– Почему я лежу? – неожиданно сказал он вслух и медленно сел. – Надо немедленно позвонить Татьяне.
Неожиданно двери открылись, и в палату осторожно вошел не кто иной, как Курочкин.
– Господи! – схватился за грудь Глеб Васильевич.
– Вам плохо? Вы не рады, что я пришел? – растерялся посетитель.
– Что вы, – показал на стул Глеб Васильевич, – как раз о вас думал. Проходите.
Курочкин с опаской оглянулся на дверь:
– Я кое-как прорвался. Меня могут в любой момент выгнать. Приемные часы после обеда.
– Как вы меня нашли?
– Очень просто, – опускаясь на стул, заговорил Курочкин. – Позвонил вам, трубку взяла медсестра. Все. Осталось узнать номер больницы, отделение и палату.
– Понятно, – вздохнул Глеб Васильевич.
– Как я понял, вам стало плохо, когда вы были у своего начальника?
– Да, – подтвердил Глеб Васильевич. – Он отказал в помощи.
– Ну, ничего. – Курочкин положил ладонь ему на предплечье. – Из любого положения есть выход.
– Какой?
– Мы можем перевезти вашего сына обычным рейсом. – Курочкин откинулся на спинку стула. – Наймем хороших врачей, купим оборудование. В конце концов, есть частные самолеты.
– Вы так добры ко мне…
– Не только к вам, – улыбнулся Курочкин. – В мире столько несправедливости, поэтому часто приходится помогать людям в беде. Это прямая обязанность фонда.
– Как мне вас благодарить?
– Я ничего еще не сделал, – напомнил Курочкин. – А вообще, лучшей наградой для меня будет ваш переезд в Америку.
– Но это предательство, – ответил ему Глеб Васильевич, ловя себя на мысли, что предложение Курочкина уже не вызывает у него бурю негодования.
– Я уже сказал вам, вы никого не предаете, это вас давно предали. И то, что вы здесь, – тоже результат попустительского отношения государства к светилам науки. Я же говорил, что нечистые на руку дельцы давно продают ваши труды за границу, выдавая за свои…
– Этого вы мне не говорили. – Глеб Васильевич от удивления даже приподнялся на локтях.
– Ну, немного не так выразился, – пожал плечами Курочкин.
– У вас есть с собой телефон?
– Да, конечно.
– Можно позвонить?
– Без проблем. – Курочкин сунул руку в карман и протянул Глебу Васильевичу трубку сотового телефона.
Телефон жены был отключен.
– Наверное, у сына сидит, – с сожалением проговорил Глеб Васильевич, возвращая трубку.
– Перезвоните позже. Оставьте телефон себе, только спрячьте. Здесь, я знаю, не положено.
– Спасибо вам! – Глеб Васильевич вдруг понял, что нет сейчас для него ближе человека, чем Курочкин. – И простите.
– За что? – удивился тот.
– Я плохо о вас думал.
– Бросьте!
– Скажите, если все пройдет нормально и сына удастся вывезти, как мне быть?
– В любом случае вам необходимо покинуть Россию, – пожал плечами Курочкин.
– В моем положении это тяжело сделать. – Глеб Васильевич покосился на окна, словно опасаясь, что его могут подслушать.
– Конечно, вам будут препятствовать, – кивнул Курочкин. – Особенно те, кто все это время получал барыши за ваши изобретения. Кстати, как только я узнал, что вы были у помощника заместителя министра, сразу связался с Вашингтоном и попросил проинформировать, что это за тип. Так вот, он претендует на авторство ряда ваших изобретений.
– Да этого просто не может быть! – не поверил Глеб Васильевич. – Он же ничего не смыслит в физике. Если мне не изменяет память, этот негодяй с трудом закончил в свое время политехнический институт в провинции, потом делал карьеру по партийной линии. Комсорг, парторг…
– Я не так выразился, – смутился Курочкин. – Он намерен требовать вознаграждения как за собственные изыскания, но при этом не скрывает, что просто крадет их у вас.
– Все равно не укладывается в голове, – растерялся Глеб Васильевич.
– Но почему тогда он в штыки воспринял вашу просьбу? – хитро прищурился Курочкин и сам же ответил на этот вопрос: – Наверняка опасается, что в том же Израиле кто-то попытается предложить вам работать напрямую.
– Но я могу продолжать работать в России и информировать вас лично, – неожиданно пришедшая в голову мысль показалась спасением.
– Смею вас огорчить, – на лице Курочкина появилась скорбь. – Как только этот чиновник узнает, что деньги пошли мимо него, он донесет на вас куда надо…
Антон направлялся в номер в приподнятом настроении. Как ни странно, причиной этого стало повышенное внимание к ним со стороны Тэваза. Теперь преимущество на их стороне. Но еще большее удовольствие доставляло то, каким ударом для Дрона окажется его сегодняшняя интрижка. Ведь майор наверняка считал, что завоевал девушку, и теперь гордился своим очередным «подвигом».
На всякий случай Антон стукнул в дверь и потянулся на цыпочках, предвкушая, как будет распекать разгильдяя за утраченную бдительность.
– Войдите, – нарочито громко разрешил Дрон.
– Можно? – Антон изобразил на лице плебейскую улыбку.
– Пожалуйста, – по-барски ответил Дрон, продолжая лежать на заправленной кровати.
– Ну, что, развратник, и следы успел замести? – злорадно спросил Антон.
– Вы это о чем? – Дрон сел.
– Ну, как? – Антон прошел к столу и сел. – Не чай же вы здесь пили?
– Представь себе, – показал взглядом на чашки Дрон. – С твоим печеньем.
– Мне сегодня ночью можно здесь остаться?
– Не ерничай. – Дрон встал, подошел к дверям, приоткрыл их и выглянул в коридор.
Его поведение напрочь расстроило все планы Антона в отношении проведения воспитательной беседы.
– Ты меня, Вася, не пугай, – глядя на то, как Дрон вернулся и уселся с другой стороны, предупредил он.
– Придется, – слегка наклонился вперед Дрон. – Не было у меня с ней ничего и быть не могло.
– Неужели возраст подкачал? – попытался пошутить Антон, но по взгляду Дрона понял, что удивит скорее он его, а не наоборот.
– Она сама предложила мне пройти в номер и разыграть сцену, будто у нас интрижка, – перешел на шепот Дрон.
– Вася!.. – Антон неожиданно догадался, в чем дело, и прижал палец к губам.
Любой офицер спецназа знал: нельзя вести серьезные разговоры в номерах гостиниц, на съемных квартирах, которые приходится оставлять без присмотра, и в машинах. Замки сейчас не проблема, а техника шагнула так далеко, что, того и гляди, станут считывать мысли.
– Я помню, – кивнул Дрон, – поэтому пойдем со мной.