплатили. Ну вот и решил дернуть. В первом же селе в яму посадили. С тех пор кочую от одного хозяина к другому. Скоро десять лет будет, как я здесь.
– Ты хоть знаешь, что на Украине творится?
– Ни, – оживился Стоценко. – Расскажи!
– Она Грузии войну объявила и десант на черноморском побережье высадила, – почувствовав себя в родной стихии, стал врать Дрон, уверенный, что страшнее его рассказа для солдата удачи кары и не придумаешь. – Три года назад вступила с НАТО в конфликт. Грузины Киев, Львов, Ровно взяли. Сейчас у вас партизанская война идет.
– Да ну! – ужаснулся хохол. – Брешешь!
– Вот тебе и ну! – усмехнулся Дрон. – Разбежались помогать обретать независимость соседям все ваши лучшие сыны и не уберегли собственной страны.