– Ты забыл, как я стреляю, – напомнил ему Антон их поездку в лагерь. – Если тебе прострелить колено, то наверняка тебе не до телефонных разговоров будет.
В «Тойоте» была радиостанция, и довольно мощная. Нигматулин несколько раз в течение дня выходил с водителем на связь.
Антон послушал эфир. Их никто не запрашивал, значит, сопровождение либо уничтожено, либо там уже милиция. Он подозвал Гуру и Лебедя.
– Протрите все, на чем могли остаться отпечатки пальцев. – Он посмотрел на руку Лебедя: – Ты перетащить рюкзаки с пятью контейнерами сможешь?
Тот утвердительно кивнул головой.
Через несколько минут все было готово: Антон устроился у шоссе, примерно в том месте, где, по его расчетам, должна была остановиться машина преследователей, если джип будет замечен. Солнце уже опустилось за горизонт, поэтому укрытого зарослями кустарника и придорожной травы бывшего офицера спецназа невозможно было увидеть с дороги.
Гуру притаился за машиной.
Лебедь в два приема перетащил рюкзаки на безопасное расстояние. Прошло чуть меньше четверти часа с того момента, как они загнали машину в лес, когда одна из проехавших на большой скорости «Ауди», неожиданно затормозив, принялась сдавать назад.
Антон выглянул на дорогу.
Высунув из окошка голову, какой-то мужчина, сидевший на переднем сиденье, пристально смотрел в том направлении, где они оставили джип.
Антон поднес к губам пластмассовую коробку радиостанции, которыми их снабдили для работы в Заире:
– Гуру, готовься.
– Я уже догадался, – ответил тот.
Наконец машина, практически поравнявшись с Антоном, остановилась. Дверцы открылись, и на дорогу вышли трое мужчин, включая водителя. В руках одного из них был сотовый. По возрасту он был самый старший. На вид ему было больше сорока, его напарники выглядели в два раза моложе. Водитель и старший были кавказцами, третий – крепыш – явно славянской внешности.
– Иди посмотри, – сказал старший крепышу, стоящему рядом. – Наверное, они.
Вынув пистолет, тот скрылся в зарослях кустарника.
Водитель закрыл дверцы и, обойдя машину, встал рядом с боссом. Провожая взглядом своего помощника, тот бросил несколько фраз по-чеченски. Водитель кивнул головой и скрестил на груди руки.
Антон облегченно вздохнул, теперь оба были как на ладони, а последние сомнения, что это поднятые по тревоге, связанной с побоищем на шоссе, опера каких-либо силовых ведомств, развеялись. И в МВД, и в ФСБ говорят на русском языке.
Он снял пистолет с предохранителя и поудобнее улегся на живот, следя за выражениями лиц кавказцев.
Неожиданно водитель что-то быстро и взволнованно заговорил, одновременно выхватив из-за пояса «ТТ», а старший принялся лихорадочно набирать номер на трубе.
Вероятно, они увидели, как Гуру напал на их разведчика. Именно этот момент и послужил Антону сигналом к началу действий.
Выстрел – и старший, раскинув руки, упал на спину. Еще несколько – и водитель, отлетев к машине, выронил пистолет.
Антон подбежал к нему, схватил за шиворот и потащил в лес.
Зажимая правое плечо, парень жалобно скулил.
Не обращая на это внимания, Антон оттащил его от дороги в глубь леса, хладнокровно выстрелил в колено и вернулся обратно. Мимо проехало несколько легковых автомобилей, но никто не заметил лежащего в траве у обочины человека, так как его надежно прикрывал корпус автомобиля.
Этот был мертв. Да Антон и не собирался оставлять его в живых, разнеся первым же выстрелом голову. Он знал менталитет кавказцев, толку говорить с ним не было.
Схватив его за ноги, Антон подтащил труп к парню, корчившемуся на земле от боли, и только после этого нажал вызов на рации.
– Слушаю, – тяжело дыша, почти сразу ответил Гуру.
– Как у тебя?
– Нормалек! Антон, это «чехи», – сообщил Гуру. Чей заказ, не знает, но говорит, главный у них...
– Ладно, – оборвал его Филиппов, – потом расскажешь. Если все из него выдавил, кончай.
Он отключил радиостанцию и присел на корточки перед своим пленником.
По бледному лицу чеченца струился пот. Он скрипел зубами и с ненавистью смотрел на Антона.
– Кто у вас главный?
– Лучше убей меня, свинья! – прошипел горец.
– Хорошо, – Антон добродушно улыбнулся и выстрелил ему в лоб.
В Добрыниху они въехали на машине чеченцев. Гуру был в рубашке крепыша. Критически оглядев себя, он усмехнулся:
– Когда ты велел урода мочить, я нож приготовил, а потом осенило: размер рубашки почти как у меня. Пришлось задушить.
Антон управлял машиной, вполуха слушая его рассказ, одновременно размышляя над тем, как поступить дальше.
Им повезло, железнодорожная станция здесь была.
Загнав машину в лабиринты каких-то сараев, они, как и в случае с джипом, стерли отпечатки пальцев и бросили ее.
* * *
Травка ехал с Нигматулиным в первой машине. Поездка на Украину, ожидание самолета и разница во времени сыграли свою роль – оба смертельно устали. Водителям и охранникам было легче. За пять часов в аэропорту они успели выспаться.
Рустам Мансурович по мере приближения к столице все реже стал запрашивать обстановку. Охрана должна была брать под контроль машины, которые долго двигались вслед за колонной, следить, чтобы кто-нибудь не попытался остановить «Лэнд Крузер» с грузом, а в случае аварии быстро забрать контейнеры.
Травка, находившийся под действием анаши, с остекленевшими глазами сидел на заднем сиденье.
– Рустам Мансурович! – Тревожный голос водителя заставил директора «Щита» вздрогнуть. – Наши как-то резко отстали.
Они остановились. Нигматулин вышел из машины. Мимо пронеслось несколько легковых автомобилей с уже включенными фарами, и трасса опустела. Такого не могло быть!
Он бросился к радиостанции и запросил машину, которая замыкала колонну.
Эфир ответил шумом и радиопомехами. Попытался выйти на связь с остальными, тот же результат.
– Стреляют где-то, – растягивая слова, с удивлением сообщил Травка.
Рустама Мансуровича бросило в холодный пот.
– Шеф, это Метис! – вдруг ожила станция. – Нас обложили! Их здесь аа...!
Нигматулин заметался вокруг машины, не зная, что предпринять. Ехать назад, судя по всему, пекло, страшно. Бежать – значит попасть в ад...
Мигая и завывая сиренами, мимо пронеслась кавалькада милицейских машин.
– Все кончено, – пробормотал он.
– Сваливать надо, – заволновался водитель.
– У тебя в аптечке бинт есть? – неожиданно спросил его Нигматулин.