– К вам посетители. – Женщина указала взглядом в сторону сидящих на скамейке военного, какого-то мужчины в штатском и женщины, на руках которой был Вадим.
Из груди Полынцевой вырвался стон. Неуверенно ступая, она подошла к женщине, лицо которой ей показалось очень знакомым, и опустилась перед сыном прямо на пол, на колени.
– Сынок! – В глазах замелькали мелкие мушки, к горлу подступил комок. Она находилась в полуобморочном состоянии. Вскочившие со своих мест двое офицеров, один из которых был подполковник Криворучко, подняли ее и усадили. Медицинская сестра принесла воды и какую-то таблетку. Стало немного легче.
– Меня зовут Наташа, – улыбнулась женщина, – пока вы здесь, Вадик будет у меня.
Наконец Ольга вспомнила, как к ней приходили военные. Среди них была и Наташа, только в форме.
Не говоря ни слова, Полынцева протянула руки к сыну.
– А удержите? – осторожно спросила Наталья.
Когда ребенок оказался в руках матери, та неожиданно уткнулась ему в животик лицом и зарыдала.
Наталья принялась гладить Ольгу по спине. После непродолжительной истерики она неожиданно успокоилась и подняла покрасневшие глаза:
– Спасибо вам.
– Да перестаньте, – смутилась докторша, – он мне не в тягость. Хороший, спокойный малыш.
– Оля, – наконец подал голос Криворучко, – командованием принято решение о предоставлении вам жилья по месту службы мужа.
– Он же на Дальнем Востоке, и потом, – она отвернулась, пытаясь подавить новый приступ плача, – после всего, что произошло, я ему вряд ли нужна…
– Вашей вины ни в чем нет. – Он вздохнул. – Вы подверглись насилию. Такого не выдерживают и крепкие мужики. А по поводу того, где непосредственно находится старший лейтенант Полынцев, не могу сказать точно, знаю лишь одно: подразделение, в котором он служит, приписано к Московскому гарнизону. Стало быть, и жить вы теперь будете в столице. Командиром бригады отдано распоряжение загрузить вещи в контейнер и сдать за вас квартиру. Нужна только ваша подпись в доверенности. Вот и нотариус с нами. – Криворучко указал рукой на сидящего рядом мужчину.
– На днях тебя перевезут в другое лечебное заведение, – дождавшись, когда зам по работе с личным составом закончит, заговорила Наташа. – Эта клиника под Москвой. Мне приказано тебя сопровождать.
* * *
Первые два дня прошли спокойно. Несколько раз Шамаева навещали знакомые. Из-за постоянного присутствия кого-либо из разведчиков говорили в основном о пустяках.
Настораживало, однако, Дорофеева и Иванова, что за все время в доме ни разу не появился младший брат бандита Нурпаша.
– Он подозрительно долго сегодня утром в нужнике сидел, – шепнул Иванов, передавая смену Дорофееву. – Наверняка письмо кропал.
– Теперь надо смотреть в оба, кто-то должен появиться.
Буквально через час во двор ввалила детвора. Трое мальчишек-подростков принялись, весело шумя, бороться с Магомедом прямо у крыльца.
– Кто это? – спросил Дорофеев стоящего рядом Эдибека, который подбадривал ребятишек.
– Племянники, по-вашему, – ответил тот. – Сыновья младшего брата.
– Он тоже здесь живет? – Василий изобразил на лице удивление.
– Да, через два дома.
– А почему до сих пор сам не навестил брата?
– Поссорились они, – неуверенно ответил чеченец. – Нурпаша против войны…
– Понятно. – Дорофеев опустился на небольшую скамейку, установленную в тени деревьев. И вдруг заметил, как Шамаев сунул в карман самому младшему мальчишке какой-то листочек.
«Процесс пошел», – с облегчением подумал он.
Паренек неожиданно упал и схватился за колено. Возня прекратилась.
– Доигрались! – рассмеялся Эдибек. – Пошли в дом посмотрим, что там у тебя.
Через некоторое время Шамаев-старший с озабоченным видом опустился на скамейку рядом с Дорофеевым:
– Вроде и ударился не сильно, а колено ушиб, – глядя вслед направляющемуся к калитке и прихрамывающему пареньку, которого придерживал за локоть один из братьев, сказал он.
– А куда это они его повели?
– Домой, – пожал плечами Эдибек. – Нурпаша знает в этих делах толк, скоро парень снова будет бегать.
В том, что ребенок несет Шамаеву-младшему письмо от Магомеда, сомнений не было. Посидев еще некоторое время, Василий направился в туалет.
Небольшое сооружение из кирпича находилось в самом глухом углу сада. Закрыв изнутри двери, он достал радиостанцию.
– Макет, я Заря, как слышишь? Прием.
– Я Макет, слышу хорошо, – донесся сквозь треск радиопомех голос Линева.
– Письмо передано младшему сыну Нурпаши Шамаева. Как понял? Прием.
– Вас понял. Конец связи. …После того как Линев сообщил Джабраилову о выехавшей в их направлении «Ниве», «боевики» принялись за дело.
Еще заранее, не без длительных уговоров Линева, переодетый в женщину-шахидку щуплый Иса вышел с Джабраиловым на середину дороги. На голове капитана милиции красовалась зеленая повязка, а две недели небритое лицо было покрыто густой черной бородой. В руках Вахид держал РПК. Обвешанный гранатами, с пистолетом на боку и огромным кинжалом в серебряных ножнах, он полностью соответствовал образу моджахеда. Иса встал позади него с пистолетом в руке. В черном платке, закрывающем все лицо, кроме глаз, и такого же цвета платье его с легкостью можно было принять за женщину. Шамиль, в черной кожаной шапочке, свитере, на который была надета разгрузка, укрылся в кустарнике в пятидесяти метрах впереди них с таким расчетом, чтобы, когда машина пройдет мимо, выйти на дорогу и оказаться сзади нее. Таким образом, если Нурпаша решит воспользоваться задней передачей, когда его попытается остановить Джабраилов, то наткнется на Батаева-старшего.
Послышался звук приближающегося автомобиля, и через полминуты из-за поворота вынырнула «Нива». Джабраилов поднял левую руку, останавливая машину, а правой направил на нее пулемет.
Нурпаша не собирался прорываться или возвращаться назад. С ходу приняв троицу за боевиков, он остановился и высунулся в окошко:
– Что нужно, брат?
– Твоя машина? – Джабраилов бесцеремонно дернул дверь на себя и выволок на дорогу двоюродного брата Шамаева.
– Какая машина! – возмутился Нурпаша. – Она мне самому нужна! И кто вы такие?
– Мы воины свободной Ичкерии! – сказал подошедший Шамиль. – А вот кто ты и почему не защищаешь вместе с нашими братьями и сестрами землю предков от неверных?
– Да свершится суд Аллаха! – проговорил Джабраилов и, ловко обыскав Нурпашу, толкнул его в сторону придорожного кустарника. На ходу Шамиль выхватил кинжал.
В глазах посыльного появились растерянность и испуг: