Баба Шура оказалась права: за ним наблюдали. Внаглую и тихонько. Точнее, наблюдали внаглую, а по вещам пошебуршили тихонько. К опасным признакам Морозов причислил и долгий внимательный взгляд Вадима Вадимовича, когда столкнулся с начальником в коридоре, и тихий щелчок в телефонной трубке, и фотографию Зары, оказавшуюся почему-то в папке с делом самоубийцы, а не учительницы, где он ее оставил. Делайте выводы, господа, делайте выводы – с учетом того, что все свои бумаги он накануне в сейф запер, так, на всякий случай. Вот вам и случай.
Первым шаг: надо избавиться от опасного дела. Максим Ильич сдал серую папку в архив со смешанными чувствами: облегчения, опасения, что уже слишком поздно что-то предпринимать, и азарта. Настоящего охотничьего азарта. «Во, даешь, старый конь!» – похвалил он себя и вплотную занялся сатанистами. Дед Мороз вообще не привык подходить к делу спустя рукава, да и имеет ли смысл создавать ВИДИМОСТЬ работы, если рано или поздно эту самую работу все равно придется делать?
Сатанисты в городе были самые настоящие и пакостили тоже по-настоящему. До откровенной уголовщины, правда они, пока не дошли, но чем только их любимый хозяин не шутит! В общем, пора было принимать превентивные меры, знать бы еще, к кому. Пока в активе «Церкви Сатаны» числилось следующее: осквернение могил на обоих кладбищах города – на Старом были разбиты гранитные монументы, выворочены с корнем кресты и памятники, а что они сотворили в закрытой на ремонт церкви – лучше и не вспоминать. На Новом кладбище разгуляться ребяткам не дал сторож, который попытался помешать «людям в балахонах» и в результате попал в больницу с сотрясением мозга и многочисленными переломами. К счастью, сторож перед своей героической попыткой противодействия мракобесам позвонил в милицию, иначе избиение вполне могло превратиться в убийство. Сатанистов спугнули, но дело получило широкую огласку, и по настоянию возмущенной общественности оно было взято мэром города под личный контроль. А в результате – повисло на плечах следователя Морозова.
Главное, что ни сторож, ни приехавший на вызов наряд не смогли представить толкового описания: люди в балахонах или в плащах – не разобрать, лица скрыты под масками, голоса незнакомые. Дед Мороз не сомневался, что, ежели выловить всю эту банду, можно будет буквально по носам пересчитать всю «золотую молодежь» городка. Он был в этом уверен. Потрясти бы их, всех деток хорошенько, да только кто ему позволит без всяких на то оснований, вернее, на основании лишь смутных догадок и разыгравшегося воображения? Придется их выслеживать, слухи собирать, информацию, так ее через колено!
За блокнотом бабы Шуры он отправился ближе к вечеру. Причем сначала съездил на одно кладбище, потом на другое, походил с задумчивым видом среди могил, порасспрашивал бабулек, торгующих у входа пластмассовыми венками и китайскими свечками, потом долго бродил по городу, заглядывая в стеклянные витрины: об этой его привычке знали многие. Максим Ильич обожал представлять, как бы выглядела его Зара вон в том длинном платье приглушенного-зеленого оттенка, или в туфельках из молочно-белой кожи, или с тем колье из блестящих камешков на шее. Этих «или» было бесконечное множество, как и витрин в городе. Зара умерла, но помечтать-то можно …А еще в витринах отражалась улица: фонари, деревья, машины, люди… Последние его особенно интересовали.
Следили за ним двое, молодые, самоуверенные и… уставшие. Было заметно, что им до смерти надоело ходить за ним по пятам. Ребят можно понять: целый день они бесцельно слоняются по городу, словно у них другой работы нет. Работы, вероятно, и не было, зато были пиво, телевизор с каким-нибудь матчем или боевиком, друзья, готовые этот самый боевик обсудить и доказать самим себе, что они – на самом деле крутые, гораздо круче, чем какой-нибудь Сталлонне, Шварценеггер или кто там нынче у них в кумирах ходит, были подружки, была веселая жизнь. И что мешало течению этой веселой жизни? Старый мент в старом плаще. Все ходит и ходит, таращится на витрины и ничего не покупает.
Честно говоря, Максим Ильич чувствовал себя обманутым. Неужели баба Шура настолько переоценила противника? Неужели против него, против них обоих будут играть такие вот тупые сопляки? А потом он немного подумал и успокоился. Если ТОТ выпустил за ним этих уродов, то либо у него нет серьезных людей, либо он не считает Морозова серьезной проблемой, а это даже к лучшему. Ловите момент!
Он и поймал: зашел в огромный супермаркет, побродил по нему с задумчивым видом и тихонько направился к выходу. Хлопцы, естественно, рванули за ним. Идиоты! Нет бы, один остался в машине, а второй проследовал за объектом – ребята решили, что вдвоем будет веселее. Максим Ильич не имел ничего против. Возражала охрана супермаркета. Магазин был новый, с железной рамочкой, через которую проходили все покупатели, желавшие покинуть магазин, рамочка звенела, если кто-нибудь пытался рискнуть и пронести товар, забыв при этом уплатить за него в кассе. А вот ребята кассу решили миновать – конечно, ведь они ничего не покупали, но рамочка сработала. Возникла неприятная ситуация. Ребята долго не могли понять, откуда взялись шоколадные батончики, которые охрана нашла у них в карманах. Как там в рекламе? «Баунти» – райское наслаждение? Старая шутка. Хотя приятно осознавать, что руки не потеряли былой гибкости! Эти шалопаи даже и не заметили ничего, а у Морозова теперь нарисовалась пара минут свободного времени, пока они там будут разбираться. Дом, где был устроен тайник Александры Денисовны, находился неподалеку от магазина.
На чердаке было пыльно, мутно и как-то по-старому спокойно, словно он в прошлое попал. Смешно. Исписанная похабщиной дверь на провисших скрипящих петлях, ржавый замок, который долго не желал открываться, не потому, что отмычка плохая, а потому, что ржавчина намертво склеила все части металлического механизма в единое целое. А за дверью… Цементный пол с комками пыли, старая веревка, натянутая между двумя балками, ведро с поломанной ручкой в углу, маленькие окошки, похожие на бойницы. Свет с трудом проникал сквозь грязные стекла, и тонкие лучики можно было сосчитать по круглым пятнам на полу.
Тайник он нашел без труда: баба Шура дала подробное описание, и тетрадь никуда не исчезла. Чернила выцвели, бумага пожелтела и пропахла пылью, ломкие на ощупь листы нехотя шелестели под пальцами. Вот список того, что нужно купить в магазине, вот замечание: «Не забыть В. рассказать об С.». Осколки прошлой жизни.
Морозов спрятал тетрадь во внутренний карман плаща. Теперь можно и домой, идти следует той же дорогой, которой он возвращался с работы уже много лет подряд. Если его расчеты верны – хвост будет ждать его где-нибудь на маршруте. Пусть ребята убедятся, что своих привычек он не изменил, и, если Максим Ильич еще что-нибудь понимает в человеческой натуре, по взаимному согласию, следящих за ним типов информация о сегодняшнем инциденте в магазине до начальства не дойдет.
Я проснулась рано. Локи еще спал, свернулся в клубок, прямо как Рафинад, лицо умиротворенное, почти детское. А матрас, естественно, сдулся. Надо будет придумать что-то другое, хотя Локи и так вроде неплохо. А замерз он потому, что одеяло тонкое.