– Итак, Екатерина Владимировна, вы видели эту девушку в ночном клубе «Эдельвейс», – уточнил я, еще раз обратив ее внимание на фотографию Татьяны Зуйко.
– Да, видела.
– Она танцевала… э-э, на сцене, а ваш сосед Георгий Бориславович смотрел на нее.
– Да, он любовался ею… Мне даже кажется, что они ушли на приватный танец…
– И когда это было? – спросил я в расчете, что услышу роковое число мая месяца, в ночь, когда погиб мой друг Юра Стеклов.
– Ну, месяца полтора назад, может, месяц, – пожала плечами женщина.
Я назвал дату, когда задушили Таню Зуйко, но Екатерина Владимировна уверенно сказала, что этот вечер она провела дома, потому что у нее была гнойная ангина.
– А скажите, может, ваш сосед привозил домой эту девушку? Может, она жила с ним. Знаете ли, как бывает, понравилась танцовщица, сначала воспользовался ею, а потом влюбился…
– С вами такое случалось? – насмешливо спросила она.
– Нет.
– Почему же вы думаете, что это могло случиться с Георгием Бориславовичем?
– Ну, всякое в жизни бывает.
– Поверьте, такие люди, как он, в проституток не влюбляются…
– В танцовщиц, – поспешил уточнить я.
– Да какая разница? Тем более что в «Эдельвейсе» все проститутки. Правда, дорогие. Очень-очень дорогие… Далеко не каждому по карману…
– Вы в этом уверены?
– Молодой человек, я всегда уверена в том, что говорю, – через губу процедила женщина.
– Значит, Горожанову вовсе не обязательно было влюбляться в эту девушку. Он мог арендовать ее на сутки, на двое…
– Он, конечно, человек богатый, – задумалась Екатерина Владимировна. – Но я не думаю, что он бы стал так разбрасываться деньгами… Хотя сутки-двое он мог бы себе позволить. Что здесь такого? Он человек холостой и, насколько я знаю, не собирался жениться, – с какой-то даже досадой сказала она.
– Значит, эта девушка, зовут ее Татьяна, жила у него дома?
– Не знаю, не видела.
– Жаль… Скажите, может, вы видели вот этих молодых людей? – настойчиво спросил я, вынув фотографии Шрама и его сообщника Жернового.
К сожалению, прижизненных снимков у нас не было, поэтому Екатерине Владимировне пришлось созерцать их мертвые лица.
– Фу, какой ужас! – скривилась она. – Что это такое?
– Я понимаю, что смотреть на это неприятно. Но постарайтесь вспомнить, может, вы где-то видели этих людей?
– Вообще-то я с покойниками не общаюсь.
– Когда-то эти молодые люди были живыми. Возможно, тогда вы их и видели…
– Нет, не видела, точно вам говорю.
– Ну, может, они приезжали к Георгию Бориславовичу?
– Не видела.
– И в клубе вы их тоже не видели?
– Если бы видела, сразу бы вспомнила. Такие физиономии забыть очень трудно. Особенно этого, – показала она на обезображенное лицо Жернового. – Да и другой тоже красавчик, брр!.. Как бы он мне во сне не привиделся, а то ведь и заикой стать можно…
– Ну, я не думаю, что вам это грозит. Женщина вы сильная, смелая…
– С чего вы это взяли? – вдруг обиженно надулась Екатерина Владимировна.
– Коня на скаку остановите, в смысле, целой компанией руководите. В горящую избу войдете, я имею в виду ночные клубы, взять тот же «Эдельвейс». Там, говорят, так зажигают, вот я и думаю, чем не горящая изба…
– Зажигают, еще как зажигают! Дотла сгореть можно. Если вовремя не остановиться… Ну, меня это не касается, я деньги в трусики не сую, хотя однажды заказала приватный… Да это и не важно… Да и не однажды… В общем, люди там с деньгами легко расстаются. Я имею в виду «Эдельвейс».
– А другие клубы?
– В других клубах так не зажигают. И девушки там не такие красивые… Уродины по сравнению с теми, что в «Эдельвейсе». И еще коктейли там особенные…
– Какие особенные? С экстази?
– Может, и с экстази, – не стала открещиваться женщина. – Мне в общем-то все равно, что там мешают. Главное, что время хорошо провести можно. И утром голова не болит… Знаете, была бы компания, я бы прямо сейчас отправилась туда! – глазами одержимого человека посмотрела на меня Екатерина Владимировна.
Завелась баба, что называется.
– Может, я составлю вам компанию? – скромно спросил я.
– Вы?! – оскорбительно рассмеялась она. – Вы шутите?
– Ну, не за ваш же счет.
– А за чей, за свой? В милиции что, зарплату в десять раз подняли? А может, вы взятки берете?
– Я бы попросил!..
– И я бы попросила не смешить меня, – вульгарно хохотнула она. – Вы на себя, капитан, гляньте. Вы свою куртку в каком секонд-хэнде покупали? А джинсы? А футболка ваша на что похожа… Клоуном хотите в клубе поработать? Так вас туда еще и не пустят. Фейс-контроль там очень строгий…
– Ладно, извините, приятно было пообщаться, – сквозь зубы процедил я.
И прежде чем подняться, провел задницей влево-вправо по дивану. Маленькая месть уязвленного самолюбия. Хозяйка сморщилась при этом, как будто я поскреб ножом по чугунной сковородке или потер друг о друга куски пенопласта.
– Это вы меня, пожалуйста, извините! – спохватилась она, когда я вышел в прихожую. – Наговорила вам черт знает что…
– Но ведь это правда. Вид у меня действительно непрезентабельный…
– Увы! – с сожалением, но бескомпромиссно подтвердила она.
– Что ж, какой есть, такой есть.
– А почему вы хромаете?
– Бандитская пуля.
– Знаете, я не хотела вас обидеть… Если хотите, можете задать мне еще один вопрос.
– Только один?
– Ну, можете два. Но не больше. Время позднее, а мне завтра с утра на работу…
– Может, вы видели во дворе соседского дома темно-серый мини-вэн «Мерседес», модель «Вито»? Может, вы видели эту девушку? Или эту?
Я задал три вопроса, показав женщине фотографию Галины Свирцевой и состряпанный на скорую руку субъективный портрет Лидочки, но ни на один не получил утвердительный ответ.
На прощание я задал еще один, на этот раз последний вопрос. Меня интересовало, каким бизнесом занимается Горожанов, но женщина не смогла ответить на него. Сказала, что не так воспитана, чтобы напрямую интересоваться социальным статусом соседа, а сам он, по своей инициативе о своей работе никогда не говорил. И вообще, они очень мало общались, хотя и прожили по соседству четыре года.
Из дома Екатерины Владимировны я выходил с горьким осадком на своем самолюбии и зернышком истины в оперативном кармане. Все-таки знал Горожанов Татьяну Зуйко… Впрочем, он может сказать, что все стриптизерши на одно лицо и соседка могла ошибиться.