И предчувствие не обмануло меня. Тучи действительно были. А к вечеру ударила и молния. Ко мне в кабинет пожаловали оперативники из МУРа. Майор Белявский и капитан Стрельцов. Он сами были как грозовые тучи. И мне казалось, что у них в рукаве припрятана та самая молния...
– Неплохо устроились, – издалека начал майор.
Он обвел взглядом мой кабинет – с таким видом, будто никогда и ничего лучшего не видел... Действительно, мой кабинет был хорош. Евроремонт по высшему разряду, дорогая мебель и техника. Но при чем здесь мой кабинет? Не собирался же майор сюда переезжать?..
– Спасибо, не жалуюсь... Чем могу быть вам полезен?
Я понимал, что муровцы пожаловали ко мне неспроста. И не налоговые выплаты их интересовали, не двойная бухгалтерия – не их это компетенция. Что-то другое ищут опера... Но что?
– Металлом торгуем? – снова с дальним прицелом спросил майор.
– Торгуем.
– Казино держим... Денег много зарабатываем, да?
Белявский в упор буравил меня своим пронзительным взглядом.
– При чем здесь это?
– А при том, что денег много не бывает...
– Если вы будете продолжать в том же тоне, то я вынужден буду попросить вас удалиться, – вяло пригрозил я.
– Что, не нравится мой тон?.. А Павел Васильевич вам нравился?
– Павел Васильевич – мой друг... Вы о нем хотите поговорить?
– О нем... И о вас, Корней Корнеевич... Тесно вам было с Павлом Васильевичем, да? Не хотелось делиться с компаньоном... Вернее, желание было, но чем больше становилось денег, тем меньше было это желание...
– На что вы намекаете? – холодея от ужасного предчувствия, спросил я.
– Мы не намекаем... – холодно улыбнулся майор. И вдруг взорвался. – Говори, падла, зачем Пашку своего убил!
Если он хотел ошеломить меня, вогнать в ступор, он добился своего.
– Товарищ майор, не надо! Не надо! – как-то не очень всполошился капитан.
И напарника своего не очень натурально успокаивал. Как будто знал, что тот сам вернется в рамки приличия. И он действительно очень быстро взял себя в руки. И я даже понял, почему. Передо мной разыгрывалось театрализованное представление в жанре ментовского боевика... Эффект действительно был ошеломляющим. Но я на ментовской прием не купился. Ведь я не убивал Пашку...
– Чего молчите? – обращаясь ко мне, агрессивно спросил капитан.
Теперь он атаковал.
– Я... Я не знаю, что сказать...
– Но знаете, что ваш компаньон мертв, так? Ведь вы же не отрицаете это?
– Вы что-то не то говорите, – беспомощно улыбнулся я. – Пашка не может погибнуть... Вы его с кем-то путаете... Или меня в заблуждение вводите. Зачем?
– Затем, что гражданин Игольник мертв. Его труп обнаружен сегодня утром в районе пересечения Можайского шоссе и Кольцевой автострады...
– Вы что-то путаете!
При всем желании я не мог поверить в этот бред. А желания-то как раз и не было.
– Хотите сказать, что вы оставили его там живым?
– Живым?! Пашку?! Да, я оставил его там живым...
Я обратил внимание на то, как облегченно вздохнул капитан. С чувством исполненного долга вздохнул.
– А он взял и умер... Да, забыл сказать, что своим чистосердечным признанием вы смягчаете свою участь...
– Мою участь смягчили вертолеты... – глядя в пустоту, сказал я.
– Какие вертолеты?
– Боевые. «Ми-24». Мы их еще «крокодилами» называли... Я думал, что Пашка погиб. А он жив был...
– Эй, с вами все в порядке? – забеспокоился Стрельцов.
– Какой порядок, о чем ты, капитан? Если б не «вертушки», «чехи» бы меня под нож пустили. И Пашку, если бы узнали, что он жив... А он жив был. Я домой вернулся, а он за мной, живой, здоровый... А вы говорите, Пашка погиб. Не может он погибнуть. Не может!.. А вы говорите, труп его обнаружили... Труп?!
Только сейчас до меня дошло, что я нес какую-то ахинею. Она-то соответствовала правде, но не соответствовала моменту... Пашкин труп? В районе Можайского шоссе? О чем это капитан говорит?.. Шарики встали на ролики, и я проясненно посмотрел на Стрельцова.
– Что с Пашкой?
– Вам же русским языком сказали, что он мертв...
– Это какая-то ошибка.
– Нет, в кармане покойника обнаружены документа на имя Игольника Павла Васильевича... Он это...
– И все-таки это какая-то ошибка... Его невозможно убить. Сколько раз пытались убить, а он все живой...
– А кто вам сказал, что его убили? Он мог просто умереть. Например, от сердечной недостаточности... И что вы там про вертолеты говорили?
– А, это... Только не думайте, что я псих... Это контузия... Мы с Пашкой из Чечни летели, домой. Отвоевали свое и на дембель. Чуть-чуть оставалось, а тут «чехи» со «Стингером». Короче, сбили наш вертолет. Я Пашку из-под обломков вытащил. Смотрю, мертвый... А тут снова «чехи». Гранатой меня накрыли. Если бы не «крокодилы», не было бы меня здесь... А Пашку тоже забрали. Тоже думали, что мертвый, а он воскрес... Живучий Пашка, не могли его убить. Не могли...
– Еще раз спрашиваю, почему вы думаете, что его убили? – в упор смотрел на меня капитан.
– Я не говорю, что его убили. Я говорю, что его невозможно убить... А то, что сам умер... Вы шутите?..
– Шутить с вами мы будем в другом месте. В изоляторе на Петровке... Еще раз говорю вам, что ваш компаньон Павел Игольник мертв!
– Этого не может быть.
– А я говорю, что может! – повысил голос майор. – И не надо перед нами дурака валять! Вертолеты, крокодилы!.. Ваш компаньон мертв...
– Да, но в таких случаях проводится опознание, – вспомнил я.
– Не надо опознания. Супруга вашего компаньона его опознала...
– Лена?.. Она что, знает... Она с утра звонила мне, мужа искала...
– Звонила, но ничего от вас не добилась, – криво усмехнулся Белявский. – Вы так и не признались, что вчера вечером ее муж гостил у вас...
– Она вам все рассказала?
– А почему она должна была от нас что-то скрывать?..
– Да, она и мне говорила, что я Пашку к себе приглашал... Но я не мог его приглашать. Вчера весь день я спал как убитый. Сутки напролет спал. Как убитый спал...
Позавчера вечером мы с Пашкой гудели на радостях, а сегодня мне сообщают, что его больше нет в живых... Я говорил о нем, но как о живом. Я не верил ментам. Или они что-то путают, или меня нарочно запутать хотят...
– У вас что, зимняя спячка началась? – усмехнулся капитан. – Вроде бы до зимы еще далеко...