Пес послушно плюхнулся на пол и, приоткрыв пасть, вывалил розовый язык. Улыбается. Данила и сам не понял, с чего решил, будто доберман улыбается, просто показалось.

А еще показалось, что нельзя вот так… выбраковывать. Нечестно. У Ольгерда пистолет, Ольгерд сильнее, отобрать не получится, Ольгерд и слушать не станет про «нечестно», он сейчас приставит дуло к собачьей голове, и все, конец.

– А… а его обязательно… убивать?

– Чего? – Ольгерд гладил пса по загривку. – А что с ним еще делать-то?

– П-родай, – Данила от волнения заикаться стал. – У меня деньги есть… если мало, я еще привезу, честно.

– Его? Продать? На хрена тебе этот урод? Хочешь собаку, так я нормальную подберу, такую, чтоб перед пацанами не стыдно было и ни одна сволочь близко не подошла.

Данила мотнул головой.

– Че, жалко стало? Всех уродов не пережалеешь!

– Сколько? – вдруг стало страшно, что не хватит денег. В кармане лежало триста баксов, больше, чем когда-либо было у Данилы, но все равно, вдруг не хватит, Ольгерд ждать не станет, и тетка не согласится собаку покупать…

– Двести давай, и пятьдесят за ошейник и прочие прибамбасы. Как щенка отдаю. Слышь, Принц, попал ты в добрые, так сказать, и хорошие руки… – Ольгерд поднялся, вытер руки о штаны и, взяв деньги (все-таки хватило, и на обратную дорогу еще осталось), засунул их в карман. – Ну а тебя с приобретеньицем. Надумаешь нормальную собаку взять, приходи, побазарим… да, и на улицу не выбрасывай, если что, сюда приводи, договоримся.

Принц закрыл глаза, кажется, ему было совершенно все равно, а Данила снова испугался: он совершенно не представлял себе, что делать с собакой. И тетка совершенно точно не обрадуется.

Выгонит, теперь как пить дать выгонит.

Руслан

Блондинка Эльза, специалистка по собачьим боям и подруга суки-Цереры, согласилась на новую встречу сразу, правда, толку Руслан не ждал, но чем черт не шутит. Если двое из четверых потерпевших держали собак, а еще двое – правда, по непроверенным данным, но лучше, чем вообще ничего, – постоянно посещали бои, то имеет смысл поглубже копнуть в этом направлении.

В парке было прохладно, деревья рассеивали солнечный свет, создавая ажурную полутень. Уютно. Хорошо. И рубашка к спине не липнет, и пот больше не катится по шее, присесть бы еще, подышать воздухом, закрыв глаза, представить, будто в отпуске…

– Приятное место, – Эльза была в платье, бело-голубом, воздушном, подчеркивающем кукольную красоту. – Я люблю бывать здесь. Вон там, дальше, можно присесть, будет удобнее разговаривать.

Высокий кустарник окружал лавочку с трех сторон, как бы отгораживая от внешнего мира, создавая атмосферу уединения. Мысль об интимности оказалась до того несвоевременной и неожиданной, что Руслан смутился. А когда Эльза присела и короткий подол платья скользнул вверх – почти до неприличия, – смутился еще больше. Обстановка, прямо сказать, не располагала к допросу.

– Да вы присаживайтесь, – предложила Эльза. – Не люблю, когда меня вот так… рассматривают.

От нее пахло чем-то сладким, слегка навязчивым, но не так чтобы неприятным, хотя запах отвлекал, мешал сосредоточиться и сталкивал мысли на круглые коленки Эльзы, на белую кожу и белые же волосы, уложенные аккуратными завитками. И кожу, и волосы, и коленки до жути хотелось потрогать, убедиться, что Эльза живая, а не фарфоровая.

– Скажите, Виктор Тюркин вам знаком?

– Виктор? Тюркин? – Эльза нахмурилась, две вертикальные морщинки на лбу, светлые брови домиком, сжатые губы, но все равно красивая. Слишком красивая. – Знаете, кажется, да… Гарат и Кинника… доберманы. Хорошие были собачки, не из самых сильных, так, крепкий середнячок. Брал не у меня, но Гарат – внук моего Густава, а Кинника получается двоюродной сестричкой Цереры.

– То есть он участвовал в боях? – Руслан на всякий случай сделал пометку, кто знает, может, и это собачье родство имеет значение.

– Кто? Тюркин? Смешная фамилия, на Теркина похожа, ну, про солдата Теркина в школе учили, помните? А в боях – ну да, однажды выставил Гарата, его порвали крепко, я зашивала. Ну и разговорились, – Эльза дернула плечиком, точно желая подчеркнуть, что ничего общего с таким типом, как Виктор Тюркин, у нее нет и быть не может.

– И о чем говорили?

– О собаках, естественно. Он хотел заняться разведением, в квартире, представляете? Дикость какая. И хотел пару сук с хорошей родословной подыскать, но чтобы не очень дорого.

– А вы?

– А я отказалась. Во-первых, не люблю непрофессионалов, ну что за бред – в малогабаритной квартире питомник устраивать? Во-вторых, для меня бои – искусство, то же самое, что для вас бокс или там карате, только честнее, без поддавков и договоренностей, когда кто-то под кого-то ложится. Собаки так не умеют, собаки до конца идут, и выигрывает тот, кто в самом деле сильнее. Это честно. Но нечестно устраивать травли и уродовать животным психику. А Тюркин именно это собирался делать… деньги зарабатывать хотел. – Эльза сорвала зеленый лист и принялась ногтями отщипывать кусочки. – Я таких, которые приходят только, чтобы на кровь посмотреть, чтобы кто-то кого-то до смерти загрыз, на дух не переношу. У нас люди серьезные, у нас спорт.

Мелкие обрывки листа оседали на подоле платья и ногах, стряхнуть бы… и получить по роже за домогательства. Руслан отвел взгляд.

– А Алексея Покрожевского и Федора Исталова не знаете?

– Ну… нет, пожалуй. Да поймите же вы, – Эльза отбросила лист и сжала кулачки. – Я не могу знать всех, я знакома лишь с теми, кому продаю собак, или кто приходит лечить собак, или кто постоянно участвует… и то… многие из новичков уходят, адреналину им, видите ли, не хватает, кайфа. А я гладиаторскими боями не занимаюсь!

Интересно, с чего это она так разнервничалась? И не в гладиаторских ли боях дело? И Руслан тихо поинтересовался:

– А кто занимается?

– Кто? – Эльза вдруг сникла, даже съежилась. – Н-ну, из тех, кого я знаю… я не многих знаю…

Затянувшаяся пауза, розовеющие щеки, пальцы, нервно теребящие подол платья. Хотелось бы знать, кого и почему не желает выдавать Эльза. Или притворяется, что не желает.

– Ольгерд… это мой муж. Бывший. Он… он тоже собак разводит, он моих щенков забрал, и Смальту с Юноной. По суду, как совместно нажитое имущество, а они же не имущество, они живые, а он их как фабрику, по помету в год… а сделать ничего нельзя. – Эльза всхлипнула, потерла сухие глаза ладонями и поспешно добавила: – Вы внимания не обращайте, это старые тяжелые отношения, у всех бывает, правда? У нас с ним мало общего, всегда было мало… вот только имена идиотские… я за него зацепилась из-за имени, и он за меня… Эльза и Ольгерд… глупость какая, а раньше думала – судьба.

Руслан не нашелся что ответить.

– Но если адрес нужен, я дам, Ольгерду тетка дом оставила, он вроде что-то там перестроил… я как-то заезжала, о собаках поговорить хотела, чтобы не делал так, не портил породу.