– Может, предложить ему что-нибудь на них приобрести? – чеченец вопросительно посмотрел на Филиппова.
– Исключено. Разве только легкую смерть.
– Почему? – Умаров замер в ожидании объяснения.
– У него осталось много людей. Это серьезная угроза. Пока они деморализованы, но наверняка ненадолго. Скоро, возможно, начнется заваруха.
– Что ты предлагаешь?
– Вычислить и уничтожить наиболее авторитетных, остальных вынудить работать на нас.
Зелимхан задумался. По выражению его лица нетрудно было догадаться, он доволен ответом.
– Займись этим и постарайся подчинить их себе. Это будет легче сделать русскому, чем чеченцу. Пока я освобождаю тебя от работы в «Юпитере».
– Тогда мне необходимо лично пообщаться с нашим пленником.
Соглашаясь с ним, Зелимхан кивнул головой.
После того как Антон на трассе передал Башмака людям Зелимхана, он ничего не знал о его дальнейшей судьбе. Лишь только сегодня, из разговора, он понял, что тот пока еще жив. Умаров отправил Филиппова на тот самый завод, где он начинал свою карьеру в роли охранника. На этот раз Антона здесь встретили по-другому. В сопровождении Доку, который привез его сюда, они прошли через двор вслед за семенившим впереди начальником склада фурнитуры.
– Это наша импровизированная тюрьма – зиндан, – пояснил Доку, когда за ними закрылись двери ангара, а Антон с удивлением увидел, как одна из опор кран-балки поднимается вверх, увлекая за собой квадратный кусок напольного покрытия из бетона, оказавшегося, по сути, крышкой люка. – Тот ментяра, который хотел тебя нашими руками убрать, почти догадался об этом. Между прочим, кран тоже действующий. Это все делал один инженер, который был и первым узником, – усмехнулся чеченец, искоса наблюдая за тем, какое впечатление оказало на гостя ноу-хау бандитов.
Антон спустился по железной лестнице в коридор подземелья. Вход наверху снова закрылся. Оставшийся в ангаре парень опустил опору кран-балки. Никому и в голову не придет искать под ней вход. Тринадцатитонная махина была хорошим отводом для глаз.
Антон огляделся. По обе стороны слабо освещенного коридора были решетки. Отделенные друг от друга кирпичными перегородками, в них сидели несколько человек. Среди них один ребенок. При появлении Филиппова и Доку в затравленных взглядах пленников появился страх.
В импровизированных камерах были узкие, грубо сколоченные нары и стояли параши. По-видимому, сидевшие здесь невольники сами выносили их. В конце коридора был оборудован слив. Из стены торчал ржавый водопроводный кран.
Скудное освещение, страшное зловоние человеческих испражнений и немытых тел, сырость и осознание того, что сверху несколько метров земли, наводили на жуткие мысли. Антон почувствовал неприятный холодок страха в груди.
Люди, если их можно было так назвать, представляли собой жалких, грязных, обросших, со спутавшимися волосами и диким взглядом существ. У одного из мужчин, сидевших в клетке ближе к входу, на обеих кистях рук были грязные повязки, под которыми угадывались обрубки пальцев.
Башмак оказался в самой дальней клетке. Он еще хорошо выглядел по сравнению с остальными, однако был покрыт трехдневной щетиной, а воспаленные от бессонницы глаза гноились. Он сидел на топчане, свесив босые ноги. При появлении перед решеткой Антона и Доку лишь втянул голову в плечи, но своего положения не изменил.
– Ты не надумал, на чье имя будешь писать завещание? – усмехнулся, входя внутрь камеры, Доку.
– Все, что у меня есть, вы уже забрали, – простуженным голосом просипел он.
– О чем это вы? – спросил Антон.
– Хочет убедить глупых чеченцев, что на той карточке «Viza», что у него нашли, все сбережения. Двести девяносто пять тысяч деревянными, – Доку беззвучно засмеялся.
Из-под нар неожиданно появился носик крысы. Обнюхав грязную пятку Башмака, свисающую сверху, она, нисколько не опасаясь людей, прошмыгнула в угол, схватила лежащий на земле огрызок черного хлеба и юркнула обратно.
Антон брезгливо поморщился:
– Кому из своих людей ты больше всего доверяешь и кого боишься?
– Зачем тебе? – хмыкнул Башмак.
– Хочу поговорить с ними о твоей дальнейшей судьбе.
– Они не станут тебе платить, а просто оторвут голову.
– Я думаю, ты не прав. С удовольствием твои орлы соберут деньги. – Антон ухмыльнулся. – За то, чтобы ты вообще не появлялся наверху. Свято место пусто не бывает. – Он выдержал паузу, следя за реакцией бандита. – Рулит там за тебя один дружок, – наконец схитрил Антон, догадавшись, что простые вопросы не дадут желаемых результатов и Башмак вряд ли выдаст своих подельников. – Уже с предложением выходит о разговоре.
– Рябой, что ли? – Лицо бригадира перекосила злость. – Сучонок!
Теперь Филиппов знал, кто в банде Башмака имеет самый большой авторитет и кого он больше всего опасается.
– Позвони ему и скажи: мол, чудом выжил после разборок. Ранен и находишься на одной из своих квартир. – Антон протянул ему трубку сотового. – Только без фокусов.
– Не буду я ему врать, – нахмурился, отстранившись от протянутой руки с телефоном, Башмак.
– Почему врать? – Антон удивленно посмотрел на Доку. – Ах да, совсем забыл. Ты же не ранен!
Он достал пистолет и, прицелившись в ничего не успевшего понять Башмака, нажал на спуск.
С вскриком, словно кто-то здорово поддел пинком кошку, бандит слетел на пол, развернувшись в воздухе на триста восемьдесят градусов.
– Ну что, – нагнувшись к скривившемуся от боли и зажавшему руками колено левой ноги бандиту, Антон постучал его стволом пистолета по животу, – скажешь, ранение легкое, поправлю. Кишки можно продырявить. Вообще врать не придется.
– Для чего он тебе нужен?! – Башмаков с перекошенным от боли, бессилия и злобы лицом уставился немигающим взглядом на Антона.
– Оговорим с ним варианты твоего выкупа, – усмехнулся Антон. – Мертвый ты нам не нужен. А потом за свои вклады на заграничных счетах купишь, опять же у нас, – Антон подмигнул Доку, – авиабилеты в какую-нибудь Мумбу-Юмбу и навсегда оставишь Москву.
Морщась от боли, Башмак взял окровавленной рукой телефон:
– А если обманешь?
– Тебе ничего не остается делать, как надеяться на то, что я порядочный человек, – хмыкнул Антон.
Башмак в конце концов выполнил все условия своих мучителей, однако звонить он решил не Рябому, а какому-то Сандалю, предварительно объяснив Антону, что на него больше надежды.
Именно на это и рассчитывал Филиппов. Все шло по его сценарию. Навязав свои условия игры, он вычислил двух необходимых игроков, от которых зависело, как в дальнейшем поведет себя «пехота» Башмака. Теперь он твердо знал, кого нужно убрать. Этим преданным «гвардейцем кардинала» был некто Сангинов по кличке Сандаль. Тот, кого не устраивала политика, проводимая Башмаком, но так же, как и Сандаль, пользовался авторитетом среди братвы, был, судя по всему, Рябой.