Это было одноэтажное, похожее на барак и наполовину разрушенное сооружение, рядом с которым горела «БМП» прикрытия. Вторая машина, въехав задом в жилой дом, безнадежно застряла в его развалинах.
Из-за шума стрельбы и разрывов «чехи» не сразу поняли, что у них в тылу противник. Воспользовавшись внезапностью, спецназовцы расчистили путь для выхода из окружения и, рассредоточившись по границам коридора, начали обеспечивать отход.
Тогда и обратил внимание Антон на представителя правоохранительных органов, который выделялся среди своих коллег умением профессионально вести бой. Он не задерживался долго после выстрела на одном месте, стрелял короткими очередями, не суетился. Окончательно милиционер убедил Филиппова, что в МВД он пришел, уже имея опыт боевых действий, когда, заведя уцелевшую машину, медленно повел ее из зоны прицельного огня боевиков, давая возможность выходившим из окружения бойцам прикрываться от пуль корпусом машины. Конечно, в этой ситуации большую опасность представляли обычные ручные гранаты, но огонь спецназа не подпускал боевиков на расстояние их броска.
В конце концов, уже на выезде, третью «бээмпэшку» тоже достали, а Навродского, раненного в спину и тяжело контуженного, выносили к «вертушкам» на себе.
Антон уже подходил к дому, когда его вдруг охватила непонятная тревога, а сзади раздался надрывный звук приближающегося на большой скорости автомобиля. Обернувшись, он увидел несущуюся прямо на него белую «семерку». Какой-то доли секунды хватило на то, чтобы разглядеть водителя и сидящего на переднем сиденье пассажира. Окаменевшие от напряжения лица красноречиво говорили о том, что тормозить они не собираются.
Дорога, шириной чуть больше габаритов автомобиля, проходила вдоль дома, где он жил. Справа и слева от нее, на газонах, среди зарослей акаций и тополей, под неусыпным надзором о чем-то переговаривающихся на скамейках старушек, играли дети. Отпрыгнуть в сторону означало вынудить водителя сменить направление движения, выехать за ним на газон, и тогда неизвестно, куда дальше понесет автомобиль.
До машины оставалось несколько метров. Оттолкнувшись от земли правой ногой, он запрыгнул на ее капот. Его тут же перевернуло в воздухе и бросило на крышу. Изловчившись, он перекатился через «жигуленок». Едва коснувшись пыльной поверхности асфальта, опять же, перекатом, смягчил удар. Несмотря на это, какое-то время ему казалось, что его тело разлетелось на части.
«Только бы не вернулись», – с ужасом подумал он. Но габаритные огни «семерки» уже скрылись за поворотом.
Раздались крики. Послышался топот бегущих людей. Антона окружили плотным кольцом любопытные, однако никто не пытался оказать какую-либо помощь. Все ограничивались вздохами сочувствия и бранью в адрес наехавших на него негодяев.
Больше всего он сейчас боялся встать. Не дай бог, что-то переломано.
Сильно болели колени, локти и левое плечо, на которое пришелся основной удар, когда его перебросило с капота на крышу автомобиля.
Антон осторожно начал подниматься. В голове гудело.
Скрипнув от злости зубами, он неожиданно почувствовал, что кто-то подхватил его под руку и помогает. Медленно развернувшись, увидел Регину.
«Как она узнала, неужели сидела у окна?» – про себя удивился Антон и не без ее помощи выпрямился полностью.
Кости, слава богу, оказались целы. Однако сильных ушибов избежать ему не удалось.
С трудом приняв душ, одновременно усмехаясь про себя над режиссерами боевиков, где главные герои после подобных встреч на дороге еще могут драться и бегать, направился в зал.
Регина сидела на диване. Перед ней, на небольшой пластиковой табуретке, принесенной с кухни, стояла бутылочка йода, рядом с которой лежал кусок ваты.
Антон поморщился:
– Ну вот еще. Разрисовать меня хочешь?
По-видимому, догадавшись, о чем он говорит, она улыбнулась, встала со своего места и, усадив его, принялась осторожно обрабатывать раны.
От ее прикосновений по телу пробежала дрожь. Его охватило странное волнение.
Связав это чувство с долгим ведением монашеского образа жизни, он постарался отвлечься, принявшись размышлять над своим положением, однако Регина скоро оторвала его от этого занятия. Покончив с оказанием первой помощи, она направилась на кухню, увлекая его следом.
Здесь его ждал приятный сюрприз в виде изумительного борща и запеченной в духовке курицы, вынудивших на какое-то время забыть о неприятностях.
Допив чай и уже не обращая внимания на Регину, которая, собрав со стола посуду, возилась у мойки, он подошел к зеркалу.
Лицо практически не пострадало. Слегка ободрана переносица, да на виске была едва заметная ссадина.
Обращаться в милицию по поводу случившегося он не собирался. Наверняка перед наездом поменяли номера или эта машина в угоне, и после всего ее оставили в каком-нибудь глухом дворике.
Через час он уже был на другом конце города у рюмочной, где зачастую проводил вечера Еж, он же Ежов Сергей, бывший прапорщик, с которым около двух лет они прослужили вместе.
Войдя внутрь, Антон на какое-то время даже задержал дыхание.
В небольшом зале, всего на несколько столиков, было так накурено, что сквозь сизую пелену сигаретного дыма можно было с трудом детально разглядеть посетителей. В разогретом воздухе плавали пары алкоголя, а в горле запершило от запаха чего-то перекисшего.
Таких заведений в городе было немало. Они пользовались большой популярностью у людей самых малообеспеченных слоев населения. Здесь рекой лилась дешевая водка, привезенная либо из Осетии, либо изготовленная кустарным способом прямо здесь же, в городе, по неизвестным технологиям. Эти рюмочные существовали до тех пор, пока у хозяина хватало сил и средств заминать дела в налоговой инспекции, милиции и санэпидстанции.
Еж сидел за столиком у окна в компании двух мужиков, по виду намного старше его. Однако, внимательней рассмотрев их лица, Антон понял, что эти парни, по сути, его ровесники, просто имеющие гораздо больший стаж употребления горячительного…
Ежову было около тридцати лет, однако, несмотря на периодические запои, выглядел он значительно моложе. Наверное, большую роль играл тот факт, что он никогда не курил, а в перерывах между недельными пьянками занимался спортом. Роста Сергей был небольшого и едва доставал Филиппову до подбородка, но этот недостаток с лихвой компенсировался его шириной в плечах. Он около двенадцати лет провел на борцовском ковре, о чем красноречиво говорили его поломанные и несуразно торчащие уши. Голубые глаза излучали какой-то отталкивающий холод, а взгляд их никогда ничего не выражал. По ним невозможно было определить его внутреннее состояние.
Антон подошел к столику.
Увидев его, Еж расплылся в радостной улыбке:
– Вот так встреча! Филя, я только вчера тебя вспоминал, – не выпуская руки Антона из своей широченной ладони, он повернулся к своим собутыльникам и, уже обращаясь к ним, радостно сообщил: