– Меня чувак интересует, которому ты хату сдавал.
– Какой чувак? – не решаясь подняться, простонал мужик.
– Чернявый такой. Лет тридцати. Как я высокий, только в плечах поуже. Нос у него с горбинкой…
– Не знаю такого!
– Как не знаешь, если он у тебя на хате жил?
– Да я квартиру на Раевского не сдаю, и не мог он у меня там жить, но жил кто-то. Мне соседи потом сказали, что шум там какой-то был. А я потом подъехал, никого нет, а замок сломан. Он сам туда вселился, без моего ведома.
– Кто «он»?
– Мужик этот, о которым ты говоришь.
– Ты что, его видел?
– Нет.
– А почему думаешь, что это он? Может, там баба жила…
– Но ты же сказал, что мужик.
– Я сказал, а ты поверил, да?
– А зачем тебе врать?
– Логично.
Чапик неторопливо огладил пальцами несуществующую бороду и вдруг резко ударил толстяка в грудь.
– Это предупреждение, – сказал он, глядя, как тот корчится от боли. – Потом ударю в живот. Затем еще.
– Что я такого сделал?
– За дурака меня держишь, вот что ты сделал… Ты кого лечишь, урод? Ты квартиру сдаешь, а говоришь, что квартира не сдается…
– Это сейчас она сдается! А раньше не сдавалась!
– Как думаешь, может, почки тебе порвать! – спросил Чапик, делая вид, что собирается перевернуть мужика на живот.
– Не надо! Я все скажу!
– Говори.
– Костя его зовут.
Наташа тоже знала этого типа под этим именем. Значит, есть какая-то вероятность, что ни ей он не врал, ни хозяину съемной квартиры.
– Черный такой, низкорослый, да?
– Нет, высокий. Глаза у него голубые. И нос с горбинкой. Симпатичный мужчина. У меня мать в этом доме жила, она умерла, я квартиру сдавал. Так он пришел ко мне и говорит: буду платить тебе в три раза больше, только жильцов, говорит, высели. Три года, говорит, буду жить, а те на полгода всего сняли, ну я и купился. А потом он мне говорит, что если вдруг спросят про него, так я ничего не знаю, видеть его не видел. Ну как будто он без разрешения там жил. Сказал, если я хоть слово про него скажу, он подъедет ко мне и горло перережет…
– И ты на очко сел? – хмыкнул Чапик.
– Видел бы ты его глаза. Улыбались глаза, а потом вдруг страшными стали: столько холода в них, что жуть…
– Не трясись, он тебя на понт брал… Значит, Федором его зовут?
– Костей.
– Ну да, Костя-Константин… Как его по батюшке?
– Не знаю.
– И фамилию не знаешь?
– Нет.
– Что, и в паспорт не заглянул?
– Да зачем? У нас все по доверию.
– Нравишься ты мне, мужик. Я тебе, наверное, сначала селезенку порву. Без селезенки жить можно. На инвалидности, правда, но можно. А если почки откажут, то все, хана. А я не хочу, чтобы ты умирал. Потому что нравишься ты мне… Так, где там у нас селезенка?
– Бердяев его фамилия!.. А как по отчеству, не помню.
– Он тебе сказал или паспорт показал?
– И сказал, и паспорт дал. Я посмотреть хотел, есть у него судимость или нет. Ну, тогда он меня еще не пугал, тогда нормально все было. Это уже потом он мне угрожать стал…
– Судимость у него была?
– Да нет, чисто все.
– Прописку смотрел?
– Да откуда-то из Архангельска. Улицу не помню… Мы же договор не составляли – он показал, я посмотрел, на том и разошлись…
– Куда он потом делся, когда съехал?
– Я откуда знаю? Он ко мне за деньгами не приходил… Да и какие там деньги! Всего за месяц заплатил, хотя сказал, что за три года…
– Может, случайно видел его где?
– Нет, не видел!
– А по печени?
– Но я, правда, его не видел. И ничего про него не знаю…
– Ладно, тогда живи. Заявишь на меня ментам, сразу можешь идти гроб себе заказывать.
– Да нет, ничего, никому…
– И если этого Костю вдруг увидишь, не говори, что его ищут. И мне позвони, если вдруг что про него узнаешь…
Чапик оставил номер телефона, что находился в квартире Сэма. Сейчас он там жил, с Наташей, которая очень сильно провинилась перед его боссом. А куда ему деваться, если Харитон велел дома носа не казать. Случился большой шухер, и братва ушла в подполье. Но все это до поры до времени, как только менты успокоятся, будет объявлен сбор. Вернуться должны все. Во всяком случае, за себя Чапик уверен. Не хочет он уходить из бригады. Хотя, возможно, ему все-таки придется это сделать, если он не найдет Костю Бердяева. Тогда или сам он подастся в бега, или его спровадят на вечный покой…
Третий день Чапик ведет свое расследование, но пока ничего толком не узнал. Опросил всех соседей по новому и старому адресу, сегодня встретился с хозяином квартиры на улице Раевского, но пока никаких успехов. Осмотрел вещи беглеца, но никаких зацепок не нашел. Ни денег в кармане, ни документов. Хотя бы какая-нибудь квитанция завалялась, как это бывает в милицейских детективах…
Проблему с машиной Чапик снял вчера: за две тысячи долларов взял подержанную «восьмерку» в приличном состоянии. Автомобиль оформили на него, но все равно это собственность бригады, и Чапик отдавал себе в том отчет. Но ведь он может ездить на ней, сколько и куда угодно. Сейчас бы по Москве проехаться, в парк в Сокольниках заглянуть! Там в это время полно приезжих девчонок, можно найти симпатичную провинциалку, прикинуться крутым бизнесменом, запудрить мозги, после чего с легкостью уложить в койку. Особо даже напрягаться не придется… Но, увы, Чапик должен был ехать к Наташе. И дело даже не в том, что он за нее в ответе, есть и другая причина.
А причина эта состояла в том, что Наташа была связана. Он очень аккуратно привязал ее мягкой веревкой к батарее, чтобы она руки не натерла. Но все равно это издевательство, и он прекрасно это понимал. Она сама попросила ее связать. Сказала, что, когда у нее начнется ломка, удержать ее в доме будет невозможно.
Наташа лежала на матрасе в той же позе, в которой он ее оставил, на правом боку, спиной к нему. Только постель вся сброшена, и подушка валяется под кроватью. Она лежала, не подавая признаков жизни. Чапик подошел к ней, двумя пальцами нащупал пульс на ее шее.
– Снега принес? – не поднимая головы, глухо спросила девушка.
– Какой снег? Лето на дворе.
– Сволочь! – выпалила она со злостью.
– Я знаю.
Наташа говорила ему, что Костя скармливал ей кокаин. Вроде бы героин предлагал, но она отказывалась.