– Заводи и отъезжай, – скомандовал Джин Стропе, держа руку с пистолетом в окне.
Стропа завел двигатель, но не поехал, а посмотрел в зеркало заднего вида, потом открыл дверцу и высунулся наружу.
– Почему не едешь? – не сводя взгляда с милиционеров, крикнул Джин.
– Убери руки, все равно не удержишь! – крикнул Стропа.
Джин толкнул его в спину:
– Езжай. Чего ты ждешь?
– Он обхватил руками колесо! – Стропа хлопнул дверцей и уставился на Джина.
Джин с шумом перевел дыхание. Надо же такому случиться! Все против них. Сначала в одно время с Федоровыми к машине вышли двое соседей, у одного из которых оказался травматический пистолет. Потом появилась случайная машина ППС. А теперь еще одно препятствие в виде повисшего на заднем колесе папаши заложницы.
– Его тоже в заложники! – принял решение Джин. – Стропа, давай!
– Думаешь, настоящие киллеры стали бы его жалеть? – крикнул Стропа.
– Что ты предлагаешь? – вышел из себя Джин.
Они обменивались репликами на чеченском языке, поэтому не беспокоились, что их инкогнито будет раскрыто.
Стропа выскочил на улицу. Шаман перегнулся через женщину и открыл дверцу. Мужчину не надо было уговаривать.
– Отпустите ее, меня возьмите! – громко причитая, он практически на одних руках вполз в салон.
– Вместе вас возьмем – и выпустим, как от милиции убежим, – заверил Шаман.
Стропа вернулся за руль и стал сдавать задом.
Вскоре они уже выехали на шоссе. В этот же момент во двор свернула вторая милицейская машина. Эта была та, которую они ждали.
– Куда теперь? – спросил Стропа.
– В больницу, – выдохнул Джин и развернулся на сиденье: – Зачем ты, отец, под пули лез?
* * *
Банкет долго приходил в сознание. Вынырнув из небытия, сначала ощутил себя бесформенным облаком, которое постепенно стало тяжелеть, набухать и приобретать форму. Окружавшая темнота угрожающе гудела, тревожа каждую клеточку организма пульсирующей болью. Банкет пошевельнул связанными за спиной руками и вздохнул. Стянули на славу, так недолго и гангрену заработать. Он стал напрягать и расслаблять запястья, пытаясь ослабить путы. Стало легче. Он долго пытался понять, как оказался в этом страшном месте, но безрезультатно. Какой-то период словно вырезали из памяти.
«А вдруг это и есть смерть?» – подумал Банкет и тут же усмехнулся своим мыслям. В таком случае он точно не ощущал бы на запястьях веревку.
Банкет был знаком со смертью не понаслышке, но как-то не верилось в то, что когда-то и ему придется заглянуть за эту страшную черту небытия. Тем не менее когда он восстановил в памяти события прошедшего дня, то пришел к выводу, что церемониться с ним не будут и в любом случае в ближайшее время ликвидируют. Все его воспоминания заканчивались тем, что он лежит на заднем сиденье машины и говорит с навалившимся сверху Киколой. Потом хоть убей. Ничего. Сейчас страшно ломит руки, болит шея. Как раз там, куда грузин давил стволом пистолета. В остальном вроде бы ничего. Еще штаны мокрые. Ну, это понятно…
По мере того как мысли приобретали ясность, Банкет начинал изучать пространство вокруг себя. Вскоре он понял, что лежит у стены, на бетонном полу. Удалось почувствовать и вибрацию, сопровождающуюся звуком, похожим на грохот трамвая, который повторялся с завидным постоянством. Где-то капала вода.
Банкет перевернулся на левый бок, потом лег на живот, подтянул под себя колени и медленно начал вставать. Едва оторвав левое плечо от пола, вновь завалился. Не получилось! Он прикрыл глаза и немного полежал, приходя в себя. Когда мышцы отдохнули, подтянул под себя только левую ногу, правой оттолкнулся от пола – есть! Встал на одно колено. Задачка оказалась не из легких. Банкет перевел дыхание, поставил ступню правой ноги на пол и стал на ней подниматься. Почти получилось, но в последний момент его качнуло. Банкет полетел на левый бок и вскрикнул от удара плечом о стену. Однако сумел удержаться. Немного постоял, опираясь на стену. Придя в себя, медленно распрямился. От напряжения мышцы на ногах тряслись, а по лицу побежали капли пота.
Касаясь левым боком стены, Банкет шагнул вперед. Медленно продвигаясь, он шел, пытаясь определить форму и размеры помещения. Через пару метров нога наткнулась на стену. Он повернул вправо. Еще несколько метров – и снова стена. Двинулся вдоль нее и, наконец, обнаружил дверь. Она была железная и не пропускала света. Он, как мог, изучил каждую щель. Но надежды наткнуться на кусок отогнутой жести или выступающую шляпку гвоздя, при помощи которых можно будет развязать руки, быстро растаяли. Все было сделано без изъянов. Банкет пошел дальше и почти сразу, справа от входа, наткнулся на какой-то ящик. Несколько раз несильно ударил по нему. Судя по звуку – пустой. Он ощупал ногой пол вокруг него. Что-то звякнуло. Он присел на корточки, пытаясь понять, можно ли при помощи этого предмета освободить руки. Подошла бы любая железка с острой кромкой, стекло или даже гвоздь. Конечно, со стороны это могло показаться утопией, но, оказавшись в ситуации, когда на карту поставлено самое дорогое, человек цепляется за любую, даже самую призрачную надежду на спасение. Банкет стал шарить ногой по полу и нащупал, судя по всему, обыкновенную гайку. Снова попытался встать, но сделал это быстрее, чем можно было в его состоянии. Голова закружилась, и он полетел на спину. Однако удара об пол, как он ожидал, не произошло. Со всего размаха он налетел на что-то большое и твердое, больно ударившись спиной и затылком. И тут же почувствовал, как нечто, напоминающее металлический шкаф, завалилось под его напором на пол. Раздался оглушительный грохот и звон осыпавшегося стекла. От боли в руках он вскрикнул и повалился рядом с непонятным предметом. В горле запершило от пыли. Некоторое время Банкет лежал. Он был уверен, что сейчас сюда придут. Шум был такой, словно ахнул полковой миномет. Если сверху дом, то до пятого этажа наверняка поднялся переполох.
Но время шло, а никто не приходил. Постепенно Банкета охватила тревога. А что, если эти грузины нашли полностью заброшенное помещение, чтобы он здесь в муках умер? Разве мало в Москве таких мест? Тот же подземный город. От такой мысли ему стало совсем нехорошо. Как ни странно, но это придало сил. Он снова перевернулся на живот, уткнулся лбом в пол и стал подниматься. Теперь ему удалось это сделать быстрее. Оказавшись на ногах, Банкет осторожно подошел к предмету, который опрокинул. Немного понадобилось времени, чтобы определить – это обыкновенный холодильник, оставленный здесь скорее за ненадобностью. Вот и решетка радиатора, которая держится на честном слове. Он обошел его и обнаружил дверцу, которая при падении открылась. Страх сменился радостью. Это точно не подземные коммуникации. Кому понадобится спускать туда холодильник? Скорее обыкновенный подвал под каким-то зданием. Не исключено, сверху действительно жилой дом.
Банкет встал на дверцу. Под подошвами захрустел пластик. Он сунул ногу внутрь холодильника и сразу наткнулся на обломки стеклянных полок. Радости не было предела. Почему-то ему казалось, что стоит освободиться от пут, и все проблемы сами собой исчезнут. Полагаясь только на слух, он выгреб несколько кусков стекла, после чего опустился на колени, осторожно лег на бок, нащупал и взял один из них двумя руками. Стекло было толстым, а края оказались острыми. Теперь нужно было как-то его закрепить. Банкет сполз с дверцы, которая давила в ребра своими неровностями, и некоторое время лежал на животе, размышляя, как быть дальше. Но вариантов оказалось немного. Он снова начал подниматься. В третий раз это было сделать крайне тяжело. Тем не менее Банкет встал на колени, а стекло зажал за спиной, между ступнями. Осторожно прижал веревку к кромке, как можно сильнее растянул ее и стал тереть о стекло. Каждое движение давалось с большим трудом. Тяжело было вести руки как вверх, так и вниз. Едва начав, он порезал запястье. Потом просто сбился со счета, сколько раз рука соскальзывала на стекло. Просто перестал обращать на это внимание, моля бога только о том, чтобы не распороть вены. Пот крупными каплями стекал по лицу, разъедал глаза. Ноги и руки то и дело сводила судорога. Тогда он резко расслаблялся и слегка наклонялся вперед. Так или иначе, но усилия не прошли даром. Банкет не знал, сколько времени прошло, но наконец веревка едва слышно треснула и ослабла. Обессиленный, он с трудом поднес руки к лицу, потер их, отполз к стене и лег. По телу растеклась приятная истома свободы.