– Не трогай, – Семен отобрал пакет. – Надо передать его… знакомому.
Пусть сушат. Разбираются. Ловят. Доказывают вину. Но чтобы доказать, доказательства не должны быть разрушены.
Агнешка выудила из сундука очередную находку – пухлый кошелек из черного дерматина.
– Ой, а тут и фотографии есть…
Четверо. Детские.
– Погоди, – Семен буквально вырвал находку из рук Агнешки, выскочил под одну из трещин в крыше, подставляя свету разломанный бумажник. Затем подцепил крайнюю фотографию ногтем, вытащил, рискуя разорвать.
И смутная догадка подтвердилась: может, Матюхины и имели какое-то отношение к делу, но Варенька никак не могла быть Верой.
Со снимка улыбалась смуглая девчушка с темными прямыми волосами и монгольским разрезом глаз.
Пишете-пишете, знаю, чего вы там себе напишете. Накладываете романтику поверх реальности, щедро сдабриваете вымыслом и стишками, которые эта стервочка Бонни кропала, чтоб у таких, как вы, настоящей крови не видевших, жалость пробудить. И вы, ведясь на эту сказку, рыдаете от восторга. А я задыхаюсь от злости, когда читаю подобное. Или слышу. Или вижу вдов и сирот, этой парочкой созданных.
Власти плохие? И те, кто форму носит, пособниками являются, а значит, убивать их хорошо и правильно? Так, по-вашему, мистер Шеви? Чего вы глазки-то отводите, не по нраву речи мои? Сам знаю, что горячусь. Да только вы не со мной побеседуйте, а с теми, кто от этих «борцов за свободу» пострадал.
Слышали про техасских полицейских? Я не про Максвелла с Муром сейчас говорю, а про ту дюжину конников, которые на дорогу вышли, чтоб парочку блокировать. Ну конечно, слышали. Только еще один вопрос: а назовите-ка, разлюбезный мистер Шеви, хоть одного из тех, кто на той дороге остался. Не помните имен? Или никогда не интересны были? Второе, я вам скажу, вернее. Бонни, Клайд, Бак, Рой Гамильтон, Джонси-малыш, Метвины и прочие из отребья человеческого вам близки и, как вы думаете, понятны. А вот нормальные люди – какой от них прок? На них сенсации не сделаешь. Кому интересна биография Джоя Макклауди, который поймал свинцовый подарочек от Бонни? Кем он был, этот Джой? Серым человечком в форме, таковых много. А вот героев нового времени, тех по пальцам перечесть можно.
Ну и снова насупились. Скажу я вам так, мистер Шеви, писать и думать можете, чего вашей левой пятке захочется, чай, у нас страна свободная. Но на меня это все не вываливайте. Иначе я отвечу.
Вот-вот, чтоб не было такого, то давайте сразу решим: вы меня своею правдой не мучаете, а я свою в покое оставлю. Разные они у нас, хотя вроде и об одном говорим… Эх, мистер Шеви, вы вот их жалеете, что такие молодые, а померли, только скажите, почему они сами себя не жалели, а? Никто ж их под пули не пихал… да я не про Луизианскую дорогу, я про вообще, жизнь ихнюю. Пробовали на себя примерить? Нет? А вы попробуйте. Они же, сволочи разтакие, о свободе говорить говорили, а других этой свободы лишали.
Спрашивали они Бланш Барроу, хочет ли она присоединиться к банде?
Дали ли выбрать ее муженьку Баку, когда под пули пихнули?
А у Метвина не отобрали ли свободу хваленую, вытащив его из Истхема, чтобы сунуть в руки пушку и выставить на дорогу? Я уже молчу о малыше Джонси, который уж точно не знал, во что ввязывается. Да, вот она какая, свобода. Мертвецы да проклятые остались, а эта парочка, Бонни и Клайд, ушли в ад под звуки фанфар…
Как я связался с Клайдом? Ох, не бередите мне душу, мистер Шеви… вышло-то оно по случаю. Они ж при мне Дойла Джонсона завалили, ну то их убийство в Темпле, аккурат на Рождество тридцать второго. И Клайд, этак усмехнувшись, мне сказал:
– Пацан, теперь ты не можешь вернуться домой. На тебе висит труп, как и на мне.
Вот так для меня все и началось.
А я к ним за сутки до этого самого дела пристал. Зачем? Ну… так сразу и не объяснишь. Шестнадцать мне было. А в шестнадцать завсегда дури много. Захотелось свободы и романтики. Только горькой на вкус эта романтика вышла, но разве ж узнаешь наперед?
В ту ночь мы с Эл-Си, младшим Клайдовым братцем, домой с танцулек ехали. Еще, помню, старую машину Барроу-отца взяли. Весело было, да… Пока сзади не посигналили. Оборачиваюсь – Клайд. А с ним девица какая-то, это я уже потом узнал, что ее Бонни звать. И тогда мы просто свернули на обочину. Ну да, я знал, что Клайда ищут за убийство и вроде как похищение. Но поймите, мистер Шеви, не больно-то я верил во все это. Я ж его всю жизнь знал. Потому, когда он меня поманил, то я в авто пересел без особого страху. Да и любопытно было на Клайдову подружку поглядеть.
Ну а Клайд с ходу и заявляет:
– Мы тут маму и Мэри проведать едем.
А Мэри – это сестренка его. Сказать-то надобно, что Клайд своих любил. И они его тоже. Потому и прятали, несмотря ни на что. В общем, он продолжил:
– Так что, пацан, ты останешься с нами, а Эл-Си подбросит их сюда.
Так я остался с Клайдом и Бонни. Не скажу, чтоб сильно скучал, потому как крепко навеселе был, мы с Эл-Си к домашнему пиву крепенько приложились – закон законом, а ищущий найдет. Мы нашли. И Клайд нашел, точнее, в машине его сыскалось полбутылки самопального вискаря, который я и потребил, пока Эл-Си за родней ездил. Они жили недалеко, аккурат за заправочной станцией старика Барроу.
Ну чего на свидании было, я вам не скажу, хоть вы меня режьте. Не ваше это дело. Другое важно: Клайд предложил мне поехать с ними.
Нет, не потому, что я уж так ему понравился, а потому что ему нужен был кто-то, кто бы стоял на стреме, давая возможность Клайду и Бонни отдохнуть. К тому времени они уже давно были в дороге и крепко вымотались. Меня Клайд знал и считал, что может положиться. И видит Бог, не ошибся.
А мне показалось лестным его доверие. Я и поехал. Теперь-то знаю, что сглупил, но тогда это казалось очень круто – поехать куда-то вместе со знаменитыми уголовниками, пусть я и не очень верил, что он и вправду уголовник. Я думал о том, как вернусь и стану всем рассказывать и какими глазами будет глядеть на меня Элли…
Вышло иначе. Ночью, часов около двух, мы добрались до Темпля. Остановились в каком-то мотеле, дрянном, помню, и неудобном. Тараканов еще зверски много было. Тогда я еще не научился ценить саму крышу над головой. Легли спать. Клайд с Бонни кровать заняли, а мне достался тюфяк на полу.
Встали рано. Позавтракали и поехали в городок, вроде как прогуляться. Клайд остановился неподалеку от бакалеи и, вручив мне старый пистолет 41-го калибра, сказал:
– Пацан, стой на стреме. А я пока деньжат добуду.
Я прям весь оцепенел от страху и еще от радости – как же, всерьез принимают за своего. А позднее узнал, что стрелять эта пушка не могла. Там в стволе намертво завязли две пули… ох и намучился я, их выковыривая.