– Я вчера не стал пить и есть, – вкрадчивым тоном поделился со своими дружками мыслями мужчина, который задал вопрос о продолжительности нахождения в этих стенах.
Дрон пришел к выводу, что пациенты Фролова мыслят относительно адекватно, хотя и находятся под действием нейролептиков. Он примерно мог представить это состояние. Однажды после контузии ему пришлось лежать в госпитале. Некоторое время его держали на антидепрессантах и аменазине. Голова в разы работает хуже. Трудно вспомнить элементарное, невозможно сосредоточиться, одновременно с этим ничто не беспокоит и постоянно клонит в сон. К этому можно прибавить почти полное отсутствие реакции. Кроме того, в самом начале своей карьеры в ГРУ его подвергали испытанию сильнодействующим препаратом, имеющим ярко выраженный психотропный эффект. Но то совсем другое. Стиралась грань между реальностью и похожим на полет состоянием эйфории, беспечности, радости, отсутствием обязательств. Неподготовленный человек, не стесняясь, мог отвечать на любые вопросы, терял стыд, забывал о приличии.
– Тише! – неожиданно зашипел кто-то.
Мимо прошла ассистентка. Она хромала. Дрон сумел разглядеть ее лицо. Под обоими глазами синяки. Переносица распухшая. На щеке и виске ссадина. Сомнений не было, она была сильно избита.
– Так, мальчики, разошлись по своим местам! – низкий голос курящей женщины был слегка надломленным. Так говорят очень уставшие или больные люди.
– Сейчас, – промямлил кто-то.
– Когда доктор появится?
Дрон весь обратился в слух.
– Скоро, – лаконично ответила Галина.
– Вчера так же сказала!
Дрон удивился, как изменились при ее появлении пациенты. Они всем своим видом давали понять, что едва шевелят языком и с трудом подбирают слова.
– Сегодня точно будет, – заверила женщина и отправилась обратно.
– Ушла? – донесся голос.
– Угу, сука…
Дрон увидел, как ассистентка нырнула в комнату, которая на схеме обозначалась пищеблоком, и приоткрыл двери шире.
– Тише…
– Нас подслушивают?
– Кто? – раздались тревожные голоса.
Дрону, во избежание паники, ничего не оставалось делать, как выйти из своего укрытия. Бросив взгляд вдоль коридора, он шагнул в умывальник и сразу приложил указательный палец к губам:
– Тише мужики, свои.
– О!
– Рты, говорю, прикройте! – Дрон обвел строгим взглядом троих мужчин.
Один высокий с оттопыренными ушами, второй тот, которого он уже успел разглядеть, третий невысокий, с залысинами и наполовину седой.
– Короче, мы пришли, чтобы помочь вам бежать…
– Кто это – мы? – Ушастый нервно почесал подбородок и стрельнул по сторонам взглядом, потом приподнялся на цыпочках, чтобы посмотреть через голову Дрона на двери, из которых он вышел, однако потерял равновесие и едва не упал.
– Осторожнее, – поймал его за талию седой.
– У-уу, – разочарованно протянул Василий. – Да вы, я вижу, едва на ногах держитесь.
– Ничего, – обеспокоенно заговорил лопоухий. – Это поначалу так. На ночь еще укол сделала. А от него никак не откажешься. Я так думаю, таблетки и микстуры мы их не пьем, чай, от которого в глазах радуги, тоже не употребляем, так что от укола особо не страдаем.
– И как вы собираетесь помогать? – неожиданно спросил седой и более трезвым взглядом посмотрел на автомат Василия.
На всякий случай Дрон отступил от мужчин на шаг и покрепче перехватил оружие. В таком состоянии они способны на любые поступки.
– Нас здесь много, – собираясь с мыслями, заговорил Дрон. – Остальные наверху. Мы тоже были здесь до вас, но нам удалось бежать, а потом раздобыть оружие.
– Врешь! – ушастый недоверчиво посмотрел на седого. – Как можно отсюда убежать, если везде посты?
– А границы? – Мужчина, которого он увидел еще в коридоре, сжал кулаки.
– К тому же пока доктор был здесь, я вообще думал, что сплю, – продолжил ушастый. – Едва ноги передвигал.
– А где он сейчас? – насторожился Дрон. – Я имею в виду Фролова.
– Ему тут один из наших шею намылил, – словно ища подтверждения своим словам, ушастый снова посмотрел на своих дружков. – Несколько раз хорошо приложил по голове. Его вроде как увезли лечиться.
Дрон еще отступил на шаг и выглянул в коридор. Никого.
– Слух, – толкнул в бок ушастого седой. – На шухере побудь.
Кивнув, тот вышел в коридор.
– А вы как здесь оказались? – как бы между прочим спросил Дрон.
– Предложили поработать на иностранную судоходную компанию, – вздохнул седой. – А что от тебя так воняет? – неожиданно спросил он. – Как зашел, в нос мочой ударило.
Дрон вспомнил, как пробирался в лабораторию, и разозлился:
– Слушай, ты, папаша, если я плохо пахну, ты что, со мной бежать откажешься?
– Говори, что делать? – шепотом спросил из коридора ушастый.
– Тебя как зовут? – спросил Дрон седого.
– Виктор, – представился он.
– Меня Вячеслав, – снова донесся голос из коридора. – А так, для своих Слух.
– Георгий, – назвался третий, тот самый, которого Дрон разглядел первым. – Просто Жора.
– Но вас же здесь пятеро?
– Одного убили, – потупился Жора. – Князь. Не знаю, что у него с Фроловым вышло, но это он его…
– Второй, Лева, с самого начала как-то нас не послушался, – вновь заговорил Виктор. – В общем, он сейчас едва ходит, никого не узнает…
– Но я тебя пять минут назад таким же видел! – удивился Дрон.
– Это мы прикидываемся, – пояснил Слух. – Только сдается мне, что эта змея уже раскусила нас. Просто не хочет подавать виду до приезда доктора.
– А что, давай прямо сейчас и рванем отсюда?! – Жора тронул Дрона за рукав.
– Нет, – Василий категорично замотал головой. – Нам надо свести счеты с доктором и американцем.
– Зачем? – перешел на шепот Жора. – У них два охранника, мужик и баба. Кроме того, у доктора целый полк абреков.
– Если мы просто уйдем, они не позволят перейти границу, – уверенно заявил Дрон. – Так что…
– Сучка идет, атас! – шагнул из коридора Слух.
– Вы что, особого приглашения ждете! – раздался вопль.
– Все, валите! – с этими словами Дрон укрылся за стеной, отделяющей умывальник от туалета.
* * *
– Опусти оружие! – охрипшим от волнения голосом попросил Джин. Не потребовал, не приказал, а именно попросил. Потому что подросток не понимал язык, но мог разобрать смысл сказанного по интонации, плюс, если верить инструкторам, такое обращение должно возыметь свойство внушения, сродни гипнозу. В противном случае возможно самое трагическое развитие событий. Малейший намек на угрозу или насмешку, и неизвестно, как поведет себя еще совсем юный албанец.