Пытаясь унять стук сердца, Сергей провел по мокрой от пота груди ладонью:
– Я что, орал?
– Нет, пел, – съязвил Шибанов.
Высокий и худой, он выглядел болезненным. Кожа отливала желтизной. На коричневой от загара лысине отчетливей проступили пигментные пятна.
– Да уж. – Сергей схватил со стоящей рядом с кроватью тумбочки пластиковую бутылку из-под сока, сделал несколько глотков теплой воды. Остатки вылил на голову.
– Меня чуть кондрашка не хватила, – проворчал Шибанов и забросил на плечо полотенце.
– Нервишки, командир, лечить пора, – улыбнулся Изотов.
– Это точно, – согласился Шибанов. – И не только командиру... Я в душ.
– Рома! – встрепенулся Титов. – Ты только не долго!
– Не скули, – бросил Шибанов и хлопнул дверью.
Сергей свесил с кровати ноги, нащупал на полу тапки, вставил в них ноги и медленно поднялся. Тело ныло, словно всю ночь копал яму, а не спал. И так здесь начинался каждый новый день. Все, за исключением балагура и весельчака Петрухи Изотова, чувствовали себя первые часы после сна разбитыми. Ничего не поделаешь, как говорится, не климат...
– Что приснилось? – участливо спросил Изотов.
Некоторое время Сергей смотрел на него, размышляя, стоит или нет рассказать увиденное.
«Не надо, до замены еще один полет, мало ли», – подумал он и развел руками:
– Не помню...
– Оно так всегда, – кивнул Изотов. – Организм защитную функцию включил и, чтобы тебя лишний раз не травмировать, стер все воспоминания.
– Главное, чтобы он не стер что-нибудь лишнее, – заметил Титов.
– Ага, – хохотнул Изотов. – Сейчас Серега в самолет сядет, а что делать, не вспомнит.
– Скажешь тоже. – Сергея начало злить, что сегодня друзья слишком много уделяют внимания его персоне.
Изотов провел по черным, волнистым волосам рукой и посмотрел на Титова:
– Может, сегодня подстрижешь?
– Может, подстригу. – Титов сел на кровать.
Сергей подошел к окну.
Размытые противомоскитной сеткой зеленые перья небольших пальм, венчающие голые стволы, казались нарисованными на фоне бордового неба. Ни облачка. Но так будет лишь до обеда. Во второй половине дня наползут тучи, и вновь начнется ливень. В этой стране не нужен прогноз погоды. И так все ясно, в сезон дождей она одна, в сухой – другая. Сейчас подходил к концу малый дождливый период. Длится он с января по март.
Больше шести месяцев они живут в Африке, а кажется, что целую вечность. Как и полагается, на экипаж выделили небольшой коттедж, построенный в пяти минутах езды от аэропорта. По соседству – еще три похожих. В двух живут украинский и белорусский экипажи. Один пустой. Вокруг забор из колючей проволоки, с севера на въезде – шлагбаум, у которого дежурят двое военных. Крохотный уголок славянской культуры. Других нет. Кроме пилотов из стран бывшего Союза, здесь вряд ли кого еще можно встретить. Пройдя жесткий курс выживания у себя на родине, только они могут работать в стране непрекращающихся переворотов, каннибализма, СПИДа, жары и тропических ливней за три тысячи долларов в месяц. В Европе и США летчик получает от восьми до десяти тысяч. И условия не сравнить. А уж о технике и говорить нечего. Самолеты в Африке уже давно свой ресурс выработали...
– Еще час, и снова марево, – отвлек от размышлений Изотов, падая на кровать.
– Шеф, ты с Зыбой когда последний раз общался? – неожиданно спросил Титов.
– По поводу замены? – Сергей отвернулся от окна. – Вчера. Сказал, что экипаж сформирован. Возможно, завтра уже будет здесь.
– Что-то лететь не хочется. – Изотов заложил руки за голову. – Может, откосим?
Сергей и сам не хотел в этот рейс. Устал. Но никуда не денешься. Контракт. Заартачишься, в Москве будут проблемы с выплатами.
– Тебе деньги не нужны? – прищурился Сергей и тут же вспомнил вопрос, который летчик задал ему во сне. Вернее, его голова. Снова неприятный холодок тревоги прошел по спине вверх, пошевелив на затылке волосы.
– В крайний рейс всегда мандражирую, – признался Изотов. – По закону подлости либо что-то отвалится – и будем сидеть и ждать запчасти, – либо переворот, и новые власти задержат возвращение до следующей замены.
– Не каркай, – предостерег Титов.
Сергей подошел к висевшему на стене зеркалу. Вид его был удручающим. Глаза ввалились, нос заострился, а на скулах от худобы вот-вот лопнет кожа. Прибавилось и седины. Он провел по подбородку рукой. Бриться не хотелось. Сейчас кожу снова начнет тянуть. Но и отращивать бороду тоже не хочет.
Он вздохнул и повернулся к Титову:
– Ты потом в душ?
– Как же я могу вперед командира? – Титов сделал обиженное лицо.
Двери открылись, и вошел Панов. Как и все, бортовой радист с утра тоже выглядел неважно. Недавно он переболел малярией; кроме этого у похожего на медведя увальня нелады с почками. Одутловатые щеки отливали синевой, на носу отчетливей проступила сосудистая сетка, под глазами мешки.
– Ты никак захворал, Глебушка! – переключил на него свое внимание Изотов. – Чего ночью шарахался?
– Желудок крутило, – вздохнул Глеб, опускаясь на стул. – Вы завтракали?
– Еще нет. – Сергей посмотрел на Изотова. – Что у нас на завтрак?
– Сейчас ревизию проведу, скажу, – с этими словами Изотов поднялся с кровати и прошел к стоящему в углу холодильнику.
Двери распахнулись, и на пороге возник Мутеба Нгубели. Неимоверно худой чернокожий мужчина в пестрой рубашке и просторных, сшитых на подобие шаровар штанах обвел всех болезненным взглядом.
– С чем пожаловал? – спросил Изотов.
– Здравствуйте! – проговорил по складам конголезец.
– Здорово, – чувствуя, что приставленный к экипажу сотрудник пришел не просто так, Сергей опустился на стоящий рядом стул.
– Лумубаши летать не надо, – негр покачал головой, потом нахмурил лоб, подбирая нужное слово: – Кисангани нада...
– Чего? – протянул Изотов и сел. – Какое, к черту, Кисангани?! Это же, как пить дать, с дозаправкой в Мбужи-Майи! И обратно так же… Минимум четверо суток!
– А что везти? – нахмурился Сергей.
– Гуманитарный груз, – четко выговорил Мутеба знакомое всему Конго название.
– Что думаешь, командир? – Панов перевел взгляд с конголезца на Сергея. – Звони Зыбе.
«Вот и не верь теперь в плохие сны», – подумал Сергей, поднимаясь со стула.
* * *
Матвей бросил ключи от машины на подставку и прошел в комнату. Накрывшись пледом, Марта спала на диване. Телевизор был включен. На столике стоял открытый ноутбук. Он тронул мышь. На экране засветился какой-то медицинский сайт.