– Подумай над моим предложением. Сейчас у тебя много дел.
– Как бы ни критиковали милицию и ФСБ, они хорошо работают, – предпринял вялую попытку оправдаться Амирхан. – Тяжело организовать акцию с убийствами. Мало кто на такое решается. Но мы работаем, – заверил он, стараясь приблизить конец беспредметного обсуждения этой темы.
Он знал: Даниэль Нусон не для этого назначил ему встречу. До сих пор он не спросил, как продвигаются дела с боевыми группами, которые созданы прямо в сердце России. На носу выборы. Нужен хаос, а это деньги, которые Амирхан любит не меньше родины.
– Мы имеем возможность оказывать влияние на большое количество политиков, от которых зависит ситуация в России. – Нусон слегка подался вперед. – За деньги они с радостью бросаются претворять в жизнь даже самые ущербные законопроекты. А те, у кого монополия на продукты питания, лекарства, услуги и социальные блага, и вовсе не нуждаются в наших подсказках. В России сложилась парадоксальная ситуация. Безумно разбогатев или получив власть, люди начинают ненавидеть свою родину и в прямом смысле уничтожать ее. Я серьезно задумываюсь над научным обоснованием этого феномена. Мне кажется, что у этой нации самой природой запущен механизм самоуничтожения. Вкладывают огромные деньги в чужую экономику, презирая свой народ. Такого нет ни в одной стране. Англия сквозь пальцы смотрит, как новые русские миллиардеры за фантастические цены скупают в центре Лондона дворцы. Ты не задумывался почему?
– Думал, – подтвердил Амирхан.
Он действительно удивлялся спокойствию населяющих туманный Альбион людей. Самые дорогие дома в исторической части Лондона принадлежат олигархам, женам, детям и содержанкам из России. В его понимании продать дворец, в котором когда-то жил английский король, человеку из другой страны – почти то же самое, как если бы в мусульманских странах продавали мечети американцам.
– Они постепенно выводят свой народ из себя, – стал пояснять Нусон. – Мало того, что основная часть русских травится водкой, наркотиками, недоедает и вымирает от болезней, которые давно побеждены в других странах. Ты посмотри, что показывает их телевидение! Во времена железного занавеса мы и мечтать не могли о такой пропаганде и разложении. Я не говорю, что развратом и насилием они оскорбляют мусульман, которых в России очень много. На фоне повальной нищеты горстка обезумевших от шальных денег людей кривляются и дразнят русского медведя. А голодный медведь злой и страшный зверь! Чего стоят эти шоу! Даже в богатой Америке многие вещи считаются не этичными. Но есть люди, в которых эти полуголодные и спившиеся твари верят. Они кость в горле.
– Президент, – то ли спросил, то ли констатировал Амирхан.
– Он тоже, – уклончиво ответил Нусон. – Сейчас тебе придется сконцентрироваться на Москве. Там у нас большие планы. У тебя все готово?
– Почти да. – Амирхан едва заметно кивнул. – Нет конкретной задачи. К тому же мне обещали возместить часть расходов.
– Об этом не беспокойся, – заверил Нусон. – Мы перечислим всю оговоренную сумму.
Амирхану надоел затянувшийся диалог, и он задал вопрос в лоб:
– Так кто основная цель?
– На ближайшее время не только «кто», но и «что», – не сводя взгляда с чеченца, Нусон встал, зашел за кресло и поставил на его спинку локти: – Посольство и президент Грузии.
По мере того как смысл сказанного доходил до сознания, цвет лица Амирхана менялся со смуглого на бледно-серый. Некоторое время он молчал, глядя на Нусона. Потом перевел взгляд в окно:
– Ваша страна желает использовать моих людей сугубо в своих целях? Какой я имею в этом интерес?
– Во-первых, – Нусон выпрямился, провел по спинке кресла ладонью, – мы тоже вкладывали в них деньги, поэтому они скорее наши. Во-вторых, резонанс от акции должен, прежде всего, сыграть негативную роль для России.
– У меня в московской группе почти все мусульмане. Стоит кому-то оказаться в руках ФСБ – и все станет явным.
– А ты сделай так, чтобы либо твои люди не попались, либо акцию провели славяне. Заплати любой молодежной организации и спи спокойно. Они не только обстреляют посольства или закидают его бутылками с зажигательной смесью, перенесут, куда скажешь. Это страна, где за деньги можно сделать все.
– Я имею в виду президента, – уточнил Амирхан.
– Это намного проще, чем ты думаешь. Надо устроить все таким образом, будто покушение организовано силами грузинской оппозиции. Параллельно займись прессой и телевидением. Раздуй ажиотаж, будто Москва финансирует деятельность неподконтрольных руководству Грузии партий, а на территории России готовят боевиков для переворота в этой стране. Нужно наращивать усилия на всех направлениях. А эта работа очень тонкая и требует много сил.
– Хорошо, – выдавил Амирхан. – Посольство Грузии и его сотрудники с этого дня перестанут спать спокойно. Пощекочем и обычных, рядовых грузин, которые живут в Москве.
– Смотри, не перестарайся. – Нусон едва удержался, чтобы не пригрозить чеченцу пальцем.
Этот вопрос был самым деликатным. Вся его пикантность заключалась в том, что сами грузины и заказывали эту музыку, естественно, с подачи США, но кто об этом говорит вслух? Ставшая филиалом ЦРУ по работе с Россией, страна имела полностью управляемого, а главное, одиозного президента. Раболепство этого человека перед заокеанскими спонсорами уже вызывало тошноту у тех, кто его вскормил и посадил на трон. Теперь настало время сместить его. Грузинский лидер до того рьяно взялся за исполнение приказов своих хозяев, что по всем параметрам перегнул палку, включая отношения с Россией. Это было необходимо делать, но не так активно и глупо. Выход нашли быстро. Было принято решение извлечь из этой ситуации двойную пользу, сделав главу этого государства мучеником в глазах цивилизованного мира, а заодно освободить занимаемое им место. В октябре планировался неформальный саммит глав стран – участниц СНГ в Москве. В кулуарах западных спецслужб на этот случай был разработан план, который должны были претворить в жизнь подконтрольные Амирхану люди.
Спустя два часа после этого разговора Нусон уже стоял у огромной стеклянной секции, отделявшей второй этаж аэропорта Шенефельд от посадочных терминалов. Здание имело идеальную звукоизоляцию, и все, что происходило на летном поле, напоминало немое кино.
– Я буду в Москве вечером. – Стоявший рядом высокий мужчина, со слегка волнистыми, черными волосами и широким, похожим на картофелину носом, посмотрел на часы. – Сегодня уже не смогу ни с кем переговорить.
– А зачем торопиться, Ладо? – провожая взглядом беззвучно поднимающийся в небо «Боинг», пожал плечами Нусон. – Люди Амирхана получат от него инструкции не раньше чем через два-три дня. А пока этого не случится, тебе нет смысла пытаться налаживать с ними контакт. Они и не знают, что ты в курсе всего. Я устроил все таким образом, будто инициатива взаимного сотрудничества с вами будет исходить от чеченцев.
– Мы тоже вкладываем в них деньги. – В голосе человека, которого назвали Ладо, появились нотки обиды и недовольства. – Причем немалые. – Он огляделся по сторонам и заговорил тише: – Уже почти полгода мой человек работает с представителем Амирхана в России Паду Абдуразаковым. Моего человека зовут Бидзин Казалишвили. Когда-то он служил в Советской армии. Был прапорщиком. Именно по его совету сейчас чеченцы тренируются на территории одной из брошенных частей. Почему я всегда должен работать с оглядкой?