Сюда! – Что-то подсказало Виринее, где именно следует рыть. Вместе с Веней и профессором они разгребли толстый слой перепревшей хвои и мха… Под ним обнаружился странный камень, больше всего напоминавший искусственно установленную плиту. И сейчас же троих учёных словно током пронзило всеохватывающее чувство страха. Животного, не поддающегося логике страха. Громовой голос закричал в самые уши: бежать! Бежать! Бежать!!!
– Да уж, что-то здесь неуютно… – С трудом одолев панику, Звягинцев вытер пот со лба и осторожно, кончиками пальцев, дотронулся до камня: – А вот мы тебя динамитом, если не уймёшься! Так что лучше ты свои психические штучки брось!
Никогда в жизни ему ещё не бывало так страшно. Кажется, даже в тот далёкий день, когда арестовали родителей и навсегда рухнул привычный домашний мир…
А Виринея вдруг совершенно отчётливо разглядела широкий лаз, ведущий в просторную пещеру. От неожиданности девушка моргнула, и видение исчезло.
– Лев Поликарпович, камень ни при чем. Запретительная информация идет снизу, изнутри… – выговорила она. – Кто-то не хочет, чтобы мы продолжали поиски. Даёт нам красный свет…
Она хотела добавить: «По-доброму просит», но, осекшись, промолчала. Звягинцев и так смотрел на неё с плохо скрываемым скепсисом. Ну как же, научная интуиция – это одно, а общение с подземными духами – это уж совсем другое. Не наша стихия.
– Значит, таможня не хочет давать добро? – Все ещё дрожа от пережитого испуга, Веня через силу улыбнулся – советских учёных так просто не запугаешь!
И в это время Альберт вскочил на ноги, как подброшенный, замахал руками:
– Лев Поликарпович! Шеф! Шеф!!! Смотрите! На приборах сигнал пошёл! Вектор поля даёт реверс! Напряженность растет по экспоненте! Вот это да, до прежнего максимума! Она же пульсирует!
Кто «она» – так и осталось невыясненным…
– Альберт, умоляю, не пропусти пик флуктуации! Про градиент не забудь, про градиент! – Звягинцев тоже вскочил, уронив сперва трость, а после очки, и принялся ожесточённо жестикулировать, похоже, они с Головиным удрали из одного сумасшедшего дома. – Главное – период определить! О, люди, дайте кто-нибудь лист бумаги!!!
Скудин, Гринберг и Буров искоса наблюдали за научной суетой, бдели и думали о том, как там Боря Капустин, оставленный в одиночку сторожить лагерь. Судя по сообщениям радио, беглые зэки распоясались вовсю. Они ещё кого-то зарезали, умудрились захватить ружпарк в местной милиции и, обманув погоню, гуляли сами по себе по просторам Кольского. Бояться им явно было уже нечего. Терять – тоже.
– Лев Поликарпович, я извиняюсь, вы скоро? – Скудин глянул на часы и постарался быть вежливым. – Не пора ли нам на ужин? Может, завтра доделаете?
Он сразу понял, что опростоволосился. Звягинцев вскинул глаза, и не надо было быть телепатом, чтобы прочесть внятное: «Питекантроп!» Сопровождаемое целыми гирляндами замысловатых эпитетов. Иван неслышно вздохнул. С Мариной он тоже так попадался. Вот только она его питекантропом даже мысленно не обзывала. Она любила его.
Так и не ответив, Звягинцев оторвался от исписанного формулами листка и яростно махнул рукой Вене, трепетно следившему за тем, как переносной компьютер фиксирует показания приборов:
– Мы должны определить частоту пульсации поля, а для этого будем наблюдать, сколько потребуется!
«Вы что, дуболомы, не понимаете? Мы же стоим на пороге эпохального открытия! Способного всю ортодоксальную науку перевернуть…»
Глаза профессора сверкали исступлённым блеском научного фанатизма. С такими же просветлёнными лицами, со взглядами, полными отрешения и уверенности, когда-то шли на аутодафе мученики Cредневековья. «А всё-таки она вертится!»
– Хорошо, хорошо… – Скудин вздохнул, примирительно поднял руки и подошёл поближе, чтобы начать вырабатывать консенсус. Он, слава Богу и Марине, уже давно усвоил, что наука – ортодоксальная или нет – признаёт, что у любой проблемы обычно имеются решения. И точно. После впечатляющего, снабжённого подробностями рассказа о зонах строгого режима Звягинцев пошёл-таки на компромисс, и было принято соломоново решение: вахтный метод. Буров с Кнопиком и профессор с Веней продолжают служить науке, а наутро их сменит свежий контингент: сладко выспавшиеся Виринея с Альбертом плюс полный сил спецназ в лице доблестного капитана Гринберга.
Заложники истины оприходовали весь несъеденный харч и остались на боевом посту, а те, кто вырвался из цепких лап науки, отправились налегке в лагерь.
Вечером, за ужином, американцы болтали без умолку, хвалились – сегодня на тропе они нашли следы реликта: шерсть, отпечаток конечности и, самое главное, залежи свежайших, чуть ли не дымящихся фекалий.
– Теперь всё. Не уйдёт. Спёкся, засранец, – заверил всех профессор Беллинг.
Эдик снова был никакой, ничего не ел, ржал по-дурацки и без умолку, все пытался сказать что-то и не мог, захлебывался слюнями. Виринея демонстративно не замечала его, Джозеф Браун косился с порицанием, Скудин многообещающе щурился, одна лишь мисс Айрин смотрела с пониманием, едва заметно улыбаясь пухлыми губами. Похоже, бедственное положение Эдика её от души забавляло.
Ужин уже подходил к концу, когда вдруг послышался негромкий зуммер.
– Гип-гип-гип-гип ура! – Беллинг сразу отставил кружку с киселём, вытащил из кармана пейджер и торжественно встал. – Господа, сработала система наблюдения. Всё, наверняка это он. Итак, мы на пороге сенсации! Прошу своими глазами лицезреть наш триумф! – Он выразительно глянул на Скудина и сделал широкий приглашающий жест. – Прошу, прошу. Не обижайте старика.
Делать нечего, российско-американская дружба требует жертв. Иван поднялся, не доев и про себя чертыхаясь, и отправился участвовать в научном триумфе. Мисс Айрин двинулась следом, её бёдра совершали множество излишних движений, совершенно не способствующих ходьбе. Казалось, она не столько шагала, сколько крутила на талии металлический обруч, когда-то называвшийся «хула-хуп».
В апартаментах Шихмана пахло сигарами и царил полумрак, внутренность палатки была освещена лишь включённым монитором. Тут же выяснилось, что Беллинг погорячился. То есть гоминоиды на экране присутствовали, но никак не реликтовые, а самые обычные.
– Хомо туристус, – улыбнулся профессор.
Ах, молодость! Байдарки, вытащенные на песок, неторопливое натягивание палаток, дымок уже разведённого – против комаров – костерка… Уклонившиеся от хозяйственных обязанностей парень и девушка подошли прямо к замаскированной камере и, не подозревая о таящейся в кустах электронике, принялись целоваться.
– О нет, только не это… – Шихман помрачнел, насупился и уже собрался вырубить технику, но тут в кадре возникли новые персонажи.
И… милый, приправленный лёгкой эротикой видовой фильм из жизни туристов мгновенно превратился в жуткий боевик про российскую мафию…