Люди Тахира подъехали на крытой «Газели».
Джабраилов сидел в стареньких «Жигулях», стоящих на обочине. В багажнике, скрючившись, лежал Дрон. Антон находился по другую сторону дороги. Укрывшись за остовом перевернутого трактора, он, затаив дыхание, наблюдал за тем, как вышедший из кабины чеченец, окинув окрестности настороженным взглядом, не спеша направился в сторону «Жигулей». На встречу ему вышел Вахид.
Антон, уверенный, что в зеркало заднего вида оставшемуся за рулем парню невозможно его заметить, а второй повернут спиной, начал осторожно приближаться к машине бандитов. Добравшись до насыпи, по которой проходила дорога, он упал на землю, вслушиваясь в доносившиеся звуки. Сигналом к его действиям должен был послужить момент появления Дрона.
С другой стороны притаились Завьялов и Шамиль. Они лежали практически у края проезжей части в небольших, заранее подготовленных углублениях, присыпанные сверху щебенкой и опавшей листвой. Эти офицеры ничего не могли видеть. Полагаясь только на слух и интуицию, они ждали команды Антона.
Голос Вахида сделался громче. Антон понял, что они обошли машину, встав у багажника, лицом в его сторону. Послышался едва уловимый слухом щелчок.
– Злак, Шаман, вперед! – выдавил он в микрофон, поднимаясь на ноги.
Бросок, и двери открыты. Сидящий за рулем парень испуганно-удивленно поворачивает голову в его сторону. В руке, на коленях, пистолет. В окне за его спиной появляется лицо Злака. Через мгновение, сверкнув подошвами кроссовок, чеченец вылетает из кабины, так и не успев ничего понять.
Тем временем Шамиль откинул полог на кузове и начал его осматривать.
Антон глянул в бардачок, вынул из-за спинки сиденья автомат и направился к Джину. Второй боевик стоял, широко расставив ноги и уперев руки в машину. Дрон обыскивал его карманы.
– Филин, – раздался в наушнике голос Шамиля. – В кузове чисто. Разный хлам, и все.
– Понял. – Антон дошел до «Жигулей». – Нашел что?
Вахид отрицательно покачал головой:
– Только пистолет.
– Понятно, – Антон проводил взглядом медленно проехавшую мимо машину и посмотрел на пленника.
Лет тридцати чеченец был очень худой. В глазах растерянность и испуг.
– За что? – заметив, что на него смотрят, спросил он.
– Он еще и спрашивает. – Дрон схватил парня одной рукой за волосы, другой за предплечье и, впихнув на свое место, хлопнул дверью багажника. Сзади завелась «Газель». Через минуту на дороге уже ничто не напоминало о произошедшем захвате.
* * *
С момента, когда был пойман Аюп, прошло трое суток. Все это время не прекращалась спецоперация по розыску Шодди. На это были переориентированы все силовые структуры. Проверили больше половины адресов, которые дал Рамхзан. Его информация подтверждалась. Во всех домах, развалинах пионерского лагеря и даже в бывшей поликлинике были обнаружены схроны. Бетонные, способные выдержать прямое попадание авиационной бомбы, из кирпича и дерева, с системой вентиляции, канализации, электропитания и обогрева – почти все они поражали оригинальностью инженерных решений и огромным размахом работ их создателей. В одном был даже обнаружен небольшой спортивный зал с велотренажером и беговой дорожкой.
Однако результат был нулевой: Шодди нигде не было. Полная тишина стояла и в эфире. И без того редко использующие радио бандиты, казалось, вообще отказались от средств связи.
Все это время трое спецназовцев дежурили на крыше давно брошенного дома, который стоял в глубине сада последнего укрытия Аюпа. В нем хозяева усадьбы жили до первой чеченской кампании. Впоследствии, отстроив новый дом, этот, частично разобрав, попросту оставили. Сейчас, заросший снаружи до самых окон лебедой, он стал удобным наблюдательным пунктом. Разведчики пробрались сюда перед самым рассветом. С почти уцелевшей крыши через дыры в шифере хорошо просматривались окрестности. Двор, расположенный напротив фасада, был как на ладони.
Все это время дискомфорт вызывала единственная проблема – туалет. На вторые сутки пребывания в селе, когда стало ясно, что застряли они здесь, по всей видимости, надолго, Полынцев спустился вниз и занялся поисками места для нужника. Пол в доме почти во всех комнатах отсутствовал. Сразу под ним были наполовину засыпанные землей подвалы. В одном из них он вырыл достаточно глубокое углубление и, отыскав среди разного хлама кусок жести, приспособил ее под крышку.
В сторону развалин никто из домочадцев не ходил. Сад уже давно опустел, даже собранные в кучи листья сожгли. Но чем черт не шутит. Запах в любой момент может насторожить кого угодно.
Убрав за собой следы и вернувшись обратно, Полынь уселся на брошенный в углу спальник.
– Филин не выходил на связь?
Сидевший на перевернутом вверх дном ящике Иса, не отрывая взгляда от двора, отрицательно покачал головой.
– Странно, – вздохнул он. – Такое впечатление, что нас забыли.
– А чего попусту тарахтеть, – хмыкнул Мишень. – Чехи тоже не дураки. Следят за эфиром.
– Тоска, – вздохнул Полынь и, улегшись на спину, уставился в потолок.
Сквозь дыры в шифере виднелось холодное осеннее небо.
– Может, нас заметили, когда мы сюда шли? – Он неожиданно сел. – Старуха словно что-то чувствует. Когда во дворе возится, сюда даже не смотрит.
– А зачем ей по сторонам глазеть? – пробурчал Мишенев, переворачиваясь на бок. – Человек занят хозяйством. Да и с чего ты взял, что нас могли заметить? Ни одна собака не тявкнула.
– Их здесь, наверное, вовсе нет. – Полынь расшнуровал ботинки и осторожно снял. Носки были мокрыми. На пятках появились мелкие дырочки. Пошевелив пальцами, словно убеждаясь, что они никуда не делись, он улегся, сложив на животе руки.
На какое-то время воцарилась тишина.
Вновь со двора послышался шум. Несмотря на то, что очередь дежурить была Исы, все трое приникли к щелям.
Двое подростков прикатили на тележке воду. Сгрузив две алюминиевые фляги, они затащили их в дом.
– Это что за пацаны? – просто так, от нечего делать спросил Полынь.
– Соседские, – вздохнул Мишенев. – Каждый день привозят.
– Тимуровцы, – хмыкнул Полынцев.
– Возможно, родственники, – предположил Иса.
– Слушай, а ведь она одна живет. – Неожиданно Мишень заволновался. – Мы три дня сидим, три дня они эти фляги сюда таскают. Она же максимум за все время ведро вынесла.
– Пьет много, – усмехнулся Полынцев. – А может, они воду привозят, а отвозят самогон. Сам же видел: до половины ночи печь топилась.
– Какой самогон? – не понял шутки Иса и удивленно посмотрел на Полынцева. – Стирает, моет. Что ей еще делать. Одна живет.
– Аюп ей не родственник? – почему-то спросил Мишенев.