Захотелось курить. Дэви с опаской относился к этому пристрастию и крайне редко баловал себя легкими сортами табака. Он покосился на группу солдат. Диверсанты негромко разговаривали. Наверняка обсуждали события последних дней. Что не отнимешь у этих людей, так это бесцеремонность, с которой они выпрашивали сигареты, авторучки, будто бы на память, и другую разного рода мелочовку. Инструктора, которые приезжали из Америки и других стран НАТО, часто сетовали на это. Еще они сокрушались по поводу сержантского состава. В отличие от американской армии, где принадлежащий к этой категории военный уже фигура, здесь можно было наблюдать диаметрально противоположную картину. Младший командный состав попросту игнорировали.
Дэви вздохнул и осторожно вынул прямо из лежащей в нагрудном кармане пачки сигарету, щелкнул зажигалкой. Почти одновременно в его сторону посмотрел один из солдат.
«Сейчас начнется, – с горечью подумал Дэви. – А может, это и к лучшему? Курить здесь взять негде, появится возможность расстаться с этой привычкой, пока до конца не втянулся».
Тем временем грузин неторопливо, как бы между прочим, подошел к нему и на очень плохом русском попросил закурить.
Дэви кивнул и достал еще одну.
Почти сразу подошли двое сержантов. Дэви протянул им всю пачку, махнул рукой, давая понять, чтобы забирали, и направился к своей машине. Неожиданно он почувствовал непонятную тревогу. Было тихо. Так бывает перед штормом и бурей. Дэви посмотрел на часы, потом на небо, усыпанное звездами. Солнце давно провалилось за горизонт. В том месте, на фоне розоватого свечения, виднелась горная гряда. Людей, машины постепенно размывала темнота. От нескольких затяжек натощак появилось легкое головокружение и звон в ушах. Он бросил сигарету на землю, растоптал и направился к своей машине. Тревога усиливалась.
«К чему бы это? – подумал, злясь на себя, Дэви. – Нервы?» Еще бы. По всем расчетам грузинские диверсионные группы должны были уже выйти в район. Все походило на то, что они либо игнорировали приказ своего командования, либо были уничтожены на пути следования. Что могло произойти?
Размышляя, он подошел к машине, но едва взялся за ручку дверцы, как сзади раздался шум трущихся об одежду веток, шаги и приглушенные голоса. Дэви резко развернулся. По легенде он – корреспондент из штата Аризона. Работает в небольшом издательстве. Журнал не имеет особого успеха, поэтому руководство, из последних сил пытаясь сохранить его, бросает своих журналистов в самое пекло разного рода событий. Оружия у Дэви не было. Вместо него две фотокамеры, ноутбук, аккредитация да пара блокнотов, в которые он с английской педантичностью записывал незначительные события прошедшего дня. Но это больше для грузин, которым не надо знать, кто он на самом деле. Перед русскими свое присутствие в Грузии оправдать тяжело. Уж они-то как раз знают, за кого могут себя выдавать иностранные советники. Тем более здесь. В случае, если пункт сбора обнаружат русские спецназовцы и Дэви каким-то образом удастся убедить их, что он сугубо гражданский человек, с ним все равно расправятся как с очевидцем уничтожения грузинских военных. Разведка русских, как и любая другая, не станет оставлять свидетелей своего присутствия в глубоком тылу. Дэви почувствовал страх. Он не стыдился этого состояния. Ведь именно инстинкт самосохранения позволяет человеку выжить в критических ситуациях. Однако на этот раз тревога была ложной. Из-за деревьев вышел грузин. Это был высокий, с холодным взглядом широкоплечий мужчина в камуфлированной форме и с рюкзаком за плечами. На голове панама. Шея была перевязана защитного цвета платком. Тут же за ним на поляну выскочили с винтовками наперевес еще несколько крепко сложенных парней.
Громила навел на Дэви ствол пистолета:
– Ты кто? – Но тут же опустил его.
Дэви узнал в громиле Левона Барбакадзе. Уроженец Гори был до войны на хорошем счету у своих командиров. Тот тоже понял, кто перед ним. Англичанин не раз присутствовал на тренировках и учениях. Лица не скрывал.
Навстречу вышедшим из леса диверсантам уже спешил майор Георги Капанадзе. Невысокий, коренастый мужчина с огромным носом должен был осуществлять общее руководство грузинской половиной отряда.
– Здравствуй, Левон! – Георги вытянул перед собой руки и, не обращая внимания на англичанина, обнял боевого друга. – Почему так долго шли?
– Русские заминировали несколько участков, которые я хотел использовать для возвращения. Поэтому пришлось их обходить. Несколько раз чудом не столкнулись с постами.
Оба офицера говорили по-русски. Это было одним из основных условий Дэви и инструкторов из США, которые готовили грузинский спецназ к войне. Под предлогом совершенствования разговорной речи, они требовали общения только на языке вероятного противника. На самом деле невыполнение этого обязательства воспринималось ими как неуважение к себе. Дэви, как и его коллеги из США, не знал грузинского и всегда испытывал дискомфорт, когда рядом говорили, а он не понимал о чем. Вообще, он считал себя полиглотом. Языки давались ему легко. Но зачем учить грузинский, если эта страна не представляет никакой угрозы для НАТО и не является ее партнером? Ресурсы, которыми она обладает, и так уйдут за бесценок на Запад. Хотя Россия также не собирается ни с кем воевать. Образ врага в лице этой страны необходим для выбивания многомиллиардных заказов на военные расходы, поддержания напряжения в западном обществе и его консолидации. Кроме того, на ее громадных и неосвоенных территориях сосредоточена основная часть богатств. Когда-то наступит время и северного медведя, после зимней спячки на исхудавшей подушке резервного фонда, заставят делиться этими запасами. Конечно, не при помощи военной силы. Просто, как это было с Советским Союзом, развалят эту империю изнутри, сообща с ее собственными политиками и олигархами, и снова пойдет она с протянутой рукой, выменивая низкосортные и вредные для здоровья продукты на дешевое сырье и выгодные для Запада договоренности. А там не за горами и условия для вспышки народного гнева, который перейдет в бунт. Дэви хорошо знал историю. Для России это как смена шкуры для змеи. Ее постоянно сотрясают революции, бунты, войны, репрессии. Запад вновь воспользуется случаем, и тогда на трон взойдет лояльный к США человек. Ведь получилось это сделать здесь и на Украине. Собственно говоря, это просто две генеральные репетиции перед началом премьеры. Но что-то не клеилось и шло не так, как хотелось в начале. Обстановка была тяжелой. Нервы у всех на пределе. Дэви мучила бессонница, охватила депрессия и непонятное предчувствие чего-то страшного.
Он поежился и огляделся по сторонам. Стало казаться, что из погрузившегося в сумрак леса на него кто-то смотрит. Немудрено, кругом шныряют вооруженные, готовые на все дезертиры, русский спецназ и просто мародеры. Ведь в этих районах появились брошенные людьми дома, оставленное военными оружие, а по дорогам, прихватив самое ценное, шли и ехали беженцы. Для Дэви не было секретом, что эвакуация населения с так называемых «оккупированных территорий» проводилась по указанию президента и его окружения, а если смотреть глубже, это было организовано с подачи специалистов из США и Англии. Сначала людей пытались обмануть, будто бы отряды осетинского ополчения при поддержке русских, войдя в населенные пункты, незамедлительно приступят к этническим чисткам. В эту ересь никто не поверил. Тогда были задействованы командно-административные ресурсы. В приказном порядке свое жилье должны были покинуть сотрудники полиции, чиновники и служащие других государственных структур. В общем, та категория, на которую непосредственно можно было воздействовать путем шантажа, угроз, а в будущем лишить работы. Никто из тех, кто стоял за всем этим, не верил, что населению прилегающих к Осетии районов грозит опасность. Но им нужны были толпы беженцев на дорогах, страх в глазах детей, безысходность на лицах стариков. Пусть весь мир видит: еще немного – и в Грузии грянет гуманитарная катастрофа. Повсюду царил хаос. Поэтому неизвестно, как поведут себя в этой обстановке взращенные западными кураторами диверсанты. Их научили стрелять, совершать многокилометровые марши, диверсии и еще многому тому, что необходимо уметь профессионалу. Но это ничто, если нет боевого духа, веры в победу и уверенности в своей правоте.